Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они с Реем обменялись тревожными взглядами, но не решились заговорить. Как это случилось? Почему сейчас?
Сад и оранжерея были устланы побуревшими увядшими остатками прежде пышной зелени. Мертвые, гниющие, погубленные, они распространяли зловоние.
– Надо же! – сказала Маримар, закрывая нос рукой.
Энрике подошел к одной из сараек, которая выглядела лучше, чем главный дом: она не была обвита виноградными лозами, хотя на крыше с одной стороны виднелась дыра. Когда Энрике стал открывать дверь, она слетела с петель. Мартин в старости занимался плотницким делом, но сарайка выглядела так, словно ею не пользовались много лет. Кругом валялись кучи дров, топоры, мачете, ручные пилы и поржавевшие ножи для бумаги.
– Жду не дождусь продажи этого ада за миллион грязных маленьких бумажек.
Когда рука Энрике сомкнулась вокруг того, что он искал, его ярость прорвалась руганью.
– Знаешь, когда я так ругался, Орхидея заставляла меня есть халапеньо, – сказал Рей с порога. – С семенами и всем остальным.
Энрике был полон решимости. Луч солнца падал на него через отверстие в крыше. Он был королем Артуром, только вместо Экскалибура держал искореженное мачете, которым нельзя было разрезать пальмовый лист, не говоря уже о том, чтобы прорубить твердое дерево. Он перекинул ржавое оружие через плечо. Его нефритово-зеленые глаза сияли, он сверкнул отчаянной улыбкой, обнажив все зубы.
– Что ты делаешь? – Маримар шагнула в дверной проем, чтобы преградить ему путь.
– Я устал ждать. Эта женщина сделала мою жизнь невыносимой с того дня, как поняла, что я никогда не поддержу ее древние предрассудки.
– Это не предрассудки, – Маримар чувствовала, как гнев охватывает ее с головы до ног. Но ведь она сама оставила Четыре Реки и все бредни Орхидеи? Почему сейчас она защищает дом?
Энрике горько рассмеялся.
– Продолжай убеждать себя в этом. Вы все еще дети, цепляющиеся за каждое ее слово. Разве ты не поняла? Здесь нет никакой магии или секретов. Это зло. Все, что имеет отношение к Орхидее, умирает. Вот что достало моих сестер и моего отца. Вот что достало Мартина.
– Мартин умер? – Маримар резко втянула воздух. Она почувствовала холод внутри, как будто там была ледяная скульптура. Мартин со своей широкой, открытой улыбкой. Мартин, который заботился о них как о собственных внуках.
– Она и тебе не сказала? По крайней мере, он спокойно ушел во сне, – сказал Энрике, и впервые в его глубоком голосе прозвучало что-то похожее на сострадание. – Видишь? Ей на всех наплевать. Если ты понимаешь что к чему, ты уходишь. После того как мы все уладим, какая бы у меня ни была семья, она никогда не узнает ни об этом, ни о ней.
Он оттолкнул племянницу и племянника с дороги.
Рей бросил окурок на землю и прошептал в ухо Маримар:
– Ради блага мира я надеюсь, что у него не будет детей.
– Пойдем, – сказала Маримар и потащила кузена за дядей. – Ему это с рук не сойдет.
Члены семьи Монтойя расступились, давая дорогу Энрике. Энрике, получивший все деньги отца, оставленные ему в доверительную собственность, открыл водочный завод, обслуживающий молодых знаменитостей и миллионеров-плейбоев, одним из которых он мечтал стать. Он ничего так не хотел, как владеть этой долиной. Он бы выкупил ее у семьи, если бы понадобилось. Освоение земель давало большие деньги, и он мог бы увеличить свое состояние вчетверо, если бы правильно повел дела. Но здесь не осталось ничего, что могло бы процветать, теперь ничего.
Он поднял мачете высоко над головой и направился к двери.
– Стой! – крикнула Маримар, но Энрике не послушался и опустил мачете на корни, которые удерживали дверь. Виноградные лозы дрогнули. Корни искривились. Дом издал глубокий, гортанный стон. Но удары мачете наносили ему не больше вреда, чем кулак твердому кирпичу. Энрике не мог остановиться и продолжал рубить корень, который с каждым ударом становился тверже. Другой толстый корень протянулся и ударил его по лицу. Он хмыкнул, а когда повернулся, все увидели на его щеке идеальный отпечаток ладони.
Затем Энрике потянулся к золотым лавровым листьям на стеклянных окнах – и его отбросило с огромной силой. Обернувшись, он увидел вокруг обеспокоенные лица, и впервые в его глазах промелькнуло что-то похожее на страх.
– Стой! – снова закричала Маримар, и на этот раз даже горы вздрогнули от ее крика.
– Проще сжечь его дотла, – сказал Рей, глядя на свою зажигалку. Вишневый огонек сигареты осветил его лицо. Он не имел в виду того, что сказал. Когда-то он любил этот дом. Он хотел ненавидеть его. И ненавидел, когда был далеко. Но теперь, когда он был здесь, теперь, когда услышал стоны дома, ему хотелось прекратить все это.
Орхидея Монтойя выжила в мире, который не хотел ее, она продолжала существовать, несмотря на магию, которая унесла жизни ее мужей и дочерей. Энрике, хотя и был ее сыном, не понимал ее. Большинство из них не понимали. Не так. Если бы они понимали, то оказались бы внутри дома.
Приходите и заберите. Именно эти слова написала Орхидея. Они приехали сюда по приглашению. Все они.
– Орхидея так не поступает, – сказала Татинелли.
Маримар кивнула. В другое время она бы посмеялась над тем, как Энрике ударили по лицу волшебные корни, но им нужно было войти. Их ждут. Она снова вытащила приглашение. Приходите и заберите. Она вспомнила, как бабушка прятала вещи в дуплах деревьев. Как она разговаривала с птицами, которые приносили семена на ее подоконники, и отправляла их с заданиями.
– Помнишь, как моя мама пришла домой пьяная, – сказал Рей, – и, хотя замок не менялся, ее ключ не открыл дверей. Орхидея была у себя и запретила нам впускать маму.
– Да, – сказала Маримар. – Но я не помню, как она в конце концов вошла.
– Мама сказала, что просто извинилась и вежливо попросила, но теперь я не помню, говорила она о доме или об Орхидее.
– Может быть, нам надо вежливо попросить, – предложила Татинелли.
Все засмеялись, но Маримар ухватилась за эту мысль. Никто не хотел, чтобы его вызывали, никто по-настоящему не хотел быть здесь. Никто из других Монтойя не проявил себя. Они столкнулись с препятствием и сдались, поскольку не могли найти решение. Но, возможно, они его все же нашли.
Татинелли неловко встала, живот тянул ее вниз. Рей стоял ближе всех и поддержал ее. Она поднялась по пяти ступенькам веранды и остановилась перед дверью.
– Я пришла забрать, – сказала она. Голос ее напоминал звон колокольчиков на ветру.
И мгновенно корни ослабили хватку на дверной ручке. Дом издал глубокий вздох, который потряс все строение.
