Современная комедия - Джон Голсуорси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Только то, что они трудолюбивы, – сказал Майкл.
– Я их изучаю. Приезжайте ко мне в Гэмпшир, я вам покажу мои диапозитивы. Самое интересное насекомое на свете. – Он опять понизил голос. – Это кто там беседует со старым маркизом? Что? Этот резинщик? Кажется, еврей? А он зачем сюда втерся? Неправильно составлен этот комитет, мистер Монт. Шропшир премилый старичок, но… – Сэр Тимоти постучал себя по лбу. – Вконец помешался на электричестве. И доктор у вас есть. Поют они сладко, да толку мало. Вам нужен комитет, который бы не стеснялся с этими мерзавцами. Чаю? Не пью. Повесить бы того негодяя, который изобрел чай.
В эту минуту в комнату вернулась редакционная комиссия. Майкл облегченно вздохнул и встал с места.
– Алло! – сказал помещик. – Ну, вы времени не теряли.
Выражение скромного достоинства, промелькнувшее на лицах редакционной комиссии, не обмануло Майкла. Он знал, что Хилери еще дома заготовил проект воззвания. Бумагу вручили председателю, и он, надев роговые очки, стал читать ее вслух так, точно это был список гончих или программа скачек. Майкл невольно почувствовал, что в этом есть и хорошая сторона: помещик и выразительное чтение никак не совмещались в его сознании. Кончив читать, Бентуорт сказал:
– Теперь мы можем обсудить один параграф за другим. Но время идет, господа. Я лично считаю, что тут сказано все, что нужно. Ваше мнение, Шропшир?
Маркиз наклонился вперед и посучил бородку.
– Проект превосходный, одно замечание: мало подчеркнуто значение электрификации кухонь. Вот и сэр Годфри скажет. Нельзя требовать, чтобы эти бедные люди жили чисто, пока мы не избавим их от дыма, вони и мух.
– Ну что же, Шропшир, сформулируйте, и можно будет добавить.
Маркиз стал писать. Майкл увидел, что сэр Тимоти крутит усы.
– Я недоволен! – разразился он вдруг. – Надо написать так, чтобы у этих домовладельцев глаза на лоб полезли. На то мы и собрались, чтобы прищемить им хвост. Слишком мягко выражаетесь.
– М-м! – произнес помещик. – Что же вы предлагаете, Фэнфилд?
Сэр Тимоти прочел по заметкам на манжете:
– «Мы твердо убеждены, что всякого, кто владеет домами в трущобах, нужно расстрелять». Эти господа…
– Не пойдет, – прервал его Бентуорт.
– Почему?
– Дома в трущобах принадлежат всяким почтенным лицам – вдовам, синдикатам, герцогам… да мало ли кому! Нельзя называть их господами и предлагать расстреливать. Не годится.
Слово взял епископ:
– Не лучше ли выразить это следующим образом: «Нижеподписавшиеся глубоко сожалеют, что лица, владеющие домами в трущобах, так мало сознают свою ответственность перед обществом».
– Боже ты мой! – вырвалось у сэра Тимоти.
– Полагаю, что можно завернуть и покрепче, – сказал сэр Лоренс, – но нам бы сюда нужно юриста, чтобы в точности знать, как далеко мы можем зайти.
Майкл обратился к председателю:
– У меня есть юрист, сэр, здесь, в доме, – мой тесть. Я видел, он только что пришел. Полагаю, что он не откажется.
– Старый Форсайт! – сказал сэр Лоренс. – Как раз то, что нужно. Его бы надо к нам в комитет, Бентуорт. Он дока по части дел об оскорблении личности.
– А, – сказал маркиз, – мистер Форсайт! Умная голова, безусловно.
– Так давайте включим его, – предложил Бентуорт, – юрист всегда пригодится.
Майкл вышел.
Не найдя Сомса перед Фрагонаром, он поднялся к себе в кабинет и был встречен вопросом тестя:
– Это что за штука?
– Правда, хорошо, сэр? Это работа Флер – много чувства.
– Да, – проворчал Сомс, – на мой взгляд, даже слишком.
– Вы, наверно, заметили шляпы в передней. Мой комитет по перестройке трущоб как раз составляет воззвание, и они были бы страшно благодарны вам, сэр, если бы вы зашли к нам и как юрист просмотрели кое-какие упоминания о домовладельцах. Они, видите ли, боятся, как бы не написать лишнего. И еще, если вы не будете возражать, они с радостью включили бы вас в число членов.
– Так и включили бы? – сказал Сомс. – А кто это они?
Майкл назвал имена.
Сомс повел носом.
– Ух, сколько титулов! А это не опрометчивая затея?
– О нет, сэр. Одно то, что мы приглашаем вас, доказывает обратное. А кроме того, Уилфрид Бентуорт, наш председатель, три раза отказывался от титула.
– Ну не знаю, – сказал Сомс. – Пойду посмотрю на них.
– Вы очень добры. Я думаю, что вид их вас вполне успокоит. – И он повел Сомса вниз.
– Совершенно не в моем духе, – сказал Сомс, переступая порог.
Его приветствовали молчаливыми кивками и поклонами, и у него сложилось впечатление, что до его прихода они все время пререкались.
– Мистер… мистер Форсайт, – сказал один из них, по-видимому Бентуорт. – Мы просим вас как юриста войти в наш комитет и указать нам… э-э… линию, сдержать наших бретеров, таких вот, как Фэнфилд, вы меня понимаете… – И он взглянул поверх черепаховых очков на сэра Тимоти. – Вот ознакомьтесь, будьте добры!
Он передал бумагу Сомсу, который тем временем уселся на стул, пододвинутый ему девушкой-секретаршей. Сомс стал читать.
«Полагая, что есть обстоятельства, оправдывающие владение недвижимым имуществом в трущобах, мы все же глубоко сожалеем о том явном равнодушии, с которым большинство владельцев относится к этому великому национальному злу. Активное сотрудничество домовладельцев помогло бы нам осуществить многое, что сейчас неосуществимо. Мы не хотим вызывать у кого бы то ни было чувство омерзения к ним, но мы стремимся к тому, чтобы они поняли, что должны посильно помочь стереть с нашей цивилизации это позорное пятно».
Сомс прочел текст еще раз, придерживая двумя пальцами кончик носа, потом сказал:
– «Мы не хотим вызывать у кого бы то ни было чувство омерзения». Не хотите, так не надо; зачем же об этом говорить? Слово «омерзение»… Гм!
– Совершенно верно, – сказал председатель. – Вот видите, как ценно ваше участие, мистер Форсайт.
– Совсем нет, – сказал Сомс, глядя по сторонам. – Я еще не решил вступить в члены.
– Послушайте-ка, сэр! – И Сомс увидел, что к нему наклоняется человек, похожий на генерала из детской книжки. – Вы что же, считаете, что нельзя употребить такое мягкое слово, как «омерзение», когда мы отлично знаем, что их расстрелять надо?
Сомс вяло улыбнулся: чего-чего, а милитаризма он терпеть не мог, – и сказал:
– Можете употреблять его, если вам так хочется, только ни я, ни какой другой здравомыслящий человек тогда в комитете не останется.
При этих словах по крайней мере четыре члена комитета заговорили сразу. Разве он сказал что-то слишком резкое?
– Итак, эти слова мы снимем, – сказал председатель. – Теперь, Шропшир, давайте ваш параграф о кухнях. Это важно.
Маркиз начал читать, и Сомс поглядывал на него почти благосклонно. Они хорошо поладили в деле с Морландом. Параграф возражений не вызвал и был принят.
– Итак, как будто все. И мне пора.
– Минутку, господин председатель. –
