Эксперт № 26 (2014) - Эксперт Эксперт

По словам Кирилла Тверского , медицинского директора Pfizer в России, это один из первых препаратов персонализированной терапии немелкоклеточного рака легкого. Он действует только на тот тип карциномы, которая характеризуется мутацией ALK. «Такая мутация встречается в небольшой популяции больных, от четырех до семи процентов, с НМРЛ, зато именно в этой группе лекарство демонстрирует удивительные результаты. Многие пациенты, включенные в клинические исследования четыре года назад, живы, хотя до этого им давались всего месяцы жизни». Препарат удостоен Премии Галена, своеобразной Нобелевки в медицине.

Первым же таргетным и персонализированным препаратом в онкологии считается герцептин, который был создан компанией Roche для лечения HER2-положительного рака молочной железы, встречающегося в 20–25% случаев. По словам медицинского директора Roche в России Рустама Галеева , после года терапии этим препаратом семь из десяти пациентов с ранними стадиями не имели признаков болезни даже через десять лет. Благодаря герцептину более миллиона пациенток во всем мире принципиально продлили свою жизнь.

Более 35 лет не могли найти эффективное лечение для очень агрессивного заболевания кожи — метастатической меланомы. «На стандартную химиотерапию откликалось всего около 15 процентов больных, — рассказывает Рустам Галеев. — При этом длительность жизни не превышала полугода. Но самое печальное и обидное, что этот вид рака часто поражает совсем молодых людей. Конечно, препарата от меланомы ждали как чуда». И когда была обнаружена мутация в гене BRAF, в компании Roche разработали препарат вемурафениб, на который в клинических исследованиях ответило около 80% пациентов. В прошлом году препарат был зарегистрирован в России.

Совсем недавно в Японии и Европе, а ранее в США был одобрен препарат брентуксимаб ведотин компании Takeda для лечения рецидивирующей, или резистентной, лимфомы Ходжкина. Это злокачественное заболевание в основном неплохо лечилось стандартной химио- и лучевой терапией, если его диагностировали на начальных стадиях. Но оставались пациенты, которым применяли несколько курсов такой терапии, затем делали пересадку костного мозга — опухоль упорно не реагировала на лечение. Ученым все же удалось обнаружить специфическую мишень, под которую создали новое лекарство. В клинических исследованиях приняло участие 102 человека, фактически приговоренных к смерти. По данным компании, у 30% пациентов было отмечено полное выздоровление, у 70% — значительное улучшение или частичная ремиссия. Препарат серьезно изменил ожидания по продолжительности жизни у таких пациентов. Пока его не было в России, его ввозил фонд «Подари жизнь». Сейчас идет процесс регистрации.

Известно, что опухоль как организм. Она тоже способна к эволюции и борется за свое существование. По ней стреляют, но она находит инструменты, чтобы не погибнуть. Обманув лекарство, опухоль вновь начинает разрастаться. Как радуются ученые и врачи, не говоря о пациентах, когда разрабатывается новый препарат, который вроде бьет точно в цель! Но случается, что через некоторое время лекарство почему-то перестает действовать, опухоль становится к нему резистентной. «У AstraZeneca есть замечательный препарат для лечения немелколеточного рака легкого с мутацией эпидермального фактора роста, — рассказывает Виталий Пруцкий. — Однако было замечено, что примерно через год после начала терапии определенное количество опухолей приобретает устойчивость к препарату. Выяснилось, что этому способствует новая мутация, которая возникает в этом же гене. На нее и нацелились в компании для создания нового препарата, который проходит сейчас третью фазу клинических исследований».

Вроде бы получается, что опухоль пока опережает ученых, им остается только отслеживать ее маневры и пытаться подобрать новое оружие. По мнению Кирилла Тверского, ближайшее будущее связано с узконаправленной персонализированной терапией, будут создаваться молекулы, влияющие на специфические механизмы функционирования различных опухолей. Таких таргетных молекул уже десятки, много их в разработках компаний Roche, Novartis, AstraZeneca, Merck, Bristol-Myers Squibb, GlaxoSmithKline, Pfizer, Bayer, Takeda, Boehringer Ingelheim; немало проектов у маленьких биотехнологических компаний.

Одно из бурно развивающихся направлений в онкологии — иммунотерапия рака. «Идея не нова, — рассказывает Виталий Пруцкий, — еще лет двадцать назад нас учили в институтах, что иммунитет борется и интерфероны должны помогать, но потом оказалось, что все гораздо сложнее. Было сделано немало интересных открытий взаимодействия опухолевых клеток и иммунитета. Сейчас в мире несколько компаний ведут проекты в этом направлении, в том числе и AstraZeneca. Я думаю, что иммунная терапия будет особенно эффективной в сочетании с химиотерапией или таргетной». Один из таких иммунных препаратов разрабатывают в компании Roche. По словам врачей из разных стран, принимающих участие в клинических исследованиях, новая молекула показывает весьма обнадеживающие результаты, хотя поначалу в медицинских кругах было немало скептиков. Но когда они своими глазами увидели пациентов, уже фактически попрощавшихся с родными и «оживших» в результате тестирования новой молекулы, они вдохновились. По мнению Анатолия Махсона, будущее онкологии связано с созданием персонализированных вакцин. По его словам, они тоже показывают в исследованиях впечатляющие результаты. Кстати, такие вакцины активно разрабатывают и в России — в компании «НьюВак», Российском онкологическом научном центре им. Н. Н. Блохина, Московском научно-исследовательском онкологическом институте им. П. А. Герцена, НИИ онкологии им. Н. Н. Петрова в Санкт-Петербурге. В последнем, в частности, создано несколько вакцин, одна из которых уже зарегистрирована и применяется для лечения.

Несмотря на большие достижения в лечении многих видов рака, пока еще плохо поддаются рак поджелудочной железы, некоторые виды рака легкого, рак желудка, рак щитовидной железы. Но ученые постоянно ищут ключи к этим заболеваниям. Не зря на развитие фундаментальной науки в этой области, в частности в Америке, выделяются огромные государственные инвестиции, а также деньги частных фондов.

Статины и стенты

Ситуация в кардиологии тоже существенно изменилась за последние два десятка лет. «Я вам расскажу два случая: один произошел много лет назад, когда я работал в одной из районных больниц Казахстана, и сравнительно недавний, — говорит главный научный сотрудник ФГУП ГНИЦ профилактической медицины Минздравсоцразвития России академик РАМН Рафаэль Оганов . — В районную больницу поступил пациент со стенокардией. И вроде все было под контролем. Но к нему пришла дочь и, видимо, они повздорили. Никогда не забуду, как прямо у меня на глазах у него стал развиваться инфаркт миокарда. Я даю ему все, что положено, — никакого эффекта. И через два часа он умирает. Сейчас бы, конечно, все было по-другому». И Оганов рассказывает о недавнем случае. В ГНИЦ буквально на руках принесли крупного начальника из компании по соседству. Давление падает, весь серый, пульс едва прощупывается: «Мы ему быстро сделали ангиографию, увидели тромбоз и тут же сделали стентирование артерии. Двадцать лет назад он бы, скорее всего, погиб. А сейчас центры высокотехнологичной медицины, в которых есть и все необходимые специалисты, и современные технологии, спасают людей».

Рассказывая о достижениях в кардиологии, Рафаэль Оганов начинает с профилактики. Я прошу его перейти к таблеткам и современным методам в хирургии, но он мягко говорит: еще неизвестно, что важнее. Звучит тривиально, но многочисленные исследования показывают, что действует на возможность снижения смертности от ишемической болезни сердца. Отказ от курения — снижает на 35%, изменение неправильного питания — на 45%, физическая активность — на 25%, умеренное потребление алкоголя — на 20%. «Примерно лет двадцать назад выкристаллизовалась стройная система предсказания риска, — продолжает Оганов. — Она учитывает пять факторов: пол, возраст, уровень холестерина, давление и факт курения. Но надо понимать, что она прогнозирует риски, когда у человека еще вроде нет никаких проявлений болезни. Есть специальные компьютерные программы, которые учитывают все суммарные риски и делают предсказания». И врач дает рекомендации, как изменить образ жизни и какие препараты принимать превентивно.

Многие эксперты называют революцией появление статинов — препаратов, снижающих уровень холестерина. А стало быть, уменьшающих риск развития атеросклероза и в дальнейшем — серьезных сердечно-сосудистых заболеваний. «До них с холестерином справиться не могли», — говорит Оганов. И хотя первые статины появились в конце 1970-х — начале 1980-х, их триумф был несколько смазан побочными эффектами. Впрочем, уже в 1990-х появились новые генерации статинов. По некоторым данным, назначение этих препаратов в Европе с 1996  по 2001 год возросло в пять раз. Проводились широкомасштабные клинические исследования, которые показывали, что статины снижают частоту инсультов и инфарктов на 30%, коронарную летальность — более чем на 40%. «Эти лекарства не только продлевают жизнь, но и значительно улучшают ее качество, — говорит Виталий Пруцкий. — Мы гордимся тем, что в AstraZeneca создан один из современных статинов, который сейчас называют золотым стандартом, поскольку он показывает удивительную эффективность в снижении холестерина липопротеинов низкой плотности, так называемого плохого холестерина».