Древнееврейская музыка и пение - Аким Олесницкий

Въ частности, во время пиршествъ у всѣхъ древнихъ народовъ пѣлись священные гимны, сопровождавшіеся у евреевъ невломъ, кинноромъ, халиломъ и тимпаномъ, т. е. совокупностію всѣхъ трехъ родовъ инструментовъ, и плясками, обыкновенно заканчивавшими торжественные обѣды[220]. При брачныхъ торжествахъ, также при обрядѣ обрѣзанія древніе египтяне, а за ними вѣроятно и евреи, употребляли только флейту[221]. Кромѣ того, для гардеробной музыки, во время продолжительнаго туалета дамъ египетскихъ и еврейскихь, и для колыбельныхъ пѣсней употреблялась гитара[222]. Изъ пѣсней, употребляемыхъ при занятіяхъ, Библія упоминаетъ только пѣсни при собраніи винограда[223]. Если справедливо нѣкоторые толкователи надписаніе псалмовъ 8, 80, 83 gethith переводятъ: тиски виноградные, давильня; то указанные псалмы имѣли назначеніе служить для праздника собранія винограда; это были épilénie, какъ говорили греки. То обстоятельство, что въ псалмахъ ничего не говорится о виноградѣ и его сборѣ, не можетъ служить возраженіемъ. Нужно знать, что древніе пѣвцы всегда употребляли самыя общія формы для выраженія праздничнаго состоянія духа, не касаясь ближайшихъ обстоятельствъ. Такимъ образомъ во многихъ пѣсняхъ Давида, писанныхъ по поводу опредѣленныхъ обстоятельствъ, чрезвычайно трудно открыть какіе либо намеки на эти обстоятельства; ясно виденъ только общій мотивъ, движущій чувствомъ пѣвца. Есть даже преданіе, что въ Египтѣ существовала одна пѣснь, освященная закономъ, которую во всѣхъ случаяхъ радости необходимо было пѣть безъ перемѣны. Въ настоящее время въ Палестинѣ всякая работа въ полѣ, при уборкѣ хлѣба, сопровождается пѣснями. Если евреи еще при Моисеѣ заимствовали у древнихъ египтянъ обычай молотить хлѣбъ посредствомъ воловъ[224], то они должны были знать прочитанную недавно Вилькинсономъ между іероглифами, слѣдующую пѣснь, которую во время молотьбы древніе Египтяне обращали къ волу молотящему:

Bâttez pour vous (bis) ô boeuts!Battez pour vous (bis)!Mezurez pour vous,Mesurez pour vous maitres[225]

У пророка Исаіи сохранилась[226] даже уличная пѣсня, пѣтая подъ звуки киннора, названная пѣснію блудницы:

Возьми кинноръ,Ходи по городу,О, блудница забытая!Играй лучше,Пой погромче,Чтобы вспомнили тебя.

Замѣчательно, что Овидій въ своемъ de amore рекомендуетъ римскимъ юношамъ для успѣховъ въ любви тоже средство, и даже тотъ же музыкальный инструментъ, какимъ пользовались древнія блудницы, съ тѣмъ только различіемъ, что послѣднія показываютъ несравненно больше сдержанности и стыда, чѣмъ это нужно по рецепту римскаго учителя.

Не менѣе употребительны были у евреевъ пѣсни и въ печальныхъ обстоятельствахъ жизни. При смерти замѣчательныхъ лицъ лучшіе пѣвцы спѣшатъ выразить свою и народную скорбь. Такъ Іеремія оплакивалъ въ какой-то недошедшей до насъ пѣсни смерть царя Іосіи. Говоря о смерти этого царя, авторъ 2 книги Хроникъ[227] замѣчаетъ, что ее оплакивали, кромѣ Іереміи, всѣ пѣвцы и пѣвицы въ своихъ элегіяхъ, которыя записаны въ сборникахъ элегій. Этимъ несохранившимся до насъ сборникомъ вѣроятно пользовались плакальщицы, которыхъ было въ обычаѣ приглашать для оплакиванія умершихъ. Оплакиваніе состояло въ вопляхъ съ причитаніями и пересчитываніями добрыхъ свойствъ умершаго съ постояннымъ повтореніемъ междометія увы! въ такомъ видѣ, увы господинъ, увы славный, увы милосердый и проч.[228]. Извѣстно, что самое слово элегія вышло изъ греческихъ словъ: αι λεγειν или: ε λεγειν произносить увы. Что касается употребленія музыки при похоронахъ, то въ ветхомъ завѣтѣ нѣтъ никакихъ указаній на это. Если La-Borde[229] полагаетъ, что погребеніе Авенира было совершено съ музыкою, то онъ основывается исключительно на собственной фантазіи. Только послѣ плѣна вавилонскаго входятъ въ употребленіе музыкальные инструменты при погребальныхъ процессіяхъ и положительное указаніе на это есть въ Новомъ Завѣтѣ, гдѣ упоминаются при погребеніи именно свирѣльщики[230]. По правилу талмуда самый бѣдный израильтянинъ, погребая жену долженъ былъ призвать не менѣе двухъ свирѣльщиковъ и не менѣе одной плакальщицы[231]. А что касается людей богатыхъ, прибавляетъ Маймонидъ, количество свирѣльщиковъ и плакальщицъ должно опредѣляться ихъ общественнымъ положеніемъ[232]. Если въ книгѣ сына Сирахова[233] говорится, что «музыка въ печали неумѣстна», то здѣсь, какъ объясняетъ Калметъ, нужно разумѣть музыку въ широкомъ смыслѣ выраженія, какъ веселое и беззаботное времяпровожденіе, которое всегда соединялось именно съ плясовою музыкою. Обычай употребленія плакальщиковъ и музыкантовъ при погребеніи евреи взяли изъ Египта, какъ это видно изъ употребленія ихъ еще при Моисеѣ, и несмотря на его запрещеніе. Египетское оплакиваніе описываютъ такъ: «когда умирало какое либо значительное лицо, по улицамъ разсылались толпы плакальщиковъ и плакальщицъ съ распущенными волосами, усыпанными пылью и съ воплями отчаянія при звукахъ свирѣли и тимпановъ. Такое оплакиваніе продолжалось семь дней и оканчивалось пѣніемъ молитвъ богамъ аида. Затѣмъ долго еще послѣ погребенія женщины съ тимпанами приходили на могилы, украшая ихъ пальмовыми вѣтвями и гирляндами»[234]. Въ настоящее время подобное оплакиваніе существуетъ въ Египтѣ не только у мусульманъ, но даже и у христіанъ-коптовъ. Въ одномъ старинномъ католическомъ излѣдованіи близкой связи обычаевъ погребальныхъ оплакиваній еврейскихъ и египетскихъ, мы съ изумленіемъ встрѣтили сообщеніе, что псаломъ, надписанный de profundis, употреблялся при погребальныхъ процессіяхъ Египта и быль пѣтъ именно при погребенпіи Созостриса,— mélodée du psaume De profundis servait jadis aux services funébres de l' Egypte, et avait été chantêe aux funérelles de Sésostris!?![235].

Замѣчательный образецъ самаго широкаго употребленія пѣнія въ домашней жизни въ позднѣйшей еврейской исторіи представляютъ ѳерапевты, принадлежащіе по своей жизни отчасти іудейству, отчасти Египту. «Во время стола, говоритъ Филонъ, одинъ изъ представителей секты читалъ поученіе, послѣ котораго начиналъ похвальную пѣснь Богу, составленную имъ самимъ, или кѣмъ-либо изъ старѣйшинъ. Во время пѣнія царствовала глубокая тишина; къ поющему всѣ прислушивались и въ концѣ строфъ пѣсни мужчины и женщины выражали свое согласіе громкими восклицаніями: аминь, аллилуіа и под. Послѣ ужина всѣ раздѣлились на два хора мужчинъ и женщинъ; то раздавались отдѣльные голоса, то пѣлъ весь хоръ; то стояли неподвижно, мѣрно двигались взадъ и впередъ. Наконецъ, пришедши въ экстазъ, соединялись въ одинъ хорь и пѣли вмѣстѣ, подражая израильтянамъ, воспѣвшимъ похвальную пѣснь Іеговѣ, по переходѣ чрезъ Чермное море. Въ этомъ проходила вся ночь. Встрѣтивъ новою пѣснію восходящее солнце, оставляли собраніе и каждый возвращался въ свою молельню»[236]. Судя по этому описанію, ѳерапевты внѣшнюю форму своихъ обрядовъ взяли изъ египетскихъ храмовъ Озириса и Изиды, гдѣ ночными хорами и плясками выражалось нетерпѣливое ожиданіе солнца — источника жизни.

Что касается драмматической игры и театральныхъ представленій, то евреи ничего не знали объ этомъ до римскаго періода. Въ этомъ отношеніи и вообще семиты представляютъ совершенную противоположность индоевропейскимъ народамъ, родоначальники которыхъ арійцы имѣли театры въ глубочайшей древности. Египтяне, въ другихъ случаяхъ помогавшіе еврейскому генію, въ этомъ случаѣ не могли оказать никакого содѣйствія, какъ и сами они познакомились съ театромъ только при содѣйствіи грековъ. Но ни греки, ни римляне не осмѣливались строить театровъ въ древнихъ священныхъ городахъ Египта, гдѣ существовали храмы. Только Александрія, городъ совершенно греческій, и Антиное, городъ, построенный императоромъ Адріаномъ, имѣли театры во всемъ Египтѣ. Въ отношеніи евреевъ впрочемъ были попытки со стороны нѣкоторыхъ археологовъ открыть слѣды древняго театра во времена царей іудейскихъ. Патеръ Менетріеръ[237] въ словахъ Соломона: «я собралъ пѣвцевъ и пѣвицъ»[238] видитъ указаніе на то, что народъ еврейскій въ это время зналъ драмматическую музыку или, по его выраженію, музыку récitative. Ксаверій Маттей, въ своемъ переводѣ псалмовъ италiанскими стихами, каждый псаломъ, какъ кантъ, раздѣляетъ на многiе голоса, такъ что исполнители во взаимномъ отношеніи образуютъ настоящія драмматическія дѣйствія. Конечно въ книгѣ псалмовъ много драматизма литературнаго, состоящаго въ перемѣнѣ лицъ говорящихъ и описываемыхъ мѣстностей; но заключать отсюда о знакомствѣ евреевъ съ театральными представленіями Маттей не имѣлъ основанія. Но особенное вниманіе искателей древняго драмматизма обращала на себя книга Пѣснь Пѣсней, признанная бл. Іеронимомь, Оригеномъ, Корнеліемъ — a Lapide и многими другими за драмму почти полную. Бл. Іеронимъ въ предисловіи къ своему переводу четырехъ бесѣдъ Оригена, видитъ въ монологахъ этой книги сценическія дѣйствія, сложенныя Соломономъ; по его мнѣнію монологи и діалоги этой пѣсни были пѣты или произносились речитативомъ. Оригенъ также видитъ въ книгѣ Пѣснь Пѣсней настоящую драмму, въ которой выступаютъ различныя лица съ различными пѣснями и дѣйствіями. Корнелій — а Lapide раздѣляетъ книгу на пять дѣйствій[239]. Волтеръ не знаетъ ничего болѣе натуральнаго, болѣе простаго, какъ драматическая игра Пѣсни Пѣсней, и видитъ въ ней эскизъ драмматической поэзіи грековъ[240]. Ренанъ въ своемъ сочиненіи Cantique des cantiques прилагаетъ даже переводъ книги въ такомъ видѣ, какой, по его мнѣнiю, она должна была имѣть на сценѣ древнееврейской. Вся книга у него раздѣляется на пять дѣйствій, изъ которыхъ первыя два происходятъ въ дворцѣ Соломона, третье на улицахъ Іерусалима, четвертое и пятое снова во дворцѣ, а эпилогъ въ Салемѣ, родинѣ Суламиты, въ глубинѣ сада. Дѣйствующія лица книги Пѣснь Пѣсней по Ренану были слѣдующія. Суламита, пастухъ, царь Соломонъ, братья Суламиты, дамы и граждане іерусалимскіе, дружина Соломона и пастуха (нѣмыя лица) хоръ и мудрецъ, извлекающій наставленіе. По его мнѣнію драмму Пѣснь Пѣсней играли древніе евреи въ теченіи семи дней обыкновенно происходившихъ въ празднованіи бракосочетанія. Отсутствіе постепенности въ развитіи дѣйствія въ книгѣ Пѣснь Пѣсней, говоритъ Ренанъ, объясняется тѣмъ, что различныя дѣйствія игрались въ различные дни седмичнаго празднованія бракосочетаній. Въ подтвержденіе своей мысли Ренанъ ссылается на Шефера, по которому въ настоящее время въ Даміеттѣ и нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Сиріи подобнаго рода забавы употребляются при свадебныхъ празднествахъ, въ теченіе семи дней, которые и нынѣ посвящаются на это празднованіе; женихъ и невѣста каждый разъ являются въ новомъ костюмѣ, не узнаютъ другъ друга и ищутъ другъ друга въ толпѣ. Этотъ именно обычай послужилъ къ составленію книги Пѣснь Пѣсней или лучше книга Пѣснь Пѣсней представляетъ монологи и дѣйствія въ томъ видѣ, въ какомъ они обыкновенно разыгривались въ семействахъ еврейскихъ при бракахъ[241]. Не входя въ подробное разсмотрѣніе гипотезы Ренана, замѣтимъ только, что, по нашему мнѣнію, книга Пѣснь Пѣсней не могла имѣть никакого отношенія къ сценѣ. Еслибы, примѣняясь къ постоянно мѣняющемуся характеру монологовъ книги Пѣснь Пѣсней представить соотвѣтственную перемѣну декорацій, то ее нельзя было бы объяснить никакимъ механизмомъ. Въ одно и тоже время актеръ являлся бы и на сценѣ и отсутствующимъ, потому что, напр., немедленно послѣ словъ, которыя Ренанъ влагаетъ въ уста пастуха, о немъ говоритъ Суламита какъ объ отсутствующемъ. Пастухъ и царь у Ренана говорятъ одинаково и въ концѣ пастухъ одерживаетъ побѣду надъ царемъ, что совершенно не въ духѣ еврейскаго міросозерцанія. Къ этому нужно прибавить свидѣтельство еврейскаго преданія, которое уже въ глубокой древности предупреждало возможность сближенія кн. Пѣснь Пѣсней съ сценическими произведеніями Индіи и Греціи. «Кто подобнымъ образомъ различаетъ стихи Пѣсни Пѣсней, говоритъ талмудь, тотъ несчастій низводитъ въ міръ»[242]. Вообще нужно сказать, что театральное искусство древности стоитъ въ тѣсной связи, по своему происхожденію, къ миѳологіи; гдѣ нѣтъ послѣдней, тамъ нѣтъ и театра. Евреи и вообще семиты, почти не владѣя никакою миѳологіею, не только не могли создать чего либо похожаго на театръ, но напротивь, оказывали сильное противодѣйствіе всякимъ стороннимъ попыткамъ этого рода. Даже нынѣшніе мусульмане остаются вѣрными этой древней антипатіи къ театру; всѣ попытки постройки театра въ Бейрутѣ и въ Алжиріи не привели ни къ чему. Что касается извѣстныхъ въ настоящее время на востокѣ мистеріи, разыгриваемыхъ особенно въ Персіи въ годовщину смерти Али, то это плодъ персидскаго генія, во всемъ противоположнаго семитизму. Оттого и замѣчаніе Маттея[243], что книга Пѣснь Пѣсней пѣлась среди плясокъ съ различными мимическими движеніями мущинами и женщинами въ храмѣ и въ процессіяхъ, какъ кая-то мистерія, поразительно по своей азартной неосновательности. Всякаго рода переряживаніе, маскированіе, входившія въ составъ нѣкоторыхъ языческихъ праздничныхъ игръ и могшія послужить зерномъ къ образованію театра, евреямъ положительно были запрещены. «Женщина не должна наряжаться мущиною и мущина не долженъ надѣвать женскаго платья; мерзокъ предъ Iеговою всякій дѣлающій подобное». «Даже въ одежду изъ разныхъ тканей не одѣвайся»[244].