Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова

Майк, перестав расхаживать у кровати, почти согнулся пополам.

Он тяжело дышал. Его кожа так покраснела, что казалось, он засветился. Время от времени у него случались приступы тревоги из-за налогов и работы. Из-за пенсионных фондов и обвала рынков. Однажды такое было из-за проигрыша Суперкубка. Но это, это было совсем другое. Татинелли всегда была уверена, что Майк любит каждую ее частичку. Предполагалось, что друг для друга они останутся прежними. Если ему не понравилась часть ее, мог ли он на самом деле продолжать ее любить? Сможет ли он полюбить их дочь?

Тати вразвалку подошла к нему. Она успокаивающе гладила его по спине, как ему нравилось. Его мышцы были напряжены. Он повернулся и посмотрел на нее так, словно никогда не видел никого или ничего более прекрасного. Даже если это было не так, он заставлял ее чувствовать себя такой.

– Прости. Твоя бабушка… твоя семья… это чересчур. – Он сел на край матраса.

Она не хотела рассказывать, что он сидел на том самом месте, на котором отдыхали ее тети и бабушка, готовясь к родам. Что они вцеплялись в столбики кровати, когда начинались схватки. Что их кровь и вóды были причиной того, что на полу у их ног осталось несмываемое пятно.

Потом ей пришло в голову, успеет ли она родить здесь свою маленькую девочку? Теперь она не сомневалась, что у них будет девочка. Это произошло в тот момент, когда они вышли из машины на вершине холма, и она буквально заскользила вниз по крутой дороге. Легкий ветерок обезглавил упрямые одуванчики, и пух принял форму девочки. Затем снова подул ветер, и фигура исчезла.

– Как вы не сошли с ума? – спросил он, и его ладони накрыли ее. – Никто из вас не помешался.

Как ей объяснить, что представляет собой ее семья? Она не обязана это делать.

– Просто… так у нас заведено.

– Ноги твоей бабушки – корни дерева! Ты, наверное, могла бы говорить «Сезам, откройся», чтобы открыть дверь. А та черно-белая семейка! Ко всему еще твой дядя Энрике – придурок.

– Ну да, такого раньше никогда не случалось. Корни разрослись. А дядя Энрике всегда был… я бы сказала, трудным. Это не новость.

– А остальное как раньше?

Она вспомнила вещи, которые никогда раньше не подвергала сомнению, проводя лето в этом доме. Однажды какая-то девчонка в бассейне в Четырех Реках приклеила жвачку к волосам Татинелли. Запаниковав, она обрезала пучок волос со жвачкой под корень, и у нее образовалась лысина прямо на макушке. Орхидея позвала ее вниз. Она думала, Орхидея скажет ей, что она сама виновата, что не следует навязываться людям, которые не хотят с ней дружить. Но Орхидея повела Татинелли на кухню. Достала стеклянные бутылки с пробковыми затычками, в которых хранила масла и сиропы, и налила сильно пахнущие жидкости в миску. Затем она нарезала травы из своего сада. Размяла вишни и яблоко со своих деревьев. И намазала смесью голову Татинелли. Наутро лысина исчезла, волосы выросли. Тогда это не казалось девочке тем, чем это было, – магией. Орхидея всегда справлялась народными средствами. Все ведь знали народные средства? Каждый принес с собой секреты из старых миров.

Не все, увы. Когда она познакомилась с семьей Майкла Салливана, то поняла, что у них не было своих лекарств или языка, на котором они говорили, оставшись наедине. Еда Салливанов была из консервной банки или замороженного пакета. Они не использовали соль ни для чего другого, кроме как для еды. Они не высасывали костный мозг из куриных костей для здоровья. У них не было историй о призраках, duendes или cucos[20], прячущихся под кроватью. Их бабушки жили далеко в домах престарелых, и, хотя у Майка были двоюродные братья и сестры, он мог всю жизнь прожить, не повидавшись с другим Салливаном, и это его не беспокоило. Татинелли начала приспосабливаться к семье Майка, потому что он был очень добр к ней и очень сильно любил ее. Но, вернувшись на ранчо, она почувствовала, что там ей чего-то не хватало. Если не ей, то ее ребенку. Она хотела, чтобы ее дочь знала, что в мире есть магия.

– Я принесу тебе воды, – сказала Татинелли Майку. Она откинула его редеющие волосы и поцеловала потный лоб. Она подумала, что вряд ли он вынесет сегодня еще хоть минуту с ее семьей.

– Может быть, чего-нибудь покрепче. – Он поцеловал тыльную сторону ее ладони, коснулся губами костяшек. – Пожалуйста.

Татинелли улыбнулась. Когда они впервые встретились, у Майка от ее улыбки закружилась голова. Кружилась она и сейчас, он был смущен и немного напуган. У нее была улыбка Орхидеи. Такая будет и у их дочери.

– Я сейчас вернусь, – сказала Тати. Когда она коснулась стены, лепесток розы затрепетал под кончиком ее пальца.

Внизу, в кабинете, Маримар открыла все окна и все ставни. Она вымела грязь и пыль, а Рей и Пенни следовали за ней со швабрами и ведрами, полными моющих средств Орхидеи.

– Вот и все, – сказал Рей, переворачивая бутылку, из которой вытекло только несколько капель.

– Здесь нет соли, – сказала Пенни, беря мешок.

– То есть как нет соли? – спросила Маримар. Она подняла мешок и по весу убедилась, что это так. Она поспешила в коридор и рывком открыла кладовую. Банки тоже были пусты. В металлическом контейнере, обычно заполненном кофе, была лишь горстка зерен.

– Это все, что осталось после того, как они взяли продукты для ужина, – сказала Пенни, прикусив губу. – Это плохо, верно? Я имею в виду, мы избегаем говорить о том, что mamá Орхидея превращается в дерево, но мне кажется, мы все должны признать, что это плохо.

Рей обнял двоюродную сестру и пригладил пряди ее волос.

– Обойдемся без этого. Сходи посмотри, не нужна ли твоей маме помощь?

Пенни убежала, оставив Рея и Маримар одних в коридоре.

– Что будем делать? – тихо сказал Рей. У него кончились сигареты, и он перешел на ром. Как ни странно, спиртного в доме все еще было в достатке.

Маримар подавила беспокойство. Дом слишком велик, чтобы полностью привести его в порядок к ужину. Она напомнила себе, что Орхидее осталось недолго, и ей больше не нужен чистый дом. Признание этого, даже просто в собственных мыслях, наполнило ее глубокой печалью, которой она пыталась избежать. Что бы сделала ее мать, если бы она была жива и была тут с ними? Поставила бы одну из пластинок Орхидеи и сделала вид, что все это игра. Первый, кто найдет что-то серебряное, что-то красное и что-то из стекла, победит. Маримар отполировала серебро, смазала маслом красный кожаный табурет для ног, убрала пыль с коллекции крошечных хрустальных зверьков Орхидеи. На мгновение Маримар услышала