Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

Парижский кризис — один из примеров того, как ошибка в прогнозе поведения партнера приводит к неадекватным ответным шагам. Неверно расценили ситуацию обе стороны, если только в Лэнгли с самого начала не существовало плана срыва переговоров. Я никак не могу преодолеть в себе это подозрение.

Наиболее дальновидно повел себя президент Французской республики генерал де Голль. Он поручил своему послу в Москве господину Дежану, у которого установились с отцом почти доверительные отношения, неофициально осведомиться, не изменились ли намерения отца в отношении парижской встречи. Отец заверил: его цель — укрепление мирного сосуществования, он с надеждой смотрит на открывающееся совещание. О том же говорил отец и 5 мая в докладе на Пятой сессии Верховного Совета СССР. И хотя доклад назывался «Об отмене налогов с рабочих и служащих и других мероприятиях, направленных на повышение благосостояния советского народа», отец посвятил значительную часть времени вопросам, связанным с парижским совещанием. Он сказал о своих опасениях, но твердо заявил, что мы идем на совещание в Париже с чистым сердцем и не пожалеем сил, чтобы достигнуть взаимоприемлемого соглашения.

Правда, отца серьезно задело предупреждение президента Эйзенхауэра, что он не сможет провести в Париже больше недели. Ссылка на запланированный ранее визит в Португалию воспринималась отцом как оскорбительное, унизительное отношение к переговорам с ним. На одну доску ставились переговоры о разоружении, мире в Европе, судьбе Германии и протокольный визит в страну, чья политика вообще не влияет на состояние дел в мире. К этому еще добавлялась существовавшая в нашем обществе неприязнь к фашистскому диктатору Португалии Салазару.

Между тем события, связанные с таинственным исчезновением У-2, пока разворачивались в соответствии с придуманным отцом сценарием. В своем выступлении перед Верховным Советом он сообщил только о факте нарушения нашей границы и сбитии самолета советскими ПВО. Где это произошло — у самой границы или в глубине территории, о судьбе пилота, захваченных разведывательных приборах и прочих подробностях он умолчал. «Пусть там помучаются, — повторял отец, — посмотрим, что сочинит Госдепартамент. Когда они окончательно запутаются во лжи, мы им предъявим живого пилота. А пока молчок». Сенсационную новость депутаты встретили с возмущением. Информация мгновенно распространилась по миру.

Американцам пришлось вступить в игру, сделать ответный ход. В сообщении Госдепартамента, затем развитом и уточненном НАСА, говорилось, что «один из самолетов типа У-2… предназначенных для научно-исследовательских целей и находящихся в эксплуатации с 1956 года для изучения атмосферных условий и порывов ветра на больших высотах, пропал без вести с 9 часов утра 1 мая (по местному времени) после того, как его пилот сообщил, что он испытывает затруднения с кислородом и находится над озером Ван в районе Турции». Дальше следовали технические подробности, детали.

Я никак не могу понять, почему американцы завели речь о Турции, зная, что самолет вылетел из Пешавара и потерялся совсем в другом месте. Или они опасались возникновения затруднений в отношениях с Пакистаном?

Что бы ни служило причиной, их неуклюжая ложь лила воду на мельницу отца. Он выжидал, что последует дальше, просто наслаждался начавшейся игрой. Трудно сказать, как долго отец смог бы сохранять тайну. Думаю, он и сам не имел четкого плана. Но судьба взяла поводья в свои руки. Вскоре после выступления отца, кажется на следующий день, на одном из приемов встретились дуайен дипломатического корпуса посол Швеции господин Сульман и заместитель министра иностранных дел нашей страны Яков Малик. Задним числом судачили, что Малик позволил себе злоупотребить коньяком, но достоверно никто ничего не знает. Однако повел он себя в высшей степени неосмотрительно. Когда шведский посол как бы невзначай спросил его о судьбе пилота американского разведывательного самолета, Малик простодушно ответил: «Не знаю точно, допрашивают». Через мгновение он спохватился, но слово не воробей. Оставалась надежда, что посол не передаст информацию американцам. Швеция — нейтральная страна. Сульман рассудил иначе. Он поспешил в посольство и тут же набрал номер телефона американского посла.

Через час председатель КГБ Шелепин позвонил отцу и передал содержание разговора двух дипломатов. Отец рассердился и расстроился. Незадачливого чиновника на следующий день вызвали в ЦК, устроили головомойку, выгнали из заместителей министра и даже исключили из партии. Но ненадолго. Через несколько дней его простили.

Молчать о пленении Пауэрса больше не имело смысла, и отец, взяв слово в заключительный день работы сессии Верховного Совета СССР, подробно пересказал американскую версию полета У-2, а затем опроверг ее пункт за пунктом, вдоволь поиздевавшись над неуклюжестью лгунов. Он привел выдержки из допросов Пауэрса, рассказал о маршруте полета, со смаком перечислил все шпионское снаряжение, найденное в обломках самолета. Кульминацией явилась демонстрация проявленных снимков: аэродромов, складов, предприятий. С торжеством отец передал пачку фотографий председательствующему на заседании Лобанову.

Копию снимков отец захватил на дачу. Я их внимательно рассматривал. Качество оказалось отличным: вот истребители, растянувшиеся цепочкой вдоль посадочной полосы, а там керосиновые емкости, штабные здания.

Отец остался доволен, он выиграл первый раунд. А пока распорядился выставить обломки самолета в Парке культуры и отдыха имени Горького, на том самом месте, где во время войны демонстрировалась трофейная немецкая военная техника. Отец стал одним из первых посетителей этой своеобразной выставки. Я поехал с ним. Искореженная груда металла, правда без следов пожара, приборы, шпионская аппаратура впечатляли. Вокруг отца крутились иностранные корреспонденты, сенсация еще только разгоралась. Выйдя из павильона, где размещалась экспозиция, отец с охотой стал отвечать на вопросы, произнес энергичную речь. Из нее следовало, что отныне так поступят с каждым, кто нарушит наши границы. Американцы должны задуматься, если они не хотят развязать мировую войну.

Посещение выставки состоялась 11 мая под вечер. А двумя днями раньше в очередном, четвертом по счету, заявлении Государственного департамента по вопросу У-2 утверждалось, что президент в принципе санкционировал разведывательные полеты над советской территорией в целях предотвращения неожиданного нападения и оставляет за собой это право и впредь, до того момента, пока СССР не откроет свои границы для проведения инспекции.