Тайна замковой горы - Людмила Георгиевна Головина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До прошлого года упоминания о вашей семье в газетах почти не встречались. Но потом они вдруг посыпались, как из рога изобилия. Сначала сообщали о находке старинного клада, затем – о создании научного центра и клиники. И вот недавно – о вашем бракосочетании.
Вот, думал я, у графини Севастианы есть сын, внук, которые были бы счастливы увидеть портрет своей матери и бабушки. А я, как скупец, держусь за своё сокровище, хотя не представляю, что будет с ним после моей смерти.
Наследников у меня нет, собрание моих картин я завещал Вальбургской галерее. Но среди них почти нет по-настоящему ценных полотен, поэтому полагаю, что они навсегда окажутся в запасниках. Я оговорил, что единственная картина, портрет графини Севастианы Вундерстайн, должна отойти по завещанию семье её сына, графа Рольфа Вундерстайна. Но вдруг эту часть моей последней воли не выполнят? Эти мысли меня очень угнетали. Я решился расстаться с портретом ещё при своей жизни. Но как передать картину в вашу семью? Самому мне ехать к вам – непосильный для меня труд, близких людей, которым я мог бы доверить эту миссию у меня нет. Так я и не мог ничего придумать.
И представьте моё удивление, мою радость, мою благодарность судьбе, когда я вдруг увидел вас здесь, в Вальбурге, в нескольких шагах от меня! Я сразу вас узнал, ведь я так долго вглядывался в ваши черты на фотографиях в газете!
Поль пытался протестовать, говоря, что не может забрать у господина Фостера столь дорогую для него вещь.
– Поймите, вы снимите камень с моей души, – отвечал старик. – А этот портрет, он будет оставаться со мной – в моём сердце! Помогите мне, я боюсь, что один не удержу картину.
Когда портрет был снят со стены, Поль и Полина прочли на его обороте фамилию художника, дату написания картины и имя той, что была на ней изображена.
– Отцу было три года, когда был создан этот портрет, – вычислил Поль.
Уилл Фостер помог им упаковать картину, а потом вручил старую, пожелтевшую по краям визитку.
– Напишите, простил ли меня ваш отец за то, что я так долго владел его имуществом.
– Мой отец будет вам безмерно благодарен, – ответил Поль. – И, конечно, мы отныне всегда будем о вас помнить. Если вам вдруг когда-нибудь понадобится помощь, будьте уверены, что ваши друзья из семьи Вундерстайнов всегда будут готовы сделать всё возможное. Мы обязательно вам напишем, а если позволите, то и навестим при случае.
– Буду рад, если только доживу до того дня.
– Спасибо от всего сердца и от меня, и от отца, и от всех членов нашей семьи.
Когда они ушли, Уилл Фостер долго стоял у окна и смотрел им вслед. Потом он перевёл взгляд на пустую стену и прошептал:
– Прощай, моя любовь…
134. Возвращение
Ещё сегодня утром они стояли на палубе «Альбатроса», прощаясь с командой, днём бродили по улицам Вальбурга, а вот сейчас автомобиль подъезжал к замку. Мост был опущен, ворота башни распахнуты. Их ждали. И действительно, стоило только передним колёсам машины коснуться каменной брусчатки замкового двора, как тут же навстречу им устремились все домочадцы. Как хорошо возвращаться туда, где тебя ждут! Какое счастье снова увидеть любимые лица! Одно из самых больших удовольствий от путешествия – это возвращение под родной кров, где по тебе соскучились близкие, да и ты соскучился по ним. Объятья, поцелуи, торопливые вопросы и ответы. Урсик тоже вносил свой вклад в общую сумятицу: он лаял, прыгал вокруг приехавших и стремился облизать их с макушки и до пяток.
Когда же суета немного стихла, граф предложил зайти всем в замок и продолжить обмен впечатлениями там. Поль попросил Бруна пока не заводить машину в гараж.
Наконец все расселись в гостиной, и приготовились выслушать впечатления молодожёнов о их свадебном путешествии.
Но Поль попросил подождать одну минуту, убежал и быстро вернулся с большим плоским свертком, который бережно водрузил на стол.
– Что это? – удивился граф.
– Папа, прежде, чем мы расскажем вам о своей замечательной поездке, я хочу, чтобы ты посмотрел на эту вещь. Это подарок тебе, но не от нас.
Граф развязал узлы на верёвке, которой был обмотан свёрток и развернул ткань. Перед ним была картина.
Граф, не веря своим глазам, молча смотрел на неё несколько секунд, а потом произнёс изменившимся голосом:
– Мама…
– Ваше сиятельство, этот портрет из городского дома, я его сразу узнал! Там был ещё и портрет их сиятельства, вашего покойного батюшки! Ох, не думал, что снова его увижу, – подал голос из-за спины графа Микельс.
– Поль, где вы раздобыли этот портрет? – наконец пришёл в себя граф.
– Папа, ты не поверишь, но портрет нашел нас сам. Он принадлежал одному человеку, некоему Уиллу Фостеру, жителю Вальбурга. Много лет назад он приобрел картину в антикварной лавке Флизберга, куда его сдала некая женщина. Конечно же, это была твоя опекунша Шмерц. Портрет графини Севастианы был любимой картиной господина Фостера, можно даже сказать, что он платонически был влюблён в образ на портрете. Но сейчас он уже стар, наследников не имеет, и он беспокоился о том, что будет с этой картиной, когда его не станет. Он задумал вернуть портрет в нашу семью, но не знал, как это сделать. И тут мы попались ему на глаза. Он узнал нас по фотографиям в каком-то репортаже о нашей свадьбе. Удивительно, правда? Мне его даже стало немного жаль. Я видел, как он переживал, расставаясь с картиной. Как будто прощался с дорогим человеком…
– Раньше мне казалось, что такие истории случаются только в романах. Но всё это наяву. За многие годы я не помню, чтобы какой-то подарок мне был бы так же дорог, как этот. Я хочу лично отблагодарить этого господина, и я это сделаю. Жаль, что он не приобрёл портрета отца. Я бы выкупил его за любые деньги.
– Он сказал, что женщина, приносившая на продажу картины и другие вещи, портрет графа Маркуса принесла раньше, и что он уже был продан.
– Жалко, – сказал Рольф Вундерстайн.
Микельс напомнил господам, что прошли уже все сроки ужина, и все переместились в столовую.
За столом расспросы продолжались, но как, скажите, в коротких словах рассказать обо всём, что произошло за семнадцать дней?
Родители разглядывали своих чад и старались понять, что же в них так неуловимо изменилось?
«Возмужал, окреп, стал увереннее в себе, повзрослел, – думал граф. – Уехал юноша, а вернулся мужчина».
«Стала мягче, нежнее, женственнее, – отмечала госпожа Петерс. – Это уже не девочка, а
