Возвращение блудного сына - Александр Омельянюк

– «О-о! Будешь денежки зарабатывать!?» – заёрзал он на табуретке.

Ему, всегда жившему обыденно, без выдумки и отклонений от норм, по затёртому социальному шаблону, правильно и по канонам, это было непонятно, и в этом плане похвастаться чем-либо занятным ему было нечем.

В конце беседы Сталев предложил как-нибудь встретиться вчетвером с Поповым и Сарычевым в Реутове, а также пообещал передать пакет со стихами Вдовину, но почему-то через Попова. А другое стихотворение по тематике предприятия – непосредственно в редакцию заводской многотиражки. Вариант передачи стихотворений Вдовину через Попова показался Платону весьма странным.

Ведь В. Г. Вдовин в недавней статье о двадцатипятилетии их отдела специально никак не упомянул своего заместителя П. П. Кочета, как будто тот вообще у него не работал ни одного дня из почти шестнадцати лет.

Зато в пику ему нарочно упомянул его друга В. Ю. Попова, который проработал в их отделе чуть больше года. Валерий Юрьевич побывал и на банкете в честь юбилея отдела, утаив этот факт от своего бывшего друга.

Когда Платон узнал об этом, то окончательно разочаровался в своём бывшем товарище. Эму было горько и даже почему-то стыдно за него.

Поэтому идея Александра Сталева и показалась ему абсурдной. Так и получалось в действительности.

Дни шли, а просьба Платона почему-то не выполнялась. Он считал, что за такие подарки – фотографию, и биодобавки – Сталев мог бы чуть поднатужиться и передать пакет и листок со стихотворением по назначению.

Но видимо вспомнившаяся зависть к талантливому другу мешала А. М. Сталеву оказать тому даже такую незначительную услугу.

Но Платону пока всё равно было не до него.

Сначала под восьмое марта неожиданно пропал Кеша, заставивший родителей изрядно понервничать. Вечером он всё же вышел на связь, объявив удивившимся предкам, что вместе с подругой Машей на поезде едет в короткий отпуск в Абхазию. Через десять дней он возвратился довольный, и естественно был прощён родителями.

– «Да я боялся, что Вы меня отговорите: сейчас, мол, не сезон, не покупаешься и фруктов не поешь! А я хотел просто отдохнуть. Очень что-то устал в последнее время?!» – оправдался он.

Весна шла своим чередом, и впереди маячило лето. Предсказуемо объявилась на горизонте и сестра Платона. Но на этот раз её желание отдохнуть на даче всё ещё парировалось натянутостью, а скорее полным отсутствием каких-либо отношений с женой брата.

Анастасия издалека стала прощупывать Платона, якобы для его романа делясь с ним воспоминаниями об их маме, но, конечно не забыв выпятить свою персону:

– «Мама меня не любила! А ведь господь послал ей меня для гармоничного нашего с тобой развития! И то, что я была нервной – это специально, чтобы привязать к себе мать!».

– «Действительно! Ты ведь орала, когда мать от тебя отходила! И замолкала, когда она, кстати, тобой невидимая, возвращалась обратно! У Вас с нею была невидимая связь!» – иллюстрировал Платон эту привязанность.

– «А щитовидка у мамы была – это божье наказание за властность и чрезмерную гордость! А язва – была карой за меня! А операция желудка – кара за неприязненное отношение ко мне! А данные нам свыше болезни в детстве – это для смягчения сердца матери! А наши с тобой ревматизмы – это нам с тобой кара за гордыню, а матери – за женское учительство и не изживание грехов!» – продолжила свою линию Анастасия.

– «А помнишь? Мама тебе говорила – я всю жизнь с тобой маялась, носилась, как с писаной торбой!» – попытался перехватить инициативу брат.

– «Да! Помню! Мать носилась со мною по необходимости! Но у меня на неё нет обиды, а лишь жалость к ней!» – помешала она очередной попытке брата снова возвратить сестру на место, несколько принизив её.

А ведь Алевтина Сергеевна вынуждена была много заниматься Настей в основном из-за её нездоровья, вызванного отношением к ней ещё в утробе матери, как к не желательному ребёнку.

Поэтому Настя, в отличие от брата, и росла весьма неспокойной, желчной и болезненной.

Кроме того, как самая младшая в семье, она всегда требовала к себе повышенного внимания. В этом они были в какой-то степени сродни с младшим дядей по материнской линии – Евгением Сергеевичем Комаровым.

В принципе, у Платона не было никаких претензий к своему младшему дяде. Но по мере его знакомства с писательским творчеством Е. С. Комарова, он всё больше негодовал от подхода того к истории.

В написанной им книге «Муромское Заочье» он, конечно, отличился как краевед, но совершеннейшим образом опозорился как историк.

Он хотел блеснуть знаниями, но просто ослепил, во всяком случае, Платона, своим ненаучным предвзятым подходом, да и просто невежеством.

Дядя Женя, со своим сохранившимся деревенским чванством, любил с неоправданной гордостью сказать, чуть ли не ударяя себя кулаком в грудь: «Я – Комаров!».

Это происходило, безусловно, и от незнания других людей и жизни, а также из-за того, что он был самым младшим в семье, поэтому был избалованным матерью, старшими сестрой и братьями, просто «баловнем» семьи. Жалуясь Насте на его бездарный с исторической точки зрения опус, Платон даже неожиданно для самого себя заключил:

– «Но ничего, я исправлю его писание. В своём романе я Комаровых безусловно не возвеличу, и конечно не обгажу, я их просто – раздену!».

И пока писатель, в преддверие дачного сезона, продолжал своё неблагодарное и трудоёмкое творчество.

Кроме того он теперь самым решительным образом взялся за протезирование зубов. И свой вклад в это неожиданным образом внесла его сестра Анастасия.

– «Платон, а почему ты до сих пор не протезируешься? Вон ты как запустил свои зубы!».

– «Да я не могу носить верхнюю челюсть из-за постоянного рвотного эффекта!».

– «А ты пробуй, тренируйся! Другие же тоже мучаются, но постепенно привыкают!».

– «Вот Ксюха мне тоже об этом говорит! А я ей объясняю, что все люди всё же разные. И у меня носить верхние протезы не получается. Сначала я надевал их на несколько секунд, а теперь они вообще даже не налезают!».

– «Так у меня тоже своя специфика! Мне сначала сделали протезы по месту жительства, и я их носила. Но оказывается, что мне сделали плохо, как-то криво, даже челюсть стала болеть! И я добилась направления в госпиталь челюстно-лицевой хирургии. И почему тебе бы не сделать протезирование там же, где делаю я? Причём бесплатно!».