Серебряная кожа. Истории, от которых невозможно оторваться - Элеонора Гильм

Женщина подошла к перевернутой рамке и любовно водрузила на место, стерев воображаемую пыль.

– Фотографии моей Настеньки не вздумай убирать или переворачивать. Слышишь меня, детдомовка?

Смысл слов настолько не совпадал с ровным голосом, что Вета кивнула лишь после минутного замешательства:

– Да, слышу.

– Виолетта, – Ксения Львовна выговорила имя так, будто это было ругательство. – Мой руки – и за стол.

Потом, много месяцев спустя Вета думала, что перевернутую фотографию суровая женщина ей так и не простила. Или она не могла забыть первую встречу в больнице? Кто знает, о чем она, мнительная, недоверчивая, подумала, когда обнаружила мужа, болтавшего с незнакомой девочкой? Решила, что у мужа есть дочь от какой-то женщины? Вета чувствовала себя слишком взрослой, будто мысли ее вторгались в сферу, о которой девочкам ее возраста думать не следует.

Вишневицкие так и не удосужились рассказать Вете о принцессе в розовом платье. Из обмолвок и случайных фраз она составила правду. У Вишневицких росла дочка, умница и красавица, на два года старше Веты. И жили они счастливо, пока страшная болезнь – рак крови – не превратила жизнерадостную Настю в измученный призрак. Она умерла на руках у родителей. После этого долго не звучал в доме Вишневицких смех: Александр Николаевич ушел с головой в работу, а Ксения Львовна – в воспоминания.

Вета не раз грустно усмехалась, думая о том, что Настя помогла ей, выручила Констанцию с котятами. Если бы не страшная потеря, вряд ли бы дядя Саша откликнулся на просьбу хромой девочки в розовой куртке. Прошел бы мимо, торопился к семье, не думая о чужих горестях.

– Спасибо, – шептала она, ласково обводя силуэт принцессы в розовом на фотографии.

21

– Какие люди! – Юля подошла к Вете, разглядывая ее, как диковинного зверя. – А мы даже соскучились по тебе, Колченожка. Правда.

– Спасибо на добром слове.

– А ты где была-то?

– В Центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей.

– Ну ни черта себе! Сирота казанская! Попала ты… – протянула суровая «звезда класса». Видно было, что даже на нее это произвело впечатление.

Вета не думала, что такую радость принесут надоевшие парты, бесконечные уроки и дребезжащий звонок. Свое, родное. Улыбающаяся физиономия Кати, старые добрые учителя… Недавние безрадостные дни в двухэтажном скрипучем Цепоме казались дурным сном.

– А ты что домой не идешь? – «худая» Макарова повела своим узким носом в сторону Веты.

– А я жду, за мной приехать должны…

– Кто это? – захлопала накрашенными ресницами «толстая» Макарова.

– Дядя Саша. Он мне вроде отца.

Сестры проводили глазами черный, сверкавший полированными боками автомобиль, и на следующий день весь 5 «А» обсуждал изменения, произошедшие в судьбе Сметанкиной.

Апофеозом этого удивления стало предложение, прозвучавшее на большой обеденной перемене:

– Колченожка, давай к нам садись. Девки, двигайтесь, – стол, где сидела Юля в окружении подружек, считался местом особо привилегированным.

– Да нет, нам и тут с Катей хорошо, – улыбнулась Вета.

22

В жизни ее вновь воцарился порядок. Вета любила дядю Сашу и огорчалась, если опекун допоздна засиживался на работе. Дела его шли в гору, редкий талант не только слушать, но и слышать, быстрый ум и терпение принесли свои плоды.

– Умывальников начальник и мочалок командир, – дурашливо пел он.

Но девочка знала, что на самом деле к мочалкам Александр Николаевич отношения не имеет, занимается продажей станков и прочих сложных штуковин.

Вета не любила Ксению Львовну. Бесстрастная, жесткая, педантичная женщина вызывала в ней неконтролируемый ужас. Девочка чувствовала себя гостьей, занявшей Настину комнату на время. Будто скоро хозяйка вернется и выдворит нахальную оккупантку.

Вета по-прежнему обожала кошек, но, увы, заводить домашнее животное ей было строго-настрого запрещено. В день смерти бабушки, пользуясь суматохой, Атос выскользнул на улицу. Ветины тайные поиски не дали результатов. Девочка тешила себя мыслью, что пушистого беглеца подобрала какая-нибудь добрая душа.

23

– Не надо! Не хочу!

Она кричала от тоски и одиночества, а где-то под кроватью скулила Машка. Ветка открыла глаза.

Мерно тикал забавный будильник с лисьей мордочкой на циферблате. От наваждения сложно избавиться. Вета не сразу поняла, где находится. Потом теплой волной облегчения нахлынули воспоминания о том, что дядя Саша забрал из Цепома, спас ее от жуткой участи сироты.

Уже четыре года Вета живет в новом доме, спит на мягком диване, каждое утро смотрит в глаза принцессы на фотографии. Вета будто забрала чужую жизнь, чужую кровать, чужих кукол и чужого отца. И совсем не испытывает угрызений совести. Только вот новая мама отказывается привечать приемыша.

Очередной долгий вечер тянулся медленно, словно автобус в час пик. Каждую секунду Вета ловила презрительный взгляд Ксении. Девочка привыкла не замечать ее брезгливо поджатые губы, превратившиеся в тонкую нить. Вета жила с мыслью о своем везении и готова была терпеть придирки и поучения.

Так они и жили. Женщина и девочка. Мучительница и жертва. И каждая скрывала от главы семьи всю глубину воцарившейся нелюбви.

Вета отложила книжку и свернулась на кресле. Вторую неделю дядя Саша был в командировке. Он улетел на другой конец страны заключать жутко важный договор.

– Не горбись. Осанку испортишь. Будешь не только без ноги… Что молчишь? Хоть расскажи что-нибудь. Как в школе дела? – Женщина иногда пыталась вести с опекаемой нормальный разговор.

Вета не знала, как отвечать на картонные вопросы.

– Все нормально.

– А если я посмотрю твой дневник?

Вета молчала, уставившись в телевизор, где какой-то задорный парень рассказывал о прелестях шоколадного батончика. Нацепив наушники, он неистово отплясывал. Ей бы так.

– Неси дневник. Ты что-то скрываешь от меня. Получила плохие оценки?

Ксения быстрым движением вырвала из рук Веты открытый дневник:

– Опять тройка! Настенька себе такого не позволяла!

– Алгебра… Я не люблю цифры, проценты, интегралы. Так нудно.

– Кому интересны твои симпатии и антипатии! Или ты исправляешь алгебру и живешь, как обычно. Или… я забираю книги. Ты слишком много читаешь. И потому не успеваешь выполнять все, что требуется.

Лицо женщины искривила улыбка. Казалось, ей доставляли удовольствие те чувства, которые она прочитала во взгляде девчонки.

– Александр относится к тебе снисходительно. А таким детям, как ты, детдомовским, нужен жесткий контроль. Иначе от рук отобьетесь.

Зачем дядя Саша уехал и оставил Вету на съедение домашнему людоеду?

24

– Можешь же! – в пятницу Ксения Львовна расписывалась на страницах дневника, с некоторым презрением разглядывая «четверки», «пятерки» и даже размашистую надпись «молодец», выведенную строгой химичкой. Вета вздохнула. На этот раз угроза миновала.

– Встречайте меня, лебедушки! – Дядя Саша стоял на пороге и улыбался.

– Смотри, Лета, вот