Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я могу быть кем угодно. Мое преимущество в обезличенности.
Когда все смешано, ничего не заметно. Все поглощены своими проблемами, а затем превращают их в общественные. Кому до меня есть дело? Я прохожу через толпу неопознанным.
Стоит почувствовать себя хорошо, притянуть за волосы свой позитив, и все поверят в твой оптимизм. Это не маска. Всего лишь маленькая хитрость. Фокус. Иллюзия реальности чувств.
Но если зайти слишком далеко, рано или поздно, приходится остановиться. Сделать это труднее всего. Оседланная волна так прекрасна! Вид с самого высокого пика так чудесен! Вселенная приклонила колено! Ты – король без родословной! Как расстаться со всем этим? Пусть даже на время?
Но иного выбора нет. Всякий раз, когда я ускорял свой темп, появлялись они. Те, кого я никогда не мог запутать или обмануть. Думаю, что никто не мог этого сделать. Потому что они всегда знали больше. Им всегда была открыта дверь в иные миры…
Мы неслись по пустынной мостовой, как долбанные Шумахеры. Моя спортивная «бэха» против их лексуса.
Это был один из тех моментов, когда я жалел о том, что так и не научился лихачить на дороге. Некоторые вещи нужно просто уметь делать, вот и все. Здесь я до сих пор не преуспел.
Моя неопытность губила меня со скоростью выше ста километров в час.
Я был в ярости, когда они старались заехать сзади. И я был в панике, когда они поравнялись с нами, стремясь вытолкнуть нас на обочину.
Я предпринимал попытки ответить им, но преимущества определенно были не на моей стороне.
Мне хотелось достать пистолет. Но это все еще был неподходящий случай – до этого у меня не было перестрелок, и я готовил себя к этому, как девственница к первому сексу. Я знал, что рано или поздно, мой мозг отключится, и я начну палить во все стороны, отстаивая собственные позиции. Но определенно точно, не сегодня, и не сейчас. Я знал, что потерплю поражение.
Смириться с этим было невозможно.
Путь от ярости до смирения тернист.
Поэтому, все же, я боролся до последнего.
Какой-то частью сознания, я понимал, что сегодня моей машине придет конец. Это как с отличной любовницей – ты ее используешь, любуешься ею, иногда восхищаешься, представляешь ее своим друзьям, они даже могут позавидовать; время от времени, ты ее лелеешь. Но ты ничего о ней не знаешь – как бьется ее пульс, что она чувствует, когда ты требуешь от нее что-то выше ее возможностей. Она всего лишь более или менее исправный механизм – сделает все, что положено. Иногда даст сбой, но это мелочи.
Но рано или поздно наступает момент, когда с любовницей пора распрощаться, как бы она тебе не нравилась.
–Прощай, милая! – сказал я, понимая, что нас сносит с дороги в кювет.
Не могу сказать точно, сколько раз мы перевернулись. Помню только, что это длилось почти вечность, и я уже готов был все отпустить. Но, как всегда, что-то помогло мне остаться в сознании. Неразгаданная сила. Твердая воля.
Я огляделся, и понял, что жив. Парни были в отключке.
Живы, подумал я. Должны быть живы!
Волна паники снова захлестнула меня, когда я понял, что не могу пошевелить ногами. Либо парализовало, либо что-то еще.
Затем я услышал, как распахнулась дверь в салон, и в следующий момент Кирилла уже вытаскивали наружу те двое, что решили пойти в активно-радикальное наступление, хотя такого раньше не происходило. Кирилл был словно пьян. Он был еле живой, и вызывал к себе добрую долю сожаления.
Я не мог отдать его просто так.
Я постарался развернуться, но почувствовал адскую боль в ногах (можно было не волноваться; я просто застрял), и вцепился руками за Кирилла, успев ухватить его ногу. Мы стали тянуть его каждый в свою сторону.
Кирилл посмотрел на меня так, словно пробудился от ночного кошмара, но увидел его продолжение наяву. Казалось, он не понимал, что вокруг него творилось.
–Нет! – выкрикнул я. – Нет, мать вашу!
Наверное, со стороны мы выглядели, как маленькие дети, которые не могли поделить большую игрушку.
Их было двое. И поэтому у них было преимущество. Младший обошел мою изувеченную машину, и оказался с моей стороны. Он собирался утихомирить меня. Стекло было разбито, поэтому он легко мог до меня добраться.
Я отпустил Кирилла, быстро открыл ящик между сиденьями, дрожащими руками достал пистолет, развернулся (снова страшная боль в ногах), и приставил пистолет к плечу Младшего. Перед тем, как спустить курок, я увидел, какими большими стали его глаза от неожиданности. Грохнул выстрел. Парняга взвыл, на подкошенных ногах сделал пару шагов от машины, и упал коленями в траву.
–Пошел ты! – сказал я ему. – Пошли вы оба!
Старший посмотрел на меня так, как только взрослый может смотреть на неразумного подростка.
–Все-таки, Айдын, ты псих, – сказал он.
–Каждому поступку есть свое оправдание, – ответил я.
Старший подошел к напарнику, и осмотрел его рану.
Младший старался терпеть, стоило отдать ему должное. По голосу было слышно, как ему хотелось расплакаться. Но он держался; крепкий орешек, черт возьми.
Старший помогал ему подняться, приговаривая при этом в мою стророну:
–Когда в фильмах стреляют в плечо героя, он поднимается, и идет дальше. С трудом, но идет. Изображая на своем лице маску боли. Наверное, именно этой выдумкой ты руководствовался, когда решил стрелять в упор. Да, Айдын?
–Помоги мне выбраться, и тогда мы поговорим, – сказал я.
Было понятно, к чему он ведет. Но у него не получится выставить меня придурком. Они напали на меня. Я напал на них. Мы квиты.
Старший продолжал свою песню:
–На самом деле, плечевые ранения очень опасны. Плечо содержит подключичную артерию, которая связана с плечевой артерией, – к сведению, главной артерией руки, – а также с плечевым сплетением, большой нервной связкой, которая управляет ее функцией. Исход может быть разным. От потери руки до долбанной смерти. Ты хочешь, чтобы он умер?
–Сомневаюсь, что это произойдет сегодня, .
–Все мы смертны. Видит Бог, Айдын, если с ним что-то случится, я приду к тебе. Если у него отнимут руку, я отниму твою руку. Если же это будет жизнь, тогда тебе придется попрощаться с миром.
–Тогда вам лучше поторопиться к хирургу, разве не так?
–Верно, – сказал Старший. – Желаю тебе удачно выбраться из той ситуации, в которой ты сейчас находишься.
Я промолчал. Мне не терпелось освободиться.
Они двинулись к своему джипу. Раненный ковылял, но держался молодцом. Я знал, для того, чтобы ходить в простреленном состоянии,
