Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию - Александр Намгаладзе

Обсудив где-то на кухне или в соседней комнате свои оргвопросы, компания (человек шесть, включая Новодворскую и Царькова, причём в течение вечера кто-то уходил, но приходили другие) перебралась в гостиную, где я был представлен Царьковым как гость из Калининграда – профессор такой-то.

Новодворская уселась рядом со мной на диване, остальные расположились вокруг журнального столика, принесли ещё чаю, и далее вечер крутился вокруг Новодворской и меня, как бы разыгрывавших некий спектакль, на котором всем остальным присутствующим, по причине их молодости, наверное, была отведена роль то ли статистов, то ли зрителей. Впрочем, отдельные реплики с их стороны допускались.

Причиной такого хода встречи была несомненная склонность Новодворской по любому вопросу переходить к довольно многословному, декларативному вещанию дээсовских истин, излагаемых в лозунговой форме с теми красивостями, которые сразу не понравились мне в «пакете».

Остановить её было поначалу непросто, – неудобно, я – гость, она – хозяйка всё-таки. Но вскоре я понял, что стесняться не следует, ибо в противном случае я не узнаю всего того, что хотел бы, а буду вынужден слушать декларации, суть которых я уже прекрасно понял из «пакета».

Я перебивал Новодворскую, не давая ей слишком углубляться в риторические бездны и оправдываясь тем, что для первоначального знакомства и ввиду ограниченности времени мне хотелось бы, не закапываясь вглубь, охватить взором ширь – познакомиться с разными сторонами деятельности ДС.

Не берусь сейчас пересказать весь наш разговор, он длился часа три, не меньше; попробую лишь передать основные впечатления от встречи в московском логове ДС и концентрированно выделить главное – что же я узнал о ДС вдобавок к тому, что выяснил у Терехова.

Во-первых, лидеров высокого интеллектуального уровня у ДС, похоже, что нет. Новодворская задаёт тон, пользуется уважением среди (по крайней мере, части) рядовой молодёжи, которая относится к ней почтительно. Но авторитет Новодворской держится на её «героизме», то есть бескомпромиссности по отношению к Советской власти, готовности по любому поводу выйти на демонстрацию или митинг протеста, объявить голодовку, сесть в тюрьму…

Личность эта безусловно экзальтированная, психопатического склада, не очень культурная, я бы сказал, хотя мне она говорила: – Ну, мы-то с Вами европейцы, а эти дикари (имелись в виду власть предержащие)…

Я же в ней европейского не очень много обнаружил. На русскую революционерку, скорее, похожа.

Новодворская, судя по всему, и на весь ДС накладывает отпечаток психопатичности, надрывности, истеричности, экзальтированности, готовности к безрассудному самопожертвованию. Протестовать и клеймить власти, провоцируя репрессии, – вот суть тактики ДС, привлекающей людей горячих, отчаянных и отпугивающей обывателей. Вопросы теории Новодворскую мало волнуют, тут ей и так всё ясно.

– ДС – не дискуссионный клуб, а политическая партия, главная задача которой – бороться, а не дискутировать (чего, мол, с ними дискутировать, гнать их надо к чёртовой матери – нынешние власти, имеется в виду).

– Как бороться?

– Митинговать, демонстрировать, забастовки устраивать, организовывать массы, короче.

– Ну, и что потом с этими организованными массами делать? Криками толпы заставить уйти плохих правителей и призвать хороших?

На такие вопросы ответов у Новодворской я не получил. Это не означает, разумеется, что их нет у других лидеров ДС, с которыми я не встречался. Это всё лишь впечатления именно о Новодворской, с которой были солидарны Царьков и другие молодые ребята, присутствовавшие тогда.

Среди «приличной публики», то есть среди сколько-нибудь известных деятелей советской творческой интеллигенции членов ДС нет, да, пожалуй, и сочувствующих (открыто, по крайней мере) не много найдётся. Об этом Новодворская говорила с горечью:

– Наша интеллигенция предпочитает играть роль болельщика на соревновании – ДС против КПСС. Своим личным спокойствием и положением ни один, если он хоть чуточку известен, рисковать не хочет.

– А Сахаров? Коротич?

– Андрей Дмитриевич, конечно, святой человек. Но он выступает сугубо как личность, вне всяких партий. Коротич считает, что он и так делает всё, что может. Даже наши правозащитники, старые бойцы вроде Ларисы Богораз, не желают заниматься политической деятельностью как таковой, предпочитают индивидуально бороться за права человека, а не против КПСС как правящей партии. Вот если бы Вы стали директором института (а я сказал, что собираюсь участвовать в выборах директора ПГИ), а потом взяли бы и вступили в ДС, – это было бы просто здорово! – размечталась Новодворская. – Вы представляете – директор академического института и член ДС!

– Но это не входит в мою предвыборную программу, – осторожно возразил я ей. – Не могу же я обмануть тех, кто выберет меня (если выберут), пообещав одно – какие-то научные задачи, и отмочив вместо этого номер, который этим научным задачам может повредить. Впрочем, что об этом сейчас говорить: выборы надо ещё выиграть, а моё отношение к ДС только формируется. Фактически это всего лишь вторая моя встреча (первая с Тереховым), мы ещё недостаточно знакомы, так что – поживём – увидим!

– Конечно, конечно, – согласилась Новодворская.

Разговор наш касался ещё многих разных тем – и отношения к марксизму, и к религии (там был приятный очень юноша – Саша Чуев, христианский то ли демократ, то ли социалист, верующий), и возможности публикации моих «мемуаров» («В чём дело? Отправляйте на Запад, там с удовольствием опубликуют, на русском, а здесь распространите – это стандартный путь»), и возможности моего выступления перед более широкой дээсовской аудиторией – с любыми предложениями, с критикой программы, например, или с чтением собственных произведений («Ради Бога, пожалуйста, с нашим удовольствием!» – но это Царьков, а не Новодворская, ей-то новоявленные идеологи, наверное, ни к чему), и я мог бы вести его сколь угодно долго, но время близилось уже к полуночи, а мне ещё предстояло добираться до ИЗМИРАНа.

Я попросил Царькова дать мне что-нибудь с собой из литературы, или продать, как им угодно, на что мне были предложены «Бюллетени ДС» за семь рублей – по себестоимости. Я согласился на оба выпуска, благо деньги были с собой, расписался в получении «Бюллетеней» в некоей амбарной книге, куда были занесены моя фамилия, домашний адрес и телефон.

– Тиражи у нас небольшие, продаём поэтому не всем, но Вам, как иногороднему… Кстати, если у нас появится кто-нибудь ещё из Калининграда, можно таким давать Ваши координаты, чтобы они к Вам обращались за информацией? «Пакет», «Бюллетени» почитать?

– Конечно. Ради Бога, – согласился я.

Новодворская, кстати, ещё меня взбодрила: – Тут ведь всё прослушивается, небось и записывают на ленту, – во что я не очень-то поверил: ленты не напасёшься на все такие разговоры… Уже за полночь я ехал в метро вместе с молодыми дээсовцами – двумя девушками-студентками и парнем по имени Алмас. Девушки рассказывали о стычках ДС с милицией, Алмас – о своих приключениях в Средней Азии (он выпускник ВГИК, работал в ЦК комсомола Казахстана и на киностудии в Алма-Ате, столкнулся с наркомафией, сидел в тюрьме, теперь живёт в Москве без прописки, нашёл себя в ДС).

Вообще молодёжь дээсовская произвела на меня отрадное впечатление – никакой разнузданности, серьёзность, вера в правоту своего дела, основанная на категорическом неприятии официальной лжи, горячий энтузиазм юности, готовность к борьбе. Ну, а пути борьбы – жизнь подскажет.

На Тёплом Стане, откуда теперь отправлялись автобусы в сторону ИЗМИРАНа, я оказался без четверти час, рассчитывая, что последний автобус уходит где-то около часа ночи. Расчёт, однако, мой был неверен – последний автобус ушёл в 0.27.

Таксисты за город ехать категорически отказывались, не желали даже назвать сумму, за которую согласились бы отвезти меня в Троицк. Ехать к Бирюковым посреди ночи? К чему им такие сюрпризы. Попробую поголосовать – едут же машины в ту сторону по Калужскому шоссе.

И удивительно – минут десять всего я попрыгал на дороге, какой-то «жук» остановился, подобрал меня и довёз прямиком до сорокового километра. Трояк я отдал шофёру, так что суммарно визит в логово ДС обошёлся мне в 17 рублей – недорого по нынешним временам, бутылка коньяку.

477. Чего хорошего в кратии этого демоса?

В ИЗМИРАНе я встретился с Сашей Харшиладзе, которого давно уже не видел. Он восторженно поделился своими впечатлениями от поездки в ФРГ на какую-то математическую школу, а я рассказал ему о знакомстве с ДС.

– Политика – это дрянь дело. В том числе и борьба за демократию, – уверенно заявил Саша. – Чего хорошего в кратии этого демоса? Думаешь, у нас верхи во всём виноваты? У нас народ ещё похлеще этих бюрократов, реакционнее. Он уже генетически переродился, делать ничего не хочет, работать прежде всего, а демократы всё надеются стимулировать его к труду материально! Да ему ничего и не надо, кроме алкоголя. Нынешняя система весь наш народ вполне устраивает. Не хватало только этому народу власть дать. Так что не связывайся ты ни с какими ДС, займись лучше наукой, ищи в ней удовольствие…