Оборонная инициатива - Михаил Токмаков

– Так точно. Они установлены в броневых коробах снаружи машин, на башнях.

– Почему не внутри?

– Это временное решение, пока не будет завершена отработка более компактного приёмопередатчика. Она близится к завершению.

– Это серьёзная уязвимость. Насколько я понимаю, оставшаяся без связи с системой машина фактически становится небоеспособной?

– Не совсем, она переходит в режим самообороны: останавливается и без разрешения атакует объекты, могущие представлять для неё опасность.

– Хм… А можно для таких случаев предусмотреть самостоятельный отход на какой-нибудь пункт сбора.

– Так точно, – заявил конструктор, мысленно чертыхнувшись: как такая идея могла не прийти ему в голову раньше?!

– Внедрите это.

– Будет сделано.

Разгром условного противника был уже не за горами, танки приблизились к его окопам на дистанцию эффективного пулемётного огня и вовсю этим пользовались. Один бронированный слон надолго задержался, ведя огонь с места, и отстал от собратьев. Вдруг он решил наверстать упущенное: сорвался в карьер, не разбирая дороги и не прекращая стрельбу. Перепрыгнув очередную большую кочку, он, коснувшись гусеницами грунта, пальнул из пушки – и тут же завихлял, как пьяный, покружился волчком и замер, понурив ствол. Сона затрясло.

– Что такое, товарищ Ким? – Генерал без погон развернулся к конструктору со строгим взглядом наготове.

– Э… Э… Очевидно из-за синфазного действия удара и отдачи сорвался с места какой-то модуль.

– Вот оно что. Чего тогда ждать при попадании вражеского снаряда? Того же?

Сон не нашёлся, что ответить, он просто попеременно краснел и бледнел с периодом в две секунды.

– Крепления нужно упрочить, товарищ Ким.

– Будет сделано!..

* * *

– …Ассоциация самообороны благочестивых домохозяек скрупулёзно подсчитывает статистику за охранными роботами. По машин-псам цифры удручающие. На мой взгляд, ситуация вообще близка к критической. Например, по сообщениям нашего кёльнского отделения, только за последние полгода в результате немотивированной агрессии машин-псов пострадали более ста человек, включая детей. Вдумайтесь в эти цифры: больше ста человек за полгода – и это только в одном городе, а сколько городов в Германии? Общий счёт пострадавших идёт на тысячи. К счастью, о случаях с летальными исходами нам пока ничего не известно, но это не значит, что их не было.

Начальник берлинской полиции, стоявший за синим барьером, засмеялся.

– Есть три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Интересно вы подсчёты ведёте, интересно… А про летальные исходы – вообще великолепный пассаж.

– А у вас другая статистика? – спросил у него ведущий.

– У меня нет данных по Кёльну, только по Берлину. Для начала, один момент: само по себе количество случаев за такой-то период времени ещё ни о чём не говорит. В Берлине за весь предыдущий год было зарегистрировано пятьсот семьдесят шесть обращений с жалобой на якобы немотивированные нападения машин-псов, на поверку действительно немотивированными из них оказались лишь около половины. При этом во владении горожан находится около трёхсот тысяч машин-псов, то есть за год на тысячу роботов пришлось примерно полтора случая немотивированных нападений.

– Но они всё же были.

– Каждые Ваши «полтора случая» – это неприятности конкретных людей, – резонно заметил представитель партии «зелёных»; он на передаче говорил от лица велосипедистов. Женщина из Ассоциации домохозяек, стоявшая рядом с «зелёным», закивала, вцепившись в красную перекладину барьера.

– Это не новость. Я к тому, что в целом дела обстоят далеко не так плохо, как это пытается выставить фрау Браун. Никакой «критической ситуацией» здесь и не пахнет. Если поднять статистику дорожно-транспортных происшествий, то электроллеры окажутся гораздо опаснее, но никто же не порывается их запретить.

«Зелёный» промычал что-то неопределённое; ведущий ещё немного протянул время, ожидая, что он всё-таки разродится, но этого не произошло. Вообще противники машин-псов как-то замялись, тогда ведущий обратился к защитникам роботов:

– И всё же, почему машин-псы иногда проявляют немотивированную агрессию – это следствие их несовершенства или осмысленный бунт? Что Вы можете сказать на этот счёт, герр Крафтверк?

– На мой взгляд, термин «агрессия» здесь неуместен: всё-таки роботы лишены эмоциональности.

– Как знать, как знать… Почему-то же они нападают на мирных людей. Может быть, им просто кто-то не нравится? – Ведущий засмеялся.

– Версия о несовершенстве несколько ближе к истине, хотя, опять же, я не сказал бы именно «несовершенство», я бы сказал «специфика». В подавляющем большинстве охранных устройств такого рода кроме режима прямого управления – то есть когда робот по команде атакует конкретную цель – используется привязка к психоэмоциональному состоянию хозяина, исчисленному через количественные величины: вектор зрения, пульс, температуру тела. Индивидуальные особенности, конечно, имеют место, но большинство людей в случае опасности, – Крафтверк на мгновение принял остолбенелый вид, – фокусируют внимание на её источнике, у них подскакивает пульс, давление, температура. Всё это легко измеряется датчиками любых современных очков дополненной действительности, и когда сумма снятых значений соответствует состоянию испуга – это служит, образно говоря, нажатием на курок, и робот атакует объект, на который его хозяин смотрит в данный момент. В целом, этот алгоритм вполне адекватен, но, разумеется, не исключает ложных срабатываний, например, когда человек пугается резко выскочившего из-за угла велосипедиста.

– И это Вы называете «адекватным алгоритмом»?! – возмутился «зелёный».

– Ещё бы! Возможно, он сам его изобрёл. Сам себя не похвалишь…

– Это продукт коллективной работы многих квалифицированных специалистов.

– Если уж Вы так интересуетесь статистикой, фрау Браун, то вы должны знать, в чём главная проблема традиционных средств самообороны, любых: ими просто не успевают воспользоваться. Или успевают достать, но в суматохе забывают, как оно работает. В машин-псах этот недостаток частично устранён таким вот экстравагантным способом.

– Да-да, совершенно верно.

– Значит, нужно было это сделать как-нибудь по-другому!

– Другие варианты пока неосуществимы технически. Робототехника ещё не достигла уровня, при котором можно будет привить машине чутьё – я говорю о чувствительности к угрозам – живой собаки. Пока нам остаётся полагаться на рефлексы человека-хозяина.

* * *

– Вы ждёте транспорт, мисс? – спросил Генри. Девушка бросила в таксиста недовольный прищур.

– Нет, я жду Второго пришествия. Чего ещё ждать на остановке троллейбота, троллейбот что ли?

Генри хмыкнул, проехал чуть дальше и вышел из машины.

– Даже не надейся, я не сяду в твою тачку, приятель!

– Это ты не надейся, что я буду тебя уговаривать.

– Тогда какого чёрта ты ещё здесь?

– На тебе свет клином не сошёлся. – Генри подошёл к торговому автомату и принялся изучать виртографические ценники. – Может быть, кофе?

– А-а, всё ясно! Ты больной. Только больные пьют кофе на ночь глядя.

– Тогда, может быть, чего покрепче? Двадцать один-то есть?

– Тебя нет в списке тех, с кем я согласилась бы пить.

– Столько неприятия, будто я похож на маньяка.

– Очень даже очень!

– И что, страшно?

– Ни капельки.

– Ни единой?

– Совсем.

– Почему же?

– Попробуешь прикоснуться хотя бы пальцем – увидишь.

– Хм… Заманчивое предложение!

– Смейся, смейся. Я умею такое, что тебе и не снилось.

– О каком сне речь, если я пью кофе на ночь глядя?

– То-то я вижу, что тебе не спится, иначе ты уже давно убрался бы восвояси.

– Да я бы с удовольствием, но не могу же я оставить такую привлекательную особу одну посреди ночи.

– Не жди, что я растаю от твоих жалких попыток сделать комплимент.

– Напротив, я жду, когда ты замёрзнешь. Осталось уже недолго.

– Что верно, то верно…

– Ну так что, поедем, или ты хочешь повыпендриваться ещё немного?

– Ещё чуть-чуть.

– О-кей. Как видно, это в твоей манере.

– Нет, я стараюсь специально для тебя.

– О, я польщён, но пора бы уже завязывать.

Девица напоследок взглянула в ту сторону, откуда ещё полчаса назад должен был появиться беспилотный троллейбус: его не было и в помине, по бульвару катили только отдельные авто припозднившихся водителей.

– Ладно, твоя взяла. Давай сматываться отсюда.

– Моя взяла! – повторил Генри, алчно потирая руки.

– Не обольщайся! Мне тут недалеко.

– Настали такие времена, что каждая циферка на счётчике – на вес золота, детка. Прошу…

Хотя возить пассажира на переднем сидении запрещалось, таксист распахнул перед строптивой девицей дверь кабины; пассажирка уселась, не колеблясь ни секунды.