Избранные труды в 6 томах. Том 1. Люди и проблемы итальянского Возрождения - Леонид Михайлович Баткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Близок тот, кто освободит тебя из темницы»
Провозгласив себя стоящим вне партий, поэт высказывается в своей «Комедии» не только против гвельфов, но и против гибеллинов. «Ибо ты видишь, как безрассудно выступают против святого знамени (империи) и те, кто его присваивают себе, и те, кто отвергают его». Гвельфы «противопоставляют всемирному всенародному стягу желтые лилии» анжуйской династии; гибеллины присвоили имперское знамя и запятнали его, преследуя свои узкопартийные интересы. «Чей хуже грех – не взвесишь на весах».
Данте не по пути с обеими партиями. И он проклинает легендарных зачинщиков междоусобицы: гибеллина Моску Ламберти, который был «злым семенем для тосканского народа», и гвельфа Буондельмонте, «положившего конец бестревожной жизни». Обе партии – «причина всех бедствий»[752].
Данте заявляет: «Пусть гибеллины занимаются своим ремеслом под другим знаменем, ибо дурно следует этому знамени тот, кто отделяет его от правосудия»[753]. Так сам поэт клеймит официальный, партийный, дворянский гибеллинизм и доказывает, что его «гибеллинизм» – особого свойства. Ведь понятие «гибеллинизма» как приверженности к империи и к императору само по себе совершенно расплывчато и беспредметно. Что общего между феодалами Уберти, тиранами Скалигерами, мистиком Убертино Казальским, римскими пополанами, иоахимитскими пророками, гуманистом Марсилием Падуанским, еретиком Арнольдом Брешианским, пизанскими купцами и вождем плебса Дольчино? А все они «гибеллины».
Для понимания социальных истоков политического мироощущения Данте оказывается чрезвычайно поучительным сравнение его с Дино Компаньи[754].
Компаньи, член шелкоткацкого цеха, видный государственный деятель и писатель, принадлежал к средним слоям флорентийского купечества. Пополан до мозга костей, соратник Джано делла Белла, последовательный демократ и враг магнатства, Дино Компаньи лично знал Данте и боролся вместе с ним в рядах партии белых против Корсо Донати и его дворянских друзей. О дворянском сословии хронист писал, что оно «было создано для защиты правых и наказания виновных, для того, чтоб сражаться, когда есть надобность в этом ремесле, но не для того, чтоб объедаться и жиреть»[755].
Как и Данте, Дино до конца оставался непримиримым противником режима, установившегося после ноября 1301 г. Бонифаций VIII, Карл Валуа, Филипп Красивый, Роберт Неаполитанский – для Компаньи так же ненавистны, как и для Данте. Тех, кого обличает Дино в своей хронике, мы обычно встречаем затем в кругах дантовского «Ада». Как и Данте, Дино Компаньи после изгнания белых обвинял верхушку партии во главе с Черки в «алчности», трусости и ренегатстве и считал «пополанов, жаждущих власти, высасывающих привилегии и захвативших дворцы правителей», виновниками гибели города. Как и Данте, Дино не уставал оплакивать судьбу Флоренции и изобличал олигархию «жирного народа» во главе с Россо делла Тоза и Спини.
Нужно подчеркнуть, что Дино ведет эту критику слева, отстаивая чистоту и незыблемость «Установлений» и неоднократно выражая сочувствие пополанским низам. «О преступные горожане, которые развратили и испортили весь мир злыми нравами и бесчестным стяжанием! Вы – те, кто распространяете в мире все дурные обычаи»[756]. Это мог бы сказать и действительно говорил Данте, говорил в тех же выражениях.
Компаньи, подобно Данте, но не столь, конечно, выпукло и подчеркнуто, изображает алчность как источник несчастий города. У Дино сходная мысль проскальзывает несколько раз мимоходом, у Данте она развернута в целую систему. Как и Данте, Компаньи был страстным поборником гражданского мира и единения – эта идея пронизывает всю его хронику от первой до последней главы и составляет ее высокий общественный пафос. Компаньи выступает против тирании. Данте – тоже. Итальянские тирании того времени часто были формой феодальной реакции. Данте клеймит их с обычной своей страстностью, называя подчас те же имена, что и Компаньи (например, маркиза феррарского Аццо VII д'Эсте), и, помещая в адский кипяток, восклицает:
Здесь не один тиран,
Который жаждал золота и крови[757].
Авторству Компаньи приписывается этический трактат «Интеллидженца», в котором высказываются близкие к «Пиру» мысли о сущности «благородства». Эти же мысли изложены в принадлежащей Дино «Канцоне о благородстве», родной сестре дантовской канцоны из четвертой книги «Пира».
То, что перед нами не случайные совпадения политических взглядов и деятельности Данте и Компаньи, окончательно доказывается одинаковым отношением обоих современников к папству и империи. Конечно, у Компаньи, писавшего историческую хронику, а не теоретический трактат, только намечены общие политические идеи, но намечены достаточно ясно[758].
«Святая римская церковь, которая является матерью христиан, когда преступные пастыри не заставляют ее заблуждаться, обратилась в ничтожество из-за ослабевшего почитания со стороны верующих». Что же может возродить церковь, павшую по вине дурных пап? Церковь нуждается в «защитнике», и таким защитником должен стать император, «который был бы справедлив, мудр и могущественен, сын святой церкви и ревнитель веры». Подобно Данте, Дино полагает, что «императорский престол пустовал после смерти Фридриха II», и сокрушается о том, что «слава и память империи почти угасли» за это время.
Но Господь, которого Дино называет (точь-в-точь как Данте!) «небесным императором», «защитой и поводырем государей», пожелал даровать миру Генриха VII. Восторженное отношение Дино к императору Генриху отчетливо мотивируется в хронике. Император не только возродит церковь, вызволит пап из Авиньона, где Филипп Красивый «удерживает их почти силой», даст отпор всем притязаниям французской монархии, но и будет спасителем Италии и Флоренции.
«Господь всемогущий… возжелал, чтобы он (Генрих) явился, дабы сокрушить и наказать тиранов Ломбардии и Тосканы, вплоть до уничтожения всяческой тирании». Обращаясь к «жирным» пополанам Флоренции, Компаньи восклицает: «Ныне мир поворачивается к вам спиной: император велит силой своей схватить вас на суше и на море и лишить (награбленного)». «Справедливость Божия заставляет восхвалять его величие, ибо новые чудеса показывают тощему народу, что причиненные ему обиды не забыты Господом. Воцарился мир в душах тех, кто испытал обиды от могущественных, когда они увидели, что Господь помнит о них. Как можно было убедиться в Господнем возмездии, если он так долго медлил и терпел! Но медлил он для вящей кары».
Было бы ошибкой отождествлять мировоззрение Компаньи и Данте. Данте, разумеется, масштабней, глубже, противоречивей. Но очевидная общность политических взглядов
