Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию - Александр Намгаладзе

Вот и теперь, как только мне пришлось тормознуть перед какой-то колдобиной, внезапно возникшей из темноты, а, выжав сцепление, газу я прибавил недостаточно, – так мотоцикл моментально заглох. Снова слезаем с него и заводим с толчка. Чёрт, лучше уж потихоньку без фары ехать, с одними габаритами, чем так всякий раз глохнуть и заводиться с толчка. Взмылились уже ведь, ещё когда от берега к бугру пробивались.

Да к тому же дорогу-то до Берёзовки я плохо знаю: днём заблудились, а сейчас и вовсе не разберёшь, куда ехать. И выехали в результате в Озерки – это дальше от Калининграда, чем Берёзовка, километра на три. Но неважно. Главное – мы на асфальте, на шоссе Озерки-Калининград.

Едем почти наощупь, с одними габаритами. В Комсомольске народу пьяного по улице шатается, и фонари уличные не горят, то и дело какие-то фигуры качающиеся из темноты возникают. Как только не задавили никого!

За Комсомольском мы удачно пристроились в хвост какому-то «Жигулёнку», который ехал не быстро, распрекрасно освещая дорогу своими мощными фарами. И так бы мы, едучи за ним, и добрались бы спокойно до Калининграда, да не тут-то было.

Неожиданно «Жигулёнок» начал тормозить: из темноты выскакивали какие-то люди и бежали к нему. «Жигулёнок» остановился. Я собрался объехать его слева, но с левой обочины продолжали выскакивать люди – солдаты, как теперь можно было разглядеть, мне пришлось резко тормознуть, и мотоцикл в очередной раз заглох.

Оказалось, у солдатиков учения какие-то, они тут бегают и с дороги сбились, спрашивают про какой-то поворот. Водитель «Жигулей» ответил на их вопросы и укатил, а мы с Димой начали толкать мотоцикл – не заводится, гад.

Солдатики ещё здесь, не убежали, ориентируются. Попросили их помочь, толкнуть. Они навалились гурьбой, сотню метров протолкали наше средство передвижения, но оно и не чихнуло ни разу – заплевались, видать, свечи.

Отпустили мы солдатиков с Богом и остались с Димой одни на пустынном шоссе. Уже за полночь перевалило. Зять курил. Я вывинтил свечи, прочистил их, протёр, ввернул обратно.

– Отдохнём маленько. Пусть двигатель остынет. Он холодным с толчка лучше заводится. Ну, а не заведётся, так докатим – до города километров пятнадцать всего осталось. Не по болоту же – по асфальту.

Зять держался молодцом, бодрился:

– Не пропадём!

– Вишь, как не повезло тебе. Это уж я виноват – не уследил за аккумулятором. Как себя чувствуешь? Устал, небось. Я сам еле дышу.

– Да ничего страшного, подумаешь.

– Ну, тогда давай попробуем ещё разок толкнуть.

– Давайте.

И снова начинаем разгонять мотоцикл. Я врубаю вторую передачу и – трах-тах-тах! Ура! Завёлся!

– Садись, Дима, едем!

473. Возвращение из Берёзовки на мотоцикле. Чуть зятя не угробил и себе спину повредил

Пятнадцать минут езды, и мы уже пересекаем Прегель по Берлинскому мосту, проезжаем по путепроводу над Московским шоссе и сворачиваем на него, спускаясь по правому витку развязки. Вот мы и на главной магистрали Москва-Калининград, переходящей в Московский проспект, до начала которого – поста ГАИ – рукой подать. Огни города чётко определяют, куда держать путь, и я спокойно еду без фары, с одними габаритами, держась примерно посередине – как мне кажется – шоссе, поскольку движущихся машин не видать ни впереди, ни сзади.

И вдруг… совершенно неожиданно прямо передо мной в слабом свете моих габаритных огней возникает… торец полосатого ограждения дороги. Кажется, я успеваю сообразить, что оказался посередине развилки Московского шоссе и ответвления развязки, ведущего с шоссе на путепровод. Выворачиваю руль влево, но – трах!…

Дальше какой-то провал в памяти, но не очень большой. Помню, что мы с Димой оба на ногах, на земле. Мотоцикл стоит, развернувшись задом наперёд, у правой обочины шоссе. Я пытаюсь обойти его кругом, но у меня жутко кружится голова, и земля под ногами ходуном ходит. И откуда-то рядом милиционер оказался. Просит предъявить документы и отдать ключ зажигания. Я безропотно подчиняюсь. Милиционер велит оставаться на месте и исчезает.

Я спрашиваю Диму:

– Ты как? Цел?

– Цел. Вот только головой, кажется, трахнулся.

Дима суёт руку под шлем, трогает затылок, вытаскивает руку – она в крови.

– Рассадил, кажется. А Вы как?

– Да я вроде ничего. Не пойму только – как на земле очутился. Вот рука правая чего-то ободрана. И поясницу ушиб. Это ты, может, меня лягнул, когда летел через меня?

– Не знаю.

– Голова чего-то кружится. А у тебя как?

– Тоже. А что с мотоциклом?

Обходим его вокруг, осматриваем. Влепились в торец ограждения крылом колеса коляски – на двацать сантиметров не успел увернуться. Крыло вмялось и зажало колесо. Чтобы освободить его, попробовали руками отжать крыло – не получилось.

И в этот момент рядом с нами появляется милицейский уазик, из которого вылезают сразу три милиционера.

– А ну, дыхни, – первым делом обращается ко мне один из них, безошибочно признав во мне водителя (по забранному удостоверению, что ли?). – Так. Ну, рассказывайте, как вас угораздило.

– Да вот, аккумулятор сдох, ехал без фары и врубился в ограждение. Забыл, что здесь выезд на развязку.

– Как себя чувствуете? В больницу не надо?

– Нет, спасибо. Всё в порядке.

– До дому сами доберётесь? Вам куда?

– Да мы недалеко здесь живём, на Фрунзе. Вот только помогите нам крыло отжать. Монтировка найдётся в машине?

Монтировка нашлась. Крыло с её помощью легко отжалось. Теперь мотоцикл можно было. по крайней мере, катить, толкая.

– Документы и ключ зажигания на посту ГАИ заберёте, – и уазик укатил.

Двинулись и мы в сторону поста, до которого было не больше полукилометра.

– А откуда первый-то милиционер взялся? – спросил я Диму.

– А Вы не помните разве?

– Нет.

– Он мимо проезжал. Вернее, его кто-то на мопеде подвозил. Ну, и увидел нас. А этим он на посту, наверное, сказал.

В будке поста ГАИ нам без слов вернули моё водительское удостоверение и ключ зажигания. Я попросил разрешения позвонить по телефону.

– Сашуля? Ты спишь уже, конечно? Нет? Нас ждёшь? Мы тут мотоцикл толкаем. Аккумулятор сел. Скоро будем. Мы в городе уже. Позвони на Зарайскую на всякий случай, а то, может, там не спят, беспокоятся.

У поста я предложил Диме попробовать завести мотоцикл с толчка. На одну попытку сил должно было ещё хватить. И как ни странно, попытка удалась. Мотоцикл завёлся, и мы без приключений доехали до дома. В гараж ехать, а потом оттуда пешком тащиться у меня уже, конечно, ни желания, ни сил не было.

Диму я проводил до Зарайской, сдал на руки его маме и Ирине, которые спросонья поначалу ничего понять не могли. По телефону-то я ведь и Сашуле не сказал, что у нас не просто аккумулятор сел, а ещё и трахнулись мы. Сотрясенья мозгов у обоих наверняка случились.

Иринке я велел обработать рану у Димы на затылке, там у него довольно глубокое рассечение оказалось, как у Мити на локте, когда он его в Сестрорецке на диване пропорол. Иринка была злая со сна и никакого сочувствия не высказала.

Да, прокатил я зятька на рыбалку. В первый раз. Что-то у меня традиция дурная на первые совместные выезды на рыбалку с родственниками складываются: то отца чуть не утопил, в полынье искупал, то зятя теперь чуть не угробил, да и сам мог…

А зять – молодец! По-мужски держался. У меня как-то сразу к нему чувства потеплели.

474. Приглашение из ПГИ участвовать в конкурсе на пост директора

Через день, накануне своего отъезда в Ленинград, Дима явился к нам – вроде как бы попрощаться. Видно было, что он чем-то взволнован.

– Александр Андреевич, можно с Вами поговорить наедине? – обратился он ко мне.

– Ради Бога.

Мы с ним прошли в детскую, то есть Митину и Мишину теперь комнату.

– Выкладывай, что у тебя там.

– Я Иринку из дома выгнал.

– Господи, а что случилось у вас опять?

– Она маме моей нахамила. Она злая в последнее время на меня из-за того, что я уезжаю. И тут психанула. Причём по пустяковому поводу – из-за рубашки моей. Мама попросила её погладить, она фыркнула недовольно, мама сделала ей замечание, Ирина тогда вообще как с цепи сорвалась… Тут и я не выдержал, наорал на неё – что она не смеет маму оскорблять, и выгнал её… Теперь не знаю, где она бродит.

– Ну, вы даёте… И когда вам надоест? Слушай, Дима. Выгнал ты её правильно – хамить нельзя. Но если ты умней её – прости и помирись. А ещё лучше будет, если ты задержишься здесь, отложишь на несколько дней отъезд. Она ведь из-за чего психует? Из-за того, что ты смываешься от семьи. И тем более с пробитой головой. У тебя же наверняка сотрясение мозга есть.

– У меня так точно – я наклоняться совершенно не могу, голова чугунеет сразу.

– Вот видишь. Уступи ей. Я вам сколько раз говорил – старайтесь уступать друг другу. Кто умнее, тот и должен уступать первым.