Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения - Леонид Михайлович Баткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смуте способствовали события в соседней Пистойе, с 1296 г. находившейся под флорентийским протекторатом. Названия аналогичных по характеру пистойских партий легко привились во Флоренции. За спиной черных гвельфов стоял папа Бонифаций VIII, открыто вмешивавшийся во флорентийские дела и угрожавший тем, кто призывал к возвращению из ссылки Джано делла Белла. Ненависть к флорентийским пополанам играла не последнюю роль в его планах, которые современник охарактеризовал как «желание папы Бонифация захватить всю Тоскану». Во Флоренцию прибывает кардинал Маттео Акваспарта. Его интриги, направленные на то, чтобы помочь черным оттеснить белых от власти, натолкнулись на отпор приоров, среди которых был Данте Алигьери. Тогда 23 июня 1300 г. магнаты напали на цеховую процессию с криками: «Именно благодаря нам была одержана победа при Кампальдино, а вы отстранили нас от должностей и почестей в нашем городе». Однако приоры сумели, прибегнув к решительным мерам, предотвратить назревавший дворянский мятеж. Разгневанный папский легат покинул Флоренцию, наложив на нее интердикт.
Неудачи побудили черных гвельфов собраться на тайное совещание в церкви Санта Тринита. На нем было решено просить папу Бонифация прислать какого-нибудь «синьора» из французского королевского дома, «дабы он помог им прийти к власти и разгромить народ и белую партию». Летом 1301 г. предательский сговор черных грандов и Бонифация VIII создал для Флоренции угрозу иноземного вмешательства. Принц Карл Валуа с благословения своего брата Филиппа IV отправился в Италию. Если и раньше инициатива все время принадлежала магнатам, то теперь осторожность и пассивность пополанской верхушки удвоились. Правящие круги коммуны трусили, бездействовали, колебались и мечтали о мирной сделке с магнатами, в то время как черные замышляли переворот, а Карл Валуа был уже в Сьене. 1 ноября 1301 г. «жирный народ» открыл французским баронам ворота Флоренции.
Поведение вождей белой партии и приоров в течение драматической, до отказа наполненной событиями недели, последовавшей после вступления в город французов, – верх растерянности и нерешительности. Немногочисленное радикальное крыло белых гвельфов понимало, что единственный выход – призвать к оружию пополанские массы. Низы показали готовность сразиться с дворянами – черными и баронами Карла Валуа. Но пешее ополчение «тощего народа», еще не вполне оправившегося после 1295 г., лишенное руководства и не доверявшее правительству, не могло самостоятельно выступить против рыцарской конницы. А «жирный народ», страшась Карла и грандов, а еще больше – «тощих», вел двойственную политику и стремился не к борьбе, а к капитуляции. В результате, 7 ноября 1301 г. черные гвельфы осуществили государственный переворот. Город был охвачен пожарами и погружен в кровавый хаос.
Корни борьбы белых и черных – в результатах движения Джано делла Белла. Без событий 1295 г. не было бы переворота 1301 г. Хотя низы, храня традиции Джано, по-прежнему ненавидели магнатов и стояли поэтому на стороне белых, пополанским лагерем ныне безраздельно заправляли «жирные», борющиеся на два фронта – против дворянства и против «тощего народа». Отсюда отпечаток крайней умеренности и половинчатости, лежащий на всей политике верхушки белых. Решительная борьба против грандов по неизбежной исторической логике должна была бы всколыхнуть, активизировать низы. Но этого-то и боялись «жирные». Отсюда отсутствие четкости и рельефности в размежевании политических сил. Нельзя представить себе грандов в качестве сторонников Джано делла Белла. А теперь, через пять лет после его изгнания, в пополанском лагере заправляли такие люди, как Берто Фрескобальди или Бальдо делла Тоза, еще недавно возглавлявшие дворянскую реакцию. С Черки им было нетрудно найти общий язык. Дело не только в богатстве и могуществе Черки, но и в том, что они были одинаково близки к «жирным» и грандам, занимая некое промежуточное социальное положение. Черки являлись политиками, которые вполне соответствовали духу партии белых и как нельзя лучше годились на роль ее вождей. И даже то обстоятельство, что теперь антимагнатская борьба велась не в обнаженной форме, как в 1293–1295 гг., а под прикрытием случайной и частной оболочки, в форме розни двух семей – даже это объясняется новыми особенностями классовых взаимоотношений.
Нельзя, однако, упускать из вида, что белые были все же пополанской партией, защищавшей «Установления» и пополанский строй в целом против самых реакционных слоев флорентийского магнатства. Белые отстаивали независимость коммуны против римской курии. Белых, а не черных, поддерживали пополанские массы. Политика белых гвельфов была умеренно-демократической, несмотря на относительно противоречивую позицию «жирного народа». Социальная разношерстность пополанского лагеря обусловливала его внутреннюю слабость. У мелких ремесленников, богатых предпринимателей и банкиров, грандов-гвельфов и грандов-гибеллинов были слишком разные побуждения. Приближение отряда Карла Валуа обострило тягу белых к компромиссу, усилило разброд, колебания и пассивность. Непосредственная военная опасность была невелика. Но «жирные» пополаны Флоренции всегда стремились вести себя лояльно по отношению к французскому королевскому дому. Франция и Неаполитанское королевство являлись главнейшими районами деловой активности флорентийцев. Обострять отношения одновременно и с ними, и с папой – было опасно.
Таким образом, внешнеполитические условия, в которых происходила эволюция партии белых, переплетались с внутренними условиями, существенно дополняли их и действовали в одном направлении.
В апреле 1302 г. черные завершили переворот, изгнав из города 600 активных сторонников белых. К этому времени произошла перегруппировка классовых сил. «Жирный народ» перешел под знамена черных гвельфов и, разделив власть с группой могущественных магнатов (Джери Спини, Россо делла Тоза, Пацци и др.), упрочил этой ценой свое господство. «Установления» остались стержнем государственного строя. Только немногочисленная группа черных грандов, отказавшись от борьбы против «Установлений», выгадала от ноябрьского переворота. Большинству же магнатов победа почти ничего не дала. В кровавые ноябрьские дни 1301 г. все эти Бостики, Торнаквинчи, Джандонати упивались грабежами и насилиями, но когда развеялся угар погромов, то оказалось, что остались ненавистные им «Установления», остался пополанский приорат, и лишь кучка их соратников по партии очутилась на вершине почестей и власти, сумев сговориться с купцами. А они, цвет флорентийского дворянства, по-прежнему были лишены полноправия и по-прежнему разорялись, влезая в долги. И в партии черных назревал раскол. Большинство флорентийских магнатов во главе
