Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Я с грустью смотрю на перышко, которым пишется это письмо. Оно последнее из тех, которые я взял с собой из Villa. Bonciani. Чем далее уходит в прошедшее мое житье рядом с Вами во Флоренции, тем дороже становится воспоминание об этом незабвенном времени. Нередко строю я воздушные замки о жизни в Италии зимой. Случится ли это в нынешнем году? Увы! не знаю. Вернее, что мне придется томиться довольно долго в постылой Москве.

Будьте здоровы, мой дорогой друг!

Ваш П. Чайковский

94. Чайковский - Мекк

[Каменка]

19 июля 1879 г.

Только что я отправил к Вам письмо мое, милый друг мой, как получил Ваше, и спешу на него ответить. За приглашение моих племянников очень благодарен Вам, но они нисколько не препятствуют сестре совершить поездку. Ей только тяжело с ними на время расставаться, особенно с младшим, которому еще очень нужны постоянные материнские заботы. В случае ее отъезда они останутся дома с отцом, с англичанкой, которая уже пять лет находится при двух старших, и при высшем надзоре бабушки и теток, живущих рядом с нами и питающих к ним самую нежную любовь. Да и есть за что! Это совершенно необыкновенные дети по уму и сердцу. Я питаю особенно сильную любовь к среднему, Володе, поэту, музыканту, страстному .любителю цветов, птичек и бабочек. Более кроткого ребенка я не видал в жизни. Самый младший, Юрий, очарователен своей детской роскошной красотой и забавностью его ежеминутных курьезных выходок. Еще раз от души благодарю Вас, милый друг, за предложение Ваше!

Я рад и не рад Вашему решению отдать в аренду Браилов. Рад потому, что тяжелая обуза сходит с плеч Ваших, не рад потому, что боюсь, что Вы уже не будете чувствовать себя так дома, как прежде, в Браилове, даже несмотря на то, что главный фольварк остается в Вашем распоряжении. Дай бог, чтоб все устроилось как можно лучше для Вас ! От души радуюсь Вашей заграничной поездке. Я чувствую, что, только побывавши несколько времени на чужбине, Вы с удовольствием вернетесь в свой чудный московский дом. Вам необходимо набраться итальянских впечатлений и воспоминаний ,для того, чтобы не томиться от долгой московской зимы. Вы спрашиваете про девицу, питавшую в прошлом году слабость к Анатолию. Она в конце мая вышла замуж за своего жениха и теперь совершенно счастлива. Анатолий несколько раз был у них в Павловске, где они живут, и очень сошелся с ее мужем, очень милым молодым человеком. За будущее поручиться нельзя, и при легкомысленности этой особы можно усумниться в прочности их счастья, но теперь la lune de miel [медовый месяц] лучезарно блистает на ее горизонте, тем более что она была очень бедной девушкой, а он очень богат и, следовательно, балует ее роскошью.

От всей души желаю благополучного исхода задуманного Вами дела. Как я желал бы, чтобы будущий арендатор Ваш не был жид.

До свиданья, добрый друг мой!

Ваш П. Чайковский.

95. Чайковский - Мекк

[Каменка]

20 июля 1879 г.

Как Вы бесконечно добры, милый друг мой! Не знаю, как и благодарить Вас за участие и заботу о здоровье сестры. Я передавал Саше и Льву-Васильевичу о Вашем приглашении, детей в Браилов. Они оба очень тронуты и поручили мне or всей души поблагодарить Вас за теплое сочувствие . Во вчерашнем письме моем я уже объяснил Вам, что в случае отъезда сестры надзор за ними будет самый внимательный, так как, кроме отца, при них останутся английская няня, живущая. в доме с 1874 г. и внушающая к себе полное доверие, а у Юрия есть почтенная старушка-няня, находящаяся в этой должности” с самого рождения его. Кроме того, здесь же, в Каменке, живут их бабушка и три старые девицы-тетки, которые с величайшей любовью и заботливостью будут печься о них. Вообще затруднение не в том, что не будет за детьми хорошего надзора, а в том, что сестра боится быть больной вдали от дома и страстно любимых детей. Взять же их с собой значило бы только усилить. и увеличить то утомление, от которого ей и нужно отдохнуть. Кроме того, ее очень заботят отношения Наташи к гувернантке. Вы говорите, что следовало бы удалить эту француженку, но как это сделать, когда поведение ее совершенно безупречно, и антипатия, которую питает к ней ученица, собственно говоря, ни на чем не основана. В сущности, она происходит из очень-хорошего источника. Наташа была глубоко привязана к англичанке, под ведением которой находилась вместе с братьями в течение пяти лет, и страдает от этой перемены. Бедная француженка делала все, что могла, чтобы привязать к себе свою ученицу, но тщетно. Та постоянно плачет и стремится душой к своей англичанке. Неудивительно, что самолюбие воспитательницы несколько оскорблено и что она, наконец, потеряла Терпение и в свою очередь стала жаловаться и плакать. Впрочем, дело идет теперь на лад. Что касается Анны, то скажу Вам, что сестра ни минуты бы не задумалась взять ее из института совсем, если б не сознание, что домашнее учение удовлетворить ее не может. Нужно Вам сказать, что Анна-девочка необыкновенных способностей и с страшным стремлением учиться. Она три года была в превосходной женевской женской гимназии и была там всегда самой блестящей ученицей, Когда сестра переехала снова в Россию, то оказалось, что девочка стала страдать от сознания неоконченноети своего учения, а между тем в деревне невозможно было удовлетворить ее потребностям. Вот почему именно ее отдали в институт, тогда как Вера, учившаяся с ней вместе в Женеве, осталась дома вследствие слабого здоровья и совершенного отсутствия любви к учению. Вы совершенно правы, милый друг мой, говоря, что не следует принуждать девочек к учению, но нельзя, мне кажется, и мешать им, если они хотят и любят учиться. Сестра моя смотрит на женское образование совершенно так же, как Вы. Поэтому вторую дочку, Веру (олицетворенную кротость, мягкость и женственность), она учила как раз насколько это необходимо, а Анну поместила в хороший институт, где она сразу сделалась первой ученицей, и теперь ее даже без экзамена перевели в класс с наградой. К тому же, Анна хочет сама пройти полный институтский курс. Она очень самолюбива, и положение самой блестящей ученицы института льстит ей. Теперь все затруднения относительно ее возвращения в институт (из которого сестра взяла ее по случаю свирепствовавшей там скарлатины) устранены письмом от директрисы, которое пришло на днях. Отвезет же Анну в Петербург Анатолий.

Собственно говоря, теперь все устроилось так, что сестра могла бы без особенного затруднения уехать, но она сама в себе вследствие крайнего нервного расстройства не находит силы решиться на разлуку с домом, с мужем и детьми. Чем это кончится, не знаю. Очень может быть, что если все пойдет благополучно, то она и дома мало-помалу оправится. Ей нужно рассеяние, и вот с этой целью мы и выдумали спектакль. К сожалению, я не могу сказать, чтоб в последние дни она совсем стала оправляться. Дня четыре все шло хорошо, но вот уже две ночи, как она вовсе не спит, опять очень слаба и тревожна. План отъезда все-таки неокончательно покинут, и я надеюсь, что в августе он состоится.

Что касается денежной помощи, которую Вы так бесконечно деликатно и сочувственно предлагаете, то у меня не найдется слов, чтоб благодарить Вас за это, мой добрый друг. Но дела в том, что финансовых затруднений никаких не представляется. Лев Вас[ильевич] человек небогатый, но и далеко не бедный. Дела их идут теперь великолепно. В прошлом году они имели с Вербовки очень хороший доход, и деньги на поездку у них есть. Спасибо, бесконечное спасибо Вам, друг мой, за безграничную доброту Вашу и за все, что Вы хотели бы сделать для блага милой сестры моей.

Дай бог, чтобы она поскорее оправилась. Жизнь и благополучие ее так нужны!

Потрудитесь передать от меня низкий поклон Юлье Карловне, Пахульскому тоже прошу Вас поклониться от меня, а Милочке передать поцелуй.

Безгранично Вас любящий

П. Чайковский.