Императрица и ветер - Мария Чурсина

Какая гадость. Ночь - самое время для выяснения отношений между двумя влюблёнными. А вечером в лаборатории он целовал её, и Маша ещё помнила, как сильно билось её сердце.

По коридору, напевая, протопала Яна. Сейчас она привычно зайдёт к ней в комнату, чтобы открыть шторы и забраться под одеяло, пощекотаться - чтобы уж точно проснулась. Маша легла обратно в постель, сунула телефон под подушку.

Свет за окном - сырая Нью-Питерская осень, холодный туман на улицах, горький запах дыма и тусклое солнце. Вчера ночью они помирились. Маша достала из-под подушки телефон и набрала номер Луксора. Она не расслышала, что он там пытался сказать ей вместо приветствия.

-Знаешь, что, иди ты к демонам, - рыкнула она. - И Виолу свою туда же забери.

Маша бросила телефон на постель и поспешила выйти из комнаты.

Лучи солнца пронизывали комнату насквозь. В этот непривычно ясный осенний день ветер снова нёс с полей запах костров, как и тогда, в поместье покойного графа Вороновского. Звонка Луксора она не ожидала, поэтому подняла трубку.

- Доброе утро.

- Утро? - рассеянно проговорила Виола, прижимая телефон к уху.

- Да... - его голос на той стороне провода оборвался тяжёлым вздохом. Он словно бы сам сомневался, утро сейчас или вечер.

- Почему ты звонишь? - кровь пульсировала в её висках, заглушая все остальные звуки. Нет, не все, среди колокольных ударов сердца проступал голос Луксора. Город снаружи стих - его не было слышно через открытую форточку - он словно умер. Умер вечно протекающий кран, умер голос радио.

Вчера ночью они снова были вместе, и снова она слышала от него ненавистное имя соперницы. Боль давно уже пересилила счастье от того, что он рядом. Ночью, когда Луксор заснул, Виола взяла его телефон и нашла там её номер.

- Я не буду тебя спрашивать, как ты это сделала, - Луксор рассмеялся кажущейся непосредственности её фраз. Смех прозвучал невесело. - Звоню, просто чтобы оправдаться перед самим собой, - он замолчал на полуслове и через секунду продолжил уже спокойным голосом: - Я так глупо перепутал. Теперь вот понимаю, что вы совсем разные, даже с одинаковой внешностью.

Виола слушала его молча, не имея сил ни перебить, ни положить трубку, ни найти слов для оправдания.

- Я замечал это, но не хотел верить. Я только сейчас понял, когда была именно ты, а когда она.

Минуту оба молчали.

- Значит, действительно ты, - горько заключил Луксор. - А я как идиот надеялся, что ошибаюсь. Что ты не могла так поступить. Играть мной было легко, правда?

- Да, я обманула тебя, - бесцветным голосом ответила ему Виола и вдруг закричала: - Но ты не нужен ей, она тебя бросит, как все до этого. Никому ты не нужен. А я могу быть с тобой. И если тебе так больше нравится, с этой внешностью!

- Как ты не можешь понять, что дело совсем не во внешности, - перебил её Луксор. - Хорошо. Представь, что вместо настоящего яблока на десерт тебе подсунули парафиновое. Каково?

- Парафиновое не сгниёт, - с тихим ожесточением произнесла она.

- Я не хочу с тобой спорить. Одной любви на двоих не хватает. И, пожалуйста, не надо меня больше обманывать. Я этого не потерплю.

Картинно законченный разговор отозвался в сердце Виолы короткими гудками. Она аккуратно опустила трубку на стол, села и закрыла глаза. В тишине квартиры прорезался звук падающих капель. Она машинально поднялась и попробовала закрутить кухонный кран, забыв, что это невозможно. Потерпев поражение и в этом, Виола ушла в другую комнату и стала одеваться.

Потом необычайно тщательно наложила макияж перед зеркалом. Отражение скривилось в презрительной улыбке.

- Я ненавижу тебя, - сказала Виола той, чьё лицо услужливо подсунуло ей зеркало.

Не чувствуя свежего ветра, бьющего в лицо, не слыша несущихся рядом машин, она пошла в университет. Чтобы поговорить с Луксором, или убить разлучницу, или погибнуть самой под колёсами одного из этих автомобилей.

Но ни первое, ни второе, ни третье совершить ей так и не удалось.

Она стояла на ступеньках, ведущих к главному зданию университета. Девушка была одета в шёлковую юбку до колен и лёгкую курточку - совсем не по погоде - она то и дело ёжилась под порывами осеннего ветра. Он трепал её волосы, и один непослушный локон она то и дело сбрасывала с лица. Цвет её волос не казался таким уж необычным, сейчас кто угодно может выкрасить волосы в медный. Она затравлено оглядывалась, словно искала кого-то. Ей было очень неуютно стоять здесь. Здесь шла другая жизнь, не её, жизнь со своими цветами и запахами.

Чёрная машина, что остановилась неподалёку, не привлекла ничьего внимания - разве только пара студенток заинтересованно оглянулась на представительного мужчину, лицо которого показалось из-за опущенного стекла.

Девушка на ступеньках всё ещё затравлено оглядывалась по сторонам, когда чёрная машина сдвинулась с места. Медленно подкатив к университету, водитель остановился как раз напротив девушки. Всё, что произошло потом - произошло в доли секунды. Так, что ни один случайный прохожий, ни тем более служба безопасности, не смоги понять, в чём дело. А когда смогли отреагировать, было уже слишком поздно.

Из чёрной машины, деловито поправляя галстук, выскочил мужчина. Он, видимо, очень торопился, потому что, перепрыгивая через две ступеньки, бросился к зданию университета. Правда до дверей так и не дошёл - резкое движение, и запястье девушки оказалось у него в руке. Она не успела даже вскрикнуть, от неожиданности горло сжало железным обручем, как её толкнули в машину, которая тут же рванула с места.

Маша опустилась на корточки и закрыла глаза, прижавшись спиной к стене. Даже свежий ветер не мог рассеять застоявшийся запах сырости, царящий здесь. Вместе они создавали один из самых сильных ароматов на земле - аромат страха. Из-за облаков иногда показывалось солнце, и его лучи прыгали по грязному кирпичному полу, тревожили серую пыль. Времени оставалось не так уж и много.

Заброшенная стройка на окраине Нью-Питера - не самое приглядное место в городе. Никто толком не мог объяснить, почему эту громаду из красного кирпича бросили на произвол судьбы. Каких только легенд не ходило о заброшенной стройке. Но в одну из легенд Маша верила абсолютно, потому что сама неоднократно наталкивалась на её доказательства. "Белый ветер" облюбовал это место для убийства не угодных Патрику людей. Для магов же он выбирал пейзажи поинтереснее.

Глубокие ямы, на дне которых возлежал строительный мусор, запутанные коридоры, дух сырости и смерти и ни единого свидетеля на сотни метров вокруг - чем не идеальное место преступления? Обыскать это здание всё равно, что пытаться вычерпать море, занятие бессмысленное и опасное. Никто с уверенностью не может сказать - кто, кроме почти безобидных молодёжных группировок решил устроить себе здесь штаб-квартиру.