Стихотворения и поэмы - Максим Рыльский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
36. «Плещут у влажного берега легкие, светлые воды…»
© Перевод Е. Нежинцев
Плещут у влажного берега легкие, светлые воды,Будто Гомерово море шумит, набегая на склоны.Наш Одиссей повествует о битвах, где гибли народы,О неподвижных, без солнца, краях, о чащобах Цейлона.
Чудится злое дыхание пьяной тропической ночи,Диких зверей голоса и запахи пастбищ звериных,Шум океана, чьим эхом прозрачная речка бормочет,—Мирная речка в зеленых, веселых и тихих долинах.
Может быть, где-то доныне живут лотофаги счастливо,Может быть, в дебрях, как прежде, свирепые бродят циклопы?Может быть, звезды, что ярко сияют на глади залива, —Зевсовы очи, глядящие в очи Европы?
191937. «Стучат подо мною колеса…»
© Перевод А. Глоба
Стучат подо мною колеса,Мы едем веселой гурьбой.У берега клонятся лозы,И аист плывет над рекой.
По ветру летите, надежды,Как рой лепестков голубых!..Сосед мой расставил прилежноСтрой удочек хитрых своих.
Забыть бы ненужные слезыИ чайкою, птицею стать!Стучат подо мною колеса,Не надо мне счастья искать!
191938. РЫБАЦКОЕ ПОСЛАНИЕ
© Перевод Б. Иринин
Брату Ивану
Еще с времен Гомера, ФеокритаПрикрасами поэзии повитаБыла забава наша. А Назон?Рыбалку тоже вспоминает он,Хоть скуповато. Благостные воды,В них отраженный светлый лик природы,Береговая, вся в цветах, траваИ душ простых немудрые слова, —Ну чем не пристань после бурь житейских,Не мир полей цветущих Елисейских?
Чем жарче чувства в тайниках души,Тем больше тянет отдохнуть в тиши.Так и меня — чуть нос я с горя вешал —То линь, а то старик Аксаков тешил.Пускай смеются! Не один мудрец,И даже царь, забыв про свой венец,Под вечер иль пред солнечным восходомСидел с удой, кристально чистым водамВсё отдавая, что тревожит ум, —И горечь славы, и бессилье дум.
В тумане Темзы и над тихим Доном,Над океаном, будто жизнь, бездонным,На озере, где Пушкин отдыхалИ доброго Вергилия читал,На стынущем от холода Амуре,На берегах таинственной Миссури,В краю галушек, крепких варенух(Увы, мифическом!), — рыбацкий духНе угасим. Ужение присталоВсем — от сапожника до генерала.
Синеет утро, и роса горит,Волна с волной еще не говорит,А мы сидим, следя за поплавками,И только тишь да небеса над нами.
Вот за густой осокой поплавокЛег — задрожал — поднялся — вновь прилег,Рука, дрожа, удилище хватает,И линь зеленый воду рассекаетИ, только-только не порвав лесу,Весь золотясь, трепещет на весу…«Тихонько! Легче!» — шепчешь ты со страстью,Как собственному, рад чужому счастью…Конец борьбе. Дымки от папиросПлывут, синея. Ветерок донесК нам кряканье чирков меж тростниками…И только тишь да небеса над нами.
На кольях над водой стоит шалаш.Весь камышом пропах закуток наш,В нем тень, покой и сумрак первозданный.Дениса поджидая и Богдана,Мы прилегли и, выпив по одной,Нырнули в легкий сон, как в мир иной.Не сон, а грезы, и не жизнь, а волны,Не мысли — облачка́, что ветром полныИ тают в излученье золотом,Как чистый дым над жертвенным огнем.Крепчает ветер, за волною мчится, —Догонит ли? А нам покойно спитсяВ пахучей колыбели над волной,К тому ж мы пропустили по одной!
Трещит мороз, — с утра он круто взялся.Я зря весь день за зайцами гонялся,Зато в душе сверкающий снежокНа муки все, на все волненья лег.Поужинав, у печки мы, без света,Сидим, как Робинзон в пещере; летоМы вспоминаем и заводим спор,Затеяв свой, рыбацкий, разговор.А на стене не счесть на полках тесныхПоэтов именитых и безвестных:С Гомером рядом дремлет здесь Бодлер,Хоть нынче много ближе нам Гомер.Но есть еще там полочка иная:Не Малларме там красота больная,Не милый Диккенс, тот, что жизнь любил,Уютное гнездо себе там свил, —Нет! Полку ту украсил книжкой дивнойБарон Черкасов, старый и наивный.Там и Аксаков, там и Плетенев,Там «сазанятник» гордый Сибилев(Возможно, и не всем они известны,Но рыбаками чтимы повсеместно).Там блёсны, поплавки, набор крючков —Дружки немые братьев-рыбаков.Та полка средь других — как среди житаНаш скромник василек, росой омытый, —Кого гнетет людское зло, для техОна родник веселья и утех.
Вот так-то на досуге, без усилий,Слагаю я стихи в старинном стиле;А ты их, брат, хоть изредка читайИ, вспомнив то, что было, — помечтай.
Лето 1920 Корнин — Костюковка39. «О муза! Снова ты со мною!..»
© Перевод Ю. Саенко
О муза! Снова ты со мною!А я уж думал — стороноюБерлогу обойдешь мою!И снова стал я сребролуким,И вдохновенным верю звукам,Как ты слезе, что я пролью!
Невидима и невесома,Ты — как раскат святого грома,Как влага высохшей земле.Тебе несу я, поверяюИ радость нежную без края,И поздних сожалений плен.
Стоит, как ангел, надо мною,Ласкает доброю рукою,Готова слушать и прощать…Моя родная, будь же рядом,Не покидай, позволь хоть взглядомКоснуться твоего плаща.
192040–42. СИНЯЯ ДАЛЬ
1 © Перевод В. ИнберНа свете есть певучий Лангедок,Цветет Шампань во Франции веселой,Где в солнце тонет каждый городокИ в пышных лозах утопают села.
Марсель, где опьяняет моря шум;Париж, где вечно молод дух гамена;Прованс, где жив Доде веселый ум,Где на охоте встретишь Тартарена.
Есть остров, где Шекспир увидел свет,Где Диккенс улыбался сквозь туманы, —А там, в Сибири, стынет волчий след,В Сахаре проплывают караваны.
О, мир, где песни девушек звучатПод сладостной, под виноградной сенью!Благословен да будет виноград,Осенний плод весеннего цветенья!
2 © Перевод В. ИнберХотя б во сне увидеть сноваВеликолепие колонн,Прохладу мрамора сквозного,Очарование мадонн!
В одежде белой ДездемонаВверху на лестнице стоит —Из лепестков зари коронаНа голове ее горит.
Вода канала плещет ярко,Там отражен закат в огне,И голуби святого МаркаУснули в синей тишине.
Ты руки, лилия, простерла,Твои глаза любви полны.Плывет, плывет воитель черныйВ твой мир душевной белизны!
Хотя б во сне — увидеть дальнихКраев счастливый небосклонИ очи радостно-печальныхБелоодеждных Дездемон!
3 © Перевод Л. ВышеславскийДомов ажурные фасады,И каждый камень — вечный следБылой любви, былой отрады,Ушедших лет, бессмертных лет.
Огни кафе под сенью зыбкой,Сны наяву, Рембо, Рабле,И кто-то странною улыбкойЗовет к неведомой земле.
Виденье легкое Версаля,И алость губ, и рокот труб,Пусть скрипки плачут, сердце жаля, —Их терпкий яд мне мил и люб.
Ты выпил самогона квартуИ возле бочки в луже спишь, —А где-то голуби, мансарды,Поэты, солнце и Париж!
192043. ГЕЙНЕ
