Сумма наших жизней - Софи Астраби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Самое главное – не выделяться. Каждый раз было одно и то же. Он уже привык молча вставать со стула и, опустив голову, шаркать к доске. Тома всегда говорил правду: отец хочет делать вино, разводить лошадей, перестроить старую ферму под отель, открыть пиццерию… Но в тот день, подняв голову, чтобы начать, он встретился взглядом с Эмили. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы открыть рот, так много слов рвались наружу. Он думал, что его вырвет, потому что сердце подскочило и билось в горле, среди слов, которые он пытался удержать. Потом он глубоко вздохнул и сказал, что его отец инженер и что они часто переезжают из-за его командировок. Обычная жизнь. Жизнь, о которой он мечтал. С того дня при каждом переезде он повторял эту ложь, обещая себе, что, когда вырастет, никто не заставит его врать.
* * *
Тома толкает дверь в квартире, которую пришел показать семейной паре лет шестидесяти. Сейчас он произнесет фразу, которую в прошлом повторял много раз и которая теперь имеет для него сладкий привкус реванша. Какое-то время он медлит, предвкушая ближайшие секунды. Ему нравится стабильность его жизни, и он счастлив, что наконец-то может жить так, как мечтал в детстве. Потому что за этой, не его, дверью находится туалет.
Показ окончен, и Тома набирает номер Камиллы. После третьего гудка она отвечает.
– Здравствуйте, мадам, это Тома Руссо из агентства недвижимости. Я хотел бы показать вам одну квартиру. Вы можете прийти на просмотр днем, скажем, в следующий четверг?
– Да. В три часа подойдет?
– Четверг, в три часа. Договорились. Я пришлю вам адрес сразу после нашего разговора.
Камилла осторожно кладет телефон на деревянный прилавок. Прикусывает нижнюю губу и крутит большим пальцем ручку, зажатую между указательным и средним. Она не совсем понимает, что делает, но мысль о посещении незнакомой квартиры без малейшего намерения ее купить доставляет ей величайшее из удовольствий: порочное.
24
Камилла
Вчера появился Люка́. Перед этим Аделаида в течение трех дней сама обучала молодого человека, чтобы избавить Камиллу от дополнительной нагрузки.
Она осознает, что с момента открытия второго магазина требует от своей сотрудницы слишком многого, хотя та никогда не жаловалась. Ни разу. Это одно из качеств, которые особенно нравятся Аделаиде в этой девушке. Она стойкая. Иногда она упрямится, иногда недовольна, но это никак не связано с объемом работы. Камилла худенькая и невысокая, но, кажется, может вынести что угодно. Для нее вес и размер будто не имеют значения. А еще она находчивая. Расторопная, жизнерадостная и творческая. Такой удалось бы построить квадратуру круга. Аделаида каждый день благодарит небеса за то, что на ее пути встретилась эта девушка, и убеждена, что в ее букетах есть что-то особенное, личное, как штрих у художника или стиль у писателя. Тем не менее что-то связывает ей руки. Может быть, недостаток уверенности в себе. Скорее всего. Уверенность, как и богатство, ужасно несправедливо распределена в этом мире. Поэтому Аделаида пытается достучаться до Камиллы, подбодрить ее, показать, что она – и только она сама – может разорвать эти путы. От начальницы тут ничего не зависит.
Люка только что окончил училище. Он будет помогать Камилле во второй половине дня и самостоятельно управляться в магазине с половины третьего до пяти, для начала. Позже, когда освоится, он сможет работать полный день. Обе женщины испытывают облегчение от того, что можно переложить часть работы на кого-то третьего.
В магазин входит покупательница, Камилла не двигается с места. Она поднимает глаза и видит, что Люка смотрит на нее с выражением легкой паники. Движением подбородка она пытается побудить его к действию, но молодой человек застыл как вкопанный, и Камилла сама направляется к женщине.
– Здравствуйте, мадам. Если вам что-нибудь нужно, не стесняйтесь, спрашивайте.
– Я хотела бы побаловать себя… Вчера мне исполнилось сорок пять лет.
– С днем рождения! – непроизвольно воскликнул Люка, вероятно от смущения.
И сразу же покраснел.
– С-спасибо, – отвечает она, немного растеряно. – Это очень мило… Уже сорок пять лет я надеюсь получить цветы, и как печально, что близкие тебя любят не настолько, чтобы понять это.
– Знаете, иногда самые большие радости мы дарим себе сами.
Камилла хотела что-то добавить, но промолчала и отступила в сторону. Она не знала, как все сложится дальше, но ответ Люка показался ей очень точным. Похоже, он застенчивый, но очень усердный мальчик. Когда он приходит после обеда в магазин, то обходит все растения одно за другим, берет в руки некоторые листья и внимательно их изучает. Он трогает цветы, ходит на цыпочках и говорит с ними тихим голосом. Камилла заметила, что на первый взгляд он кажется несуразным, слова словно ускользают от него, но в конце концов ему всегда удается наверстать упущенное.
Похоже, Люка чувствует себя все более уверенно, поэтому Камилла исчезает в подсобке. Она пользуется случаем, чтобы навести порядок на складе и сделать кое-какие заказы. Когда через двадцать минут она возвращается, Люка рассчитывает покупателя. Тот с довольной улыбкой выходит за дверь, и Люка поворачивается к Камилле.
– Я продал три календаря.
– Целых три?!
– Да, – отвечает он, пожав плечами, и поглаживает лист агавы. – Это совсем несложно, они ведь очень красивые, эти календари.
Камилла берет календарь и принимается листать. Он и вправду удался, внезапно думает она. Девушка поднимает глаза и смотрит на Люка. Он заботливо возится с больным растением. Камилла вспоминает своих родителей, которые лечат людей, и говорит себе, что занимается тем же самым. Она лечит людей с помощью цветов. Она думает о мужчинах, которые приходят сюда, чтобы искупить свои ошибки букетами роз, и о разбитых сердцах, которые пионам иногда удается собрать из осколков. Она думает о невысказанных словах, заменой которых становятся цветы, и вдруг понимает, что ее предназначение на этой земле так же важно, как предназначение врача, выписывающего лекарства.
– Ты всегда хотел быть флористом?
Лицо Люка слегка зарумянилось.
– Да… то есть, скажем так, я всегда знал, что хочу работать руками. Мне нужно потрогать, почувствовать, привести все в порядок. Я умею думать только через руки.
Он запинается, не решаясь продолжить.
– Я чуть не стал краснодеревщиком. Мне это нравилось. Не так сильно, как цветы, но все-таки нравилось. К тому же это было бы проще.
– Проще?.. – спрашивает Камилла, удивленно нахмурив брови.
Теперь Люка стал совсем пунцовым, но все же продолжил.
– Ну, мой отец, допустим, предпочел бы, чтобы его сын выбрал не женскую профессию и
