Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Проза » Классическая проза » Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич

Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич

Читать онлайн Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 127 128 129 130 131 132 133 134 135 ... 284
Перейти на страницу:
Нет... Потому что ей даже немного страшно.

Алесь склонился и поцеловал ей руку.

— Я весьма обрадован, — голос отчего-то осекся. — Мы так давно не виделись.

— Очень давно... И хотя бы... одно письмо.

— Это вы, Ма... Михалина, не ответили мне.

— Я по-прежнему Майка.

Пауза.

— Сходим к Вацлаву. Я из Вежи. Едва успел переодеться.

В «зале разбитой вазы» Стась, Вацлав и Наталя играли в жмур­ки. Водил Вацек, и Алесь нарочно «поймался» ему.

— Поймал!

— Нет, брат, это я тебя поймал, — признался Алесь.

И поднял Вацека высоко-высоко.

— Алеська! Братец! — крикнул Вацек, болтая ногами в воздухе.

— А показать тебе, как барсук детей гладит? — спросил Алесь, прижимая брата к груди.

— Не-а, — малыш закрыл голову руками. — Против шерсти гладить будешь. Шишки колупать.

— Ты у меня умный, — засмеялся Алесь.

Майка засмотрелась на него. Высокий, широкий в плечах, он стоял и держал брата, как перышко.

Наталя тихо подошла к Майке и потерлась щекой о ее ладонь. Михалина присела и, раскрасневшись, провела носом по глазам сестры.

Как раз в этот момент Алесь, подхватив на руки еще и Стася, взглянул на девушку. Что-то растерянное опять мелькнуло в зрачках парня.

— Ну, хватит уж, хлопчики, — глуховато объявил он. — Хватит.

— Алесь, — визгнул спущенный на пол Вацек, — а Наталя хорошая. А Наталя говорила, что ее не брали, а потом Майка взяла. Она понимает, что мне без Стася и Натали грустно. Она хорошая.

— Очень хорошая, — подтвердил Алесь. — Играйтесь, хлопчики.

Подвел, подтолкнул мальчиков к Натале, обнял всех троих. И тут его рука случайно коснулась Майкиной руки.

Майка вдруг почувствовала: случилось что-то неведомое. Взглянула на Алеся и убедилась, что он тоже почувствовал, задержал на ее плечах и руках чужой взгляд.

Случилось непоправимое.

А в зале нежно звенела музыка, зазывая их к друзьям.

...Они танцевали вместе вальс, и это было мучительно. При­ходилось держаться как можно дальше друг от друга. И он стал чужим. И они стали чужими. И невозможно было танцевать вме­сте. Потому что все смотрели и все-все видели.

Поэтому Михалина даже обрадовалась, когда перед мазуркой увидела возле колонны двух друзей. Она не любила Ходанского, но тут он показался ей свойским, шаловливым. Стоял себе, по­кручивал золотистый чуб.

Вот заметил ее, склонился к Мишке Якубовичу и что-то шепнул ему на ухо. Гусар засмеялся, показывая белые зубы. И видно, что дурак, но приятный дурак, тоже свойский. И нет в нем того, что так ее пугает в глазах Алеся. Прямо ухарь в блестящей форме. Белозубый и дерзкий щедрый пьянчужка.

Когда Ходанский перешел зал и пригласил ее на мазурку, она ощутила что-то схожее с тем, что ощущает смертник, которому внезапно принесли помилование.

Она пошла танцевать, даже не взглянув на Алеся. И еще раз с Ходанским. А потом с Якубовичем. А потом еще с Ходанским.

Специально не смотрела на Алеся. Раз только случайно встре­тилась с ним взором и увидела суровые глаза и несчастное, глу­боко-грустное лицо.

Она не обращала внимания. Не хотела обращать. Смотрела и не смотрела в черные веселые глаза Якубовича, который говорил различные веселые глупости.

Имела успех. Мишка и Ходанский иногда как будто отпускали ее, но зато старались в такую минуту задержать разговором Алеся. Всегда находился другой, который приглашал Михалину.

Наконец Алесь заметил, как она незаметно выскользнула на террасу, и решительно вышел за ней.

Над темным парком мерцали где-то далекие зарницы. В свежем от дождя воздухе стоял влажный аромат сирени.

Алесь прошел в самый конец террасы, куда не падал свет из окна, и там, у перил, увидел тонкую Майкину фигуру. Майка не обернулась на шаги, а когда он окликнул ее, искоса вскинула на него диковатые и словно разгневанные глаза.

— Что с тобой?

— Так, — опустила она ресницы.

— Ты делаешь мне больно. А я помню тебя.

— Разве?

В ответ он распустил галстук и потянул с мускулистой и строй­ной шеи цепочку.

— Вот твой медальон.

Вместе с железной цепочкой потянулась и золотая. Она была привязана к железной цепочке. Когда Загорский взял Майкин ме­дальон на ладонь, золотой соскользнул с нее и закачался в воздухе, свисая между большим и указательным пальцами.

Амулет старого дутого золота, тусклый и сверкающий. А на нем Всадник с детским, словно опухшим, лицом защищает Овцу ото Льва, Змия и Орла.

— Все как прежде, — подтвердил он. — Благородное железо, а в нем прядь твоих волос и записка по-белорусски... Твоя... Пер­вая... Ты помнишь вербу?

— Нет, — ответила она внезапно каким-то жестоким, словно не своим, голосом. — Не все как прежде.

В первое мгновение она почти что обрадовалась, а потом в ра­дость прокралась боль, и они как-то уживались вместе. Она сама не знала, что с нею.

— У тебя еще один, — показала она. — Чистое наше железо поменял на золото.

Ей почему-то хотелось еще больше задеть его. Она не могла иначе, так с ним было теперь непросто.

— Конечно, — заявила она, — кто ж будет придерживаться обычного железа? Кто в нем теперь нуждается?

— Я...

— Не надо мне твоего «я». Защищай свою Овцу, которая пер­вому встречному дарит трехсотлетние фамильные медальоны.

— Михалина, — бросил он, — если ты будешь так...

Она не ответила. Крутнулась. Пошла по террасе. Все быстрее и быстрее. Ночь и свет из окон, чередуясь, бежали по тонехонькой фигуре.

И началось издевательство.

Равного ему не видела Загорщина. Ярош, пан Юрий и обе женщины сначала только удивлялись, глядя на это. Потом Раубич налился бурым румянцем.

— Ч-черт знает что... Ну, маршалок, черт знает что происходит... Ей-богу, сейчас домой ее стрекну, чтобы имела на совершеннолетие радость... О-о, вон... Ну, выдам же я ей. Бесится, как очертя голову.

И только Вежа смотрел на позор внука миндалевидными, нездешними глазами, на дне которых солидно держались понимание, ирония и смех. Он понимал все даже глубже, нежели Майка. Он знал людей лучше, нежели они сами себя знали. И он понимал их, не потеряв памяти ни об одном из чувств.

...Играли в загадки. Вела Майка. Отгадавший имел право поцеловать ту паненку, которая загадывала. Франс Раубич и неестественно оживленный Мстислав так и следили за губами Яденьки, когда наступал ее черед.

— Ядвинька спрашивает, что растет без корня, а люди не видят.

Молчание.

— А главные враги

1 ... 127 128 129 130 131 132 133 134 135 ... 284
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Колосья под серпом твоим - Владимир Семёнович Короткевич.
Комментарии