Серебряная кожа. Истории, от которых невозможно оторваться - Элеонора Гильм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
12
Накануне Нового года Александр Николаевич пропал. Ни телефона его, ни адреса Софья Ивановна с Ветой не знали. Оставалось только встревожено замирать, слыша шаги возле двери.
Почти две недели не было вестей, и Вета, засыпая в узкой постели, порой глотала соленую влагу, прижимала Атоса так, что кот и пискнуть не мог.
Утром тридцатого декабря раздался телефонный звонок. Вета закричала на всю квартирку:
– Бабушка, бабушка, он в больнице!
Протез не выдержал ее энергии и тоскливо заскрипел.
– Дядя Саша нашел в справочнике наш номер и позвонил. Я пойду сегодня к нему!
– Тише, тише… Если отправляться с визитом в больницу, значит, надо с собой взять вкусное и полезное. Что случилось-то с ним?
– А я не спросила. – Вета растерянно смотрела на бабушку.
Софья Ивановна почувствовала прилив сил, слабость и головокружение отступили.
– Сок. Фрукты. Творог. Вета, пошли на рынок покупать гостинцы.
13
Девочка несмело переступила порог бледно-зеленой больницы. Сколько слез, сколько криков в подушку… Отогнав мучительные воспоминания, Вета решительно обратилась к гардеробщице.
– Здравствуйте. Можно одежду сдать?
– Вы к кому? – процедила та, неприязненно оглядывая девочку.
– К Александру Николаевичу.
– Фа-а-милия!
– А я не знаю, – растерянно пробормотала Вета.
– Ничем помочь не могу. Ходят тут всякие.
– Тетенька, что мне делать? – Вета кусала губу, чтобы не разреветься.
– Зачем над ребенком издеваешься?
Из-за поворота появилась медсестра с задорной челкой. Она постучала по решетке гардероба и улыбнулась Вете.
– Сдай одежду злой тетеньке – и пойдем. Палату знаешь?
– Да, седьмая.
– Александр Николаевич, помню-помню, интересный мужчина. Отец?
Вета пыталась сформулировать ответ, кем же ей приходится дядя Саша: друг? Но добрая медсестра ушла.
– К вам дочка пришла! – Жизнерадостный крик раздался где-то в конце коридора.
Побледневший и исхудавший, дядя Саша медленно приближался к Вете, на лице его написано было странное выражение: удивление, страх или восторг?
Девочка расплылась в улыбке:
– Дядя Саша, здравствуйте.
Взгляд мужчины стал привычным: добрым, усталым и чуть снисходительным.
– Спасибо, Лета, что пришла.
– А вы ждали кого-то другого?
– Нет, кого еще мне ждать?
– Не успела медсестре объяснить.
– Все хорошо, Лета. Я так рад, что ты пришла.
– Как вы тут?
– Да знаешь, как в сказке, – улыбнулся мужчина. – Рассказывай лучше про себя. Как в школе? Двоек не нахватала? Как бабушка?
Не меньше получаса Вета вдохновенно повествовала об олимпиаде по биологии, проказах Атоса и новой приключенческой книге. Девочка устроилась под теплым боком дяди Саши и могла бы так просидеть еще пару часов.
– Александр, здравствуй.
Дядя Саша резко выпрямил спину и отодвинулся от Веты. Высокая женщина опустилась рядом на лавку и устремила взгляд огромных, тщательно подведенных глаз на девочку:
– А это что за барышня?
– Ну я пойду, – Вета сразу почувствовала себя неуютно, точно ее поймали на чем-то плохом.
– Иди, – рассеянно кивнул дядя Саша, словно и не говорили они только что по душам.
– До свиданья, – вежливо попрощалась Вета.
Свежий снег хрустел под ногами, веселая компания каталась с горки на санках-ледянках, прочерчивая полосы на белоснежном покрове земли. Ветка вздрогнула, услышав громкое гыканье за спиной.
– Как сходила? Что там с Александром Николаевичем? – Бабушка подвергла ее дотошному допросу.
– Стены… кардия… Тьфу, стенокардия. Вроде лучше стало.
– А ты что грустная такая?
Вета и сама не смогла бы ответить, отчего загрустила. Но она поняла, что мужчине предстоит какой-то неприятный разговор; и что красивая женщина – жена Александра Николаевича.
– Я проведала больного, вкусностей ему принесла. Зачем злиться? Это же правильно. А, котик?
Атос мяукнул в ответ что-то невразумительное и порядок в суматошные мысли хозяйки не внес. Вета сняла ярко-желтую резинку с косички и приступила к ежедневному ритуалу расчесывания волос старой костяной расческой. Котенок подцепил резинку и устроил возню, загнав вещицу под диван.
14
Новогодние праздники в квартирке на Пихтовой прошли без суеты и шума. Посмотрели новогодний концерт, тихо поели оливье, выпили по бокалу: Софья Ивановна – шампанского, Вета – лимонада. Пузырьки щекотали язык, праздничная еда радовала желудок, привыкшей к незатейливой пище, а веселья не было.
Вета предвкушала визит к Кате. Завтра будут шумные приветствия, фейерверки, шарады, песни за столом… Все, что должно сопутствовать настоящему празднику.
Через неделю, на Рождество, дядя Саша появился, с подарками и конфетами. Он виновато отводил глаза от Веты, о чем-то шептался на кухне с Софьей Ивановной. Ночью девочка прижимала урчащего Атоса и тихонько вздыхала.
15
– Колченожка, а что тебе на Новый год подарили? – издевалась Юля. – Лыжи? Или коньки?
– Нет, книжку.
– И про что она? Как вырастить новую ногу?
– Нет, по животных.
– Неинтересная ты. Скучная, как крокодилица.
– Какая уж есть.
Вета могла бы возразить, что крокодилица вовсе не скучная. Крокодилы – одни из самых древнейших животных на Земле и… Но все было бесполезно. Эти диалоги повторялись регулярно, потому Вета их не замечала. Теперь с ней была Катя, и школьные будни преобразились: тихий шепот и смех, девчоночьи секреты и походы за шоколадным мороженым.
16
Февраль приволок на хвосте холода и сильные ветра. Вета кутала лицо в пушистый шарф, связанный мамой, и все равно кончик носа пощипывало.
Она вернулась домой после занятий, долго грела руки у батареи. Бабушка мирно спала на кресле, Вета укутала ее пледом и отправилась на кухню. Аккуратно намазывая масло на кусок белого хлеба, она поняла, что рядом не крутится Атос.
– Ато-о-ос, иди есть!
Обычно кот бежал на кухню впереди маленькой хозяйки, путаясь в ногах. Но не сегодня.
– Вот непослушный мушкетер, даже не проголодался!
Кот сидел рядом с бабушкой и глядел на Ветку с тоской в глазах.
– Что такое, Атосик?
И кот вдруг издал душераздирающий вопль, похожий на вой, а не обычное мяуканье.
– Бабушка, просыпайся.
Вета схватила руку в узловатых венах и сразу выпустила, боясь, что холод перекинется на нее.
17
– Как ты восприняла смерть своих родителей?
Полная белобрысая женщина уставилась на Вету. Вывеска «Психолог» на ее кабинете объясняла утомительную въедливость.
– Как восприняла? Плохо было.
– Ты замкнулась в себе? Перестала смеяться? Радоваться жизни?
– Да не знаю. Вам виднее.
– Как пережила смерть бабушки? Ты можешь говорить об этом?
– Нет, не могу. Вообще я устала, можно в свою комнату?
Уже две недели, как Вета обитала в двухэтажном старом домике со скрипучим крыльцом. Фасад окружали безобразно обрубленные тополя. Зато за домом начинался парк с мощными соснами. Они устремляли в небо ветки, гордые, неприступные, далекие от людской суеты.
Называлось это учреждение Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей, а все местные обозначали его коротко: Цепом. Здесь
