Пустые поезда 2022 года - Дмитрий Алексеевич Данилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уснул, разлепил глаза — Дмитровская. Светает. Уснул, разлепил глаза — Трикотажная, уже почти светло. Народу в вагоне по-прежнему мало, почти никого. Всё-таки, мало кому нужно ранним утром ехать из Москвы в Нахабино.
В Нахабине уже совсем светло. Это конечная. Не стал выходить, остался сидеть у окна, теперь уже окончательно проснувшись. В электропоезд «Иволга» вселилось сразу много людей. Очень многим людям нужно ехать утром, пусть и ранним, из Нахабина в Москву.
Маршрут Нахабино — Тушино тоже неплохо знаком, хотя и не так близко, как линия Подольск — Тушино.
Платформа Аникеевка. Вокруг тишина, лес. Вспомнил, как в не помню каком детском возрасте взял и проехал один от Тушина до Аникеевки. Иногда позволял себе такое, хотя мама это не одобряла (не говорил ей). Вышел в Аникеевке и просто стоял на платформе, глядя на лес (такой же, как сейчас) и раскалённые летним солнцем сверкающие рельсы. Была тишина, летний сияющий морок, странное состояние, оно почему-то запомнилось до сих пор.
Станция Павшино. Ездил сюда в середине девяностых, когда торговал чаем вразнос (удавалось что-то продать, бродя среди торговцев пристанционного рынка и предлагая им чайную продукцию). В последние годы иногда ездил сюда на хоккей с мячом — московское «Динамо» выселили из дворца спорта «Крылатское», и оно теперь играет на красногорском стадионе «Зоркий». А во дворце спорта «Крылатское» оборудовали ковидный госпиталь. За долгие годы заметил закономерность: на одном из путей станции Павшино всегда стоят два или три товарных вагона, таких открытых, в которых обычно возят сыпучие грузы (на железнодорожном сленге они называются «полувагоны»). Это каждый раз разные вагоны, но в каком-то смысле они одинаковые. Они там стоят всё время.
Справа по ходу движения — гигантский жилой район Павшинская Пойма, вдали виднеются огромные суперсовременные здания правительства Московской области и Московской областной думы.
Платформы Пенягино и Волоколамская. Раньше их не было. Дальше уже Москва.
Народу уже реально много, некоторые стоят.
Станцию Тушино переименовали в Тушинскую. Раньше была железнодорожная станция Тушино и метро «Тушинская». Теперь обе — Тушинские. Это вызывает грусть.
Платформа Щукинская. Раньше её не было. Можно выйти, пройти совсем чуть-чуть и пересесть на станцию метро «Щукинская».
Платформа Покровское-Стрешнево посреди одноимённого парка раньше была, а теперь её нет. Осталось только прекрасное станционное здание начала XX века.
Платформа Ленинградская раньше тоже была, а теперь её тоже нет. Теперь между этих двух бывших платформ располагается платформа Стрешнево, которой раньше не было. С неё можно удобно пересесть на одноимённую станцию Московского центрального кольца (МЦК), которой тоже раньше не было.
Много чего в этих местах раньше не было, а теперь есть, и наоборот.
Зато на своих прежних местах находятся платформы Красный Балтиец, Гражданская, Дмитровская, Рижская. Каланчёвская тоже на своём обычном месте, но её как-то перестраивают, и, как уже было сказано, называется она теперь Площадь трёх вокзалов.
И Курский вокзал тоже стоит на своём месте. Но всё на нём изменилось. Раньше здесь было одиннадцать путей у платформ плюс, кажется, два технических (точно не помню, но порядок такой). Сейчас большинство путей разобрано, вместо них — поверхность земли, покрытая свежим, чистым песком. Прежних платформ нет, осталась только первая, примыкающая к вокзалу, и ещё одна или две. Наверное, здесь снова уложат пути и построят новые, удобные, современные платформы. Но пока всё выглядит жалко и заброшенно.
Вышел из электропоезда «Иволга» на вторую платформу, сел на скамеечку, достал небольшую бутылочку виски, отхлебнул.
Справа виднеется край родного дома номер 23 по улице Земляной Вал, высокого, сталинского, красивого со стороны улицы и довольно уродливого со стороны двора. В младшем школьном возрасте часто гулял с мамой по Курскому вокзалу. Мы ходили вдоль платформ, встречали и провожали поезда и электрички. Всё, связанное с железными дорогами, вызывало экстатические эмоции. Простой, в сущности, процесс отправления поезда дальнего следования от Курского вокзала в южном направлении был дико интересен. Курский вокзал был грязен, неуютен, набит людьми. У касс было дикое столпотворение, процесс приобретения билетов на поезда дальнего следования был тогда чем-то вроде осады или ожесточённой битвы. Люди выстаивали огромные очереди, летом всё это превращалось в полный кошмар. В общем, сейчас понятно, что это было не самое приятное место. Но тогда оно было почти волшебным. Поезда, электрички, гудки, объявления по громкоговорителям, запах креозота, запах дыма из топящихся вагонных печек, разговоры с мамой (она не особо интересовалась железными дорогами, но легко и охотно втягивалась в их обсуждение). Что-то в этом было такое… как всегда, толком и не объяснишь какое, и не надо объяснять.
Вспомнилось вдруг, как стояли с мамой у одного из тупиков Горьковского направления. Был вечер, уже темно, в тупике стояла круглолицая электричка ЭР2. На окне кабины машиниста висела тряпичная табличка с указанием конечного пункта — скорее всего, на ней было написано «ЖЕЛДОР» или «БАЛАШИХА» — это были самые распространённые маршруты. Фары электрички светились зловещим тусклым красным светом, и мама сказала: смотри, у неё глаза как у марсианина.
Действительно, было в них что-то марсианское.
Сделал ещё несколько глотков, спустился в подземный переход, прошёл через почти пустое огромное здание Курского вокзала, вышел на почти пустую привокзальную площадь, вызвал такси и поехал домой.
Владимир — Тумская
Много лет назад, в один из приездов во Владимир, видел на станции маленький утлый поезд, состоявший из чехословацкого маневрового тепловоза ЧМЭ3 и трёх пыльных старых зелёных пассажирских вагонов. На вагонных бортах были закреплены кривенькие белые таблички с чёрными надписями «Владимир — Тумская». Почему-то запомнился этот маленький утлый поезд, и уже тогда зародилась мысль когда-нибудь проехать на нём. Посмотрел на карте: ну да,
