Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маримар и Рей не стали дожидаться остальных. Они устремились за Татинелли и повернули налево в гостиную, где Орхидея любила сидеть лицом к камину, попивая бурбон, когда солнце садилось за долиной. Ее долиной.
Старая колдунья была там же, где и всегда. Ее теплая смуглая кожа потрескалась, как пересохшая земля, а волосы, все еще черные, несмотря на годы, были заплетены короной вокруг головы.
Черные глаза щурились, рот расплылся в мрачной улыбке.
Рей почувствовал, как его сердце сжалось от облегчения и ужаса одновременно.
– Mamá[16]? – ахнула Маримар.
– О, боже, – сказала Татинелли, нажимая на живот, где сильно брыкался ее ребенок.
– Ни хрена себе, – пробормотал Рей, потянувшись за сигаретой, но они кончились.
– Разве я тебе не говорила, чтобы ты не пялился? – спросила Орхидея; голос был сильным и хриплым, как всегда.
– Правда? – Рей усмехнулся.
Потому что как можно было не пялиться? Орхидея Монтойя была такой же, как всегда, но только от талии и выше. К остальному нужно было привыкнуть.
Тонкие зеленые побеги росли прямо из ее запястий, внутренней части локтя, впадинок между сухожилиями пальцев как продолжение вен. Они обвились вокруг кресла с высокой спинкой, обитого тканью с вышивкой в виде лаврового листа. Бутоны цветов размером с жемчужину расцвели на ветвях, проросших из ее прекрасной кожи.
Ее переливчатое синее платье открывало колени, где плоть и кости заканчивались и начиналась толстая коричневая древесная кора. Ее ноги, теперь превратившиеся в корни, бросались в глаза. Эти корни прорвались сквозь половицы и зарылись прямо в землю, ища, за что зацепиться.
7. Девочка и речное чудище
До того как она появилась в Четырех Реках, до того как она пришла, чтобы украсть свою силу, до того как ее мать вышла замуж, Орхидея была обычной девочкой, проводившей бóльшую часть дней у реки. Пока она впервые не почувствовала вкус невозможного. В тот же день она заключила сделку.
Это случилось во время необычайно засушливого лета, когда никто не мог поймать ни одной рыбы. Даже Панчо Сандовал, который ловил рыбу в одном и том же месте со времен, когда еще был младше Орхидеи. Панчо был стройным, но мускулистым, его тело вылепили голод и физический труд, его кожа стала красновато-коричневой от времени, проведенного под экваториальным солнцем. Он был обеспокоен. Все были обеспокоены. Отсутствие рыбы означало, что продавать будет нечего. Еды не будет. А отсутствие еды и денег означало болезни.
Все в городе чувствовали напряжение. Рабочих мест было мало. Офис Изабеллы сократил ее. Она устроилась на работу уборщицей в дома за плату гораздо меньше обычной. В течение нескольких недель они ели только белый рис с яичницей. Орхидея сделала единственное, что могла. Она прогуляла школу и пошла по знакомой дороге до конца пирса.
Río[17] Гуаяс всегда была глинисто-коричневой, плодородная земля передавала ей свой цвет. Колючие зеленые водоросли плавали по поверхности воды и всегда цеплялись за сеть Орхидеи. В воздухе ни малейшего ветерка. От жары не было никакой передышки. Даже река казалась слишком теплой, чтобы в ней плавать.
– Панчо, можешь одолжить мне лодку? – спросила она, прикрывая глаза рукой от солнца ладонью.
– В реке ничего нет, – сокрушался он. – Кое-кто из нас подумывает отправиться немного южнее, чтобы поймать удачу.
– Да, я тоже.
– Ты должна быть в школе. Вот я в школу не ходил. А теперь посмотри на меня.
Она посмотрела на него. Панчо умел плести гамаки быстрее, чем кто-либо другой. Мог переплыть Гуаяс, как рыба. Мог взобраться на манговое дерево босыми ногами. Но гамаки были никому не нужны, рыбы не было, а манго в то лето были твердыми, как камень. У некоторых людей просто был талант, но они родились бедными, некрасивыми или невезучими, и они могли лишь сказать: «Посмотри на меня», – и стараться изо всех сил.
– Я смотрю на тебя, – сказала Орхидея. – У меня есть предчувствие. Мне нужно быть здесь. Позволь мне взять твою лодку, я поделюсь с тобой всем, что поймаю.
Панчо вытер пот с лица полой рубашки и хрипло рассмеялся.
– Не знаю, ты дитя дьявола или ангела.
Орхидея пожала плечами. Она уже встретилась со своим отцом, и он не был ни тем, ни другим.
– Хорошо, – смилостивился он. – Я пойду с Хайме и мальчиками.
Десятилетняя упрямая девочка взяла лодку. Рукам было больно от тяжести весел. У нее кружилась голова от выпитых утром кофе и воды. Перед ней расстилался Гуаякиль – постоянно меняющийся пейзаж, вечно воевавший сам с собой. В его земле была кровь воинов. В его реке. А потрясения порождают чудовищные вещи.
Время мифов давно прошло, но истории все еще ходили среди людей. Истории, которые она слышала из морщинистых уст женщин, которые были свидетелями и пережили не только смену столетия. Они рассказывали о духах воды, которые любили подшучивать над людьми. Чтобы те знали свое место, ползая в грязи с засыпанными песком глазами.
За то время, что Орхидея ловила рыбу, она встретила немало странных вещей. Необъяснимых. Рыбу с человеческими зубами, голубого краба размером с черепаху, ящерицу с двумя головами. Она слышала, как ветер говорил с ней, когда она оказывалась в нужном месте. Ей казалось, что она видела человеческое лицо, высунувшееся из воды, а потом уплывшее к берегам Дурана.
– Я знаю, что ты здесь, – сказала она.
Она не видела дна. Из-за размыва грунта она едва могла разглядеть плоский конец одного из своих весел. Она подняла весло, перевернула его и положила поперек сиденья.
– Я знаю, что ты здесь, – повторила она, на этот раз громче.
Орхидея встала, позаимствованная ею лодка покачивалась на воде. Мимо проплыла куча листьев с пластиковой бутылкой в центре.
– Если ты скажешь мне, чего хочешь, я найду способ помочь тебе, – сказала она.
Жар обжигал шею. Орхидея ладонью зачерпнула воды и плеснула себе на кожу. Она села, уперев локти в колени. Мать всегда говорила ей, чтобы она так не сидела, что дамы сидят, скрестив ноги и прикрывая их. Но на реке она не была дамой. Она была такой же, как и все, кто хотел получить ответы и, возможно, небольшую помощь.
Река успокоилась. Ветер стих. Даже корабли и машины, чьи звуки ощущались в городе как постоянный крик, будто замерли.
Какое-то существо выползло из темноты и перелезло через борт лодки.
У Орхидеи не было для него другого слова, кроме как «чудище». Но каково было это чудище на самом деле? Она не двинулась с места, не выказывая ни страха, ни отвращения при виде его крокодильей морды и тела человекоподобной рептилии
