Половина полуночи - Мария Фомальгаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Интересно, интересно… Ну давайте дальше…
Поднимаюсь на ветку повыше. Читаю. Понимаю, что этого я не пойму.
Все-таки обреченно произношу:
– Дорогой дедушка Мороз… подари мне пожалуйста… ай… айпэд…
– И что это такое?
– Игрушка какая-нибудь…
– Ой ли?
– Ну… культовое что-нибудь.
– Что?
– Понимаю, что не видать мне должности, как своих ушей.
– Не знаю. Думать надо.
– Так думайте.
– Так подумаю, – подхватываю еще один листок, – дорогой дедушка Мороз, почему ты мне не подарил айфон, я больше в тебя не верю…
– Думаете, его тоже… за ересь?
– Думаю, нет. Все-таки прогрессивное время. Что вы хотите, культы отмирают…
– Верно. Давайте дальше.
Поднимаюсь на ветку выше, отрываю листок.
– Дорогой дедушка Мороз… сделай так, чтобы не было войны.
– Это что?
– Ну… неприятное что-то…
– Это понятно, если просит, чтобы не было, значит, неприятное. А что это?
– Ну… обучение какое-нибудь.
– Это схола называется.
– Ну… еда какая-нибудь…
– Какая еда?
– Невкусная.
– А вот посмотрите, еще записка, чтобы войны не было… еще… это что, всех детей одно и то же есть заставляли?
– Может быть.
– А вот это письмо посмотрите…
– То же самое… чтобы не было войны…
– Ничего не замечаете?
– Н-ничего.
– Сколько лет было тому, кто писал?
Смотрю на отпечатки мертвых клеток на пергаменте.
– М-м-м… тридцать.
– Это ребенок, по-вашему?
– Нет.
– То-то же… взрослого-то не заставишь всякую дрянь жрать… он сам выберет, какую дрянь ему жрать…
Молчу.
– Так что же это?
– М-м-м-м… болезнь какая-нибудь.
– Думаете, эпидемия?
– Похоже на то… Да и вот, смотрите, тут только что бумажек до фига было, и опять почти нет… Как будто люди вымерли все.
Отрываю листок.
– Дорогой дедушка Мороз, пожалуйста, принеси нам хлеба… – вспоминаю, – это я знаю, это еда такая.
– Что думаете по этому поводу?
– М-м-м… не знаю, – поднимаюсь на пару веток выше, – Дорогой дедушка Мороз… подари мне, пожалуйста, деревянную лошадку…
Шеф усмехается.
– Ничего не замечаете?
– Это было уже.
– Было?
– Ну да… а вот… подари мне пару башмаков… подари мне коньки….
– Что думаете по этому поводу?
Ничего не думаю. Много что думаю. Лезу по веткам вверх, вверх, и снова – деревянную лошадку, башмаки, коньки, велосипед, кассетный магнитофон, телевизор, игровую приставку, комп (компот, что ли?), айпад… и снова, чтобынебыловойны, подари нам хлеба, деревянную лошадку, башмаки, коньки, велосипед, кассетный магнитофон, телевизор, игровую приставку, комп (компот, что ли?), айпад… и снова, чтобынебыловойны, подари нам хлеба, деревянную лошадку, башмаки, коньки, велосипед, кассетный магнитофон, телевизор, игровую приставку, комп (компот, что ли?), айпад… и снова, чтобынебыловойны, подари нам хлеба, деревянную лошадку, башмаки, коньки, велосипед, кассетный магнитофон, телевизор, игровую приставку, комп (компот, что ли?), айпад…
– Что скажете?
– Я понял, что такое война.
– И что же?
– Петля времени. Видите, они из неё выбраться не могут…
– Думаете?
– Ну…
– А если подумать?
Понимаю, что неправ. Если говорит про подумать, значит, сказал что-то не то.
– А как проверить версию вашу? – спрашивает шеф.
– Гхм… думать надо.
– Так думайте.
– Ну… это время надо, чтобы думать.
– Чтобы думать, голову надо, а не время. Сейчас думайте.
– А если одинаковые вещи на дереве найти? Которые повторяются?
– Ищите.
Ищу. Не нахожу.
– Это все-таки петля времени. Но какая-то странная петля.
Да, прямо-таки очень… Ну что, друг мой, слабовато… на троечку. Так что сообразительность свою прокачайте, а то куда мне такого работника… Документы с собой?
Неуверенно киваю.
– С… собой.
– А свидетельство о смерти где?
Мне кажется, я ослышался.
– Так я же не умер еще.
– Ну, вы как вчера родились, ей-богу.
Киваю.
– Вчера.
– Ну, вижу, вам в память много чего забить забыли…
– Что вы хотите, везде брак гонят.
Шеф смеется.
– Вот за что молодежь люблю, вот за это, вчера родился, а уже туда же, ругаться, то не так ему, это не эдак. Завтра чтобы свидетельство о смерти было без даты. А то как я вас на работу брать должен?
Спохватываюсь.
– Я передумал.
– А?
– Передумал я.
– Зарплата не устраивает?
– Да нет.
– А что тогда?
– Да… ничего… просто… всего хорошего.
Еще раз оглядываю себя, вроде похож.
Перевожу дух.
Голову сжимают невидимые тиски, так всегда бывает, когда идешь назад по времени.
Стучу в дверь. Так у них полагается, стучать в дверь.
Дверь открывается, отступаю назад. Почему-то я представлял их себе другими, крупнее, сильнее, больше…
Говорю:
– Здравствуйте. Я дедушка Мороз…
Короткая пауза, вижу сбивчивые мысли, кто-то из детей хочет кинуться ко мне, кто-то испуганно жмется к родителям, кто-то из больших подбирает слова благодарности, кто-то хочет сказать, что не вызывали, кто-то думает, сколько мне заплатить…
Продолжаю:
– Я пришел сделать… чтобы не было войны…
На пианино не играть
– На пианино не играть.
– А?
– На пианино не играть, говорю, – повторяет человек за стойкой, – что, читать не умеете?
Смотрю на пианино, на табличку «На пианино не играть», ну-ну…
– Очень мне ваше пианино нужно, сто лет бы не видел, мне в музыкалке этим пианино всю кровь выпили…
Человек за стойкой вздрагивает.
– Ну, всю, это вы преувеличиваете… живы же остались.
– Вроде жив.
– Ну, ужинать-то будете?
– Не откажусь.
Устраиваюсь за столом, хозяин таверны несет мне жареного курчонка с картошкой, начинаю захлебываться слюной.
– Вы уж извините, что я про пианино так… достали просто, каждый, кто зайдет, так и норовит по клавишам ударить, моцарты хреновы… медведь на оба уха наступил и не слезает, а туда же…
Сочувственно киваю. Ничего, нормальный хозяин в таверне оказался, да они тут все нормальные оказались, жить можно. Здесь. На краю земли. Напрасно я себе накручивал, что останутся от меня только рожки и ножки, да это не я накручивал, это мамаша накручивала, а-а-а, не пущу, не пущу, ну нет, голуба, еще не хватало за твою юбку до конца дней держаться.
Ем.
Жадно впиваюсь в курчонка.
Уютная таверна на краю земли, огоньки фонариков, метель за окнами, пианино в углу, украшенное надписью «На пианино не играть»…
– Вечер добрый.
Оборачиваюсь. Никого нет, померещилось. Правильно, на работе выматываюсь, уже не пойми что чудится. А как вы хотели, здесь на краю земли работа адова, это только со стороны кажется, сиди себе на краешке да лови звезды удочкой, ножки свесив, а посиди-ка ты весь день, походи-ка по краю земли, попроверяй сети, свихнешься…
Устраиваюсь за столом, жду хозяина, из кухни уже веет чем-то рыбным, жареным, манящим.
– Поиграйте со мной… пожалуйста.
– А?
– Поиграйте со мной.
Снова оборачиваюсь. Никакой ошибки быть не может. Говорит пианино.
– Поиграйте…
Мотаю головой.
– Нельзя. Мне хозяин сказал…
Пианино коротко всхлипывает.
– Почему, почему со мной никто не играет? Что я вам сделало?
Чувствую, что краснею.
– Нельзя… хозяин не ве…
Дверь кухни открывается, выходит хозяин, несет что-то рыбное, ароматное…
– А почему на пианино играть нельзя?
– А?
– А почему на пианино играть не разрешаете?
Хозяин взрывается.
– Да задолбали уже, всё бы им пианино, заняться, что ли, больше нечем? У меня тут пианин на всех не напасешься, это-то еле достал!
Киваю. Не напасешься, так не напасешься. Ладно, со своим уставом в чужой монастырь не лезут.
– А вы последний день сегодня?
– Да, знаете ли…
– Уезжаете?
– Ну…
Отвечаю, и как-то не по себе мне становится, что уезжаю из этих мест. С края земли. Где с края земли бросают в бездну сети и ловят звезды.
Хозяин подливает масла в огонь:
– А работать-то кто будет, если все разъедутся?
– Ну… может, вернусь как-нибудь…
– Все вы так говорите… а потом…
Сжимаю зубы. Хозяин меняет гнев на милость.
– Правильно, чего тут всю жизнь торчать… я вот тоже, по молодости меня сюда черт занес, потом думал, денег поднакоплю, выберусь…
С трудом сдерживаю улыбку, хозяин все-таки замечает.
– Вот-вот, мне тоже смешно… Так что правильно, поезжайте… Хоть мир увидите… а не то, что тут… на краю земли… Да что ты бушь делать, у меня тут чего, на пианино медом намазано, что ли?
Хозяин срывается на крик, забежавшие в таверну мальчишки отскакивают от пианино, мчатся прочь на улицу, в ветер, в звезды, думаю, как бы не свалились за край земли, да не свалятся, здешние мальчишки с детства приучены по краю земли ходить…
