Бои тяжеловесов. Глобальная политическая арена - Фарид Закария
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С точки зрения путинского режима, Запад представляет силы социальной, экономической и политической модернизации, которые могут заразить Россию. В своем выступлении перед вторжением в Украину Путин обвинил США в стремлении разрушить традиционные ценности России и навязать ей новые, которые ведут «к деградации и вырождению, потому что они противоречат человеческой природе». Следствием модернизации станет более активное гражданское общество, более высокие требования к системе здравоохранения, возможностям для простых граждан и запрос на менее клептократическое государство. Вот почему Путин выступает за Россию, которая прославляет религию, традиционную нравственность, ксенофобию и строгую гендерную конформность.
К чему все это приведет? Предсказать сложно. Но точно можно сказать, что самая большая проблема России не в том, что она проигрывает войну в Украине, а в том, что она проигрывает XXI век.
2023 г.
Изменения на глобальной политической арене
(из книги «Постамериканский мир будущего»)
Тектонические сдвиги в мировой политике
За последние пятьсот лет произошли три мощных тектонических сдвига, три основных изменения в распределении силы, это они заново сформировали международную жизнь – ее политику, экономику и культуру.
Первый сдвиг – подъем западного мира, процесс, начавшийся в пятнадцатом столетии и достигший резкого ускорения в конце восемнадцатого. В результате появилась современность, какой мы ее знаем: наука и технология, торговля и капитализм, сельскохозяйственная и индустриальная революции. Результатом стало также длительное политическое доминирование западных стран.
Второй сдвиг, случившийся в конце девятнадцатого столетия, – подъем Соединенных Штатов. Вскоре после их индустриализации единенные Штаты стали самой мощной страной со времен императорского Рима, единственной – которая сильнее союза любых других государств. На протяжении почти всего последнего столетия Соединенные Штаты доминировали в глобальной экономике, политике, науке и культуре. В течение последних двадцати лет это превосходство было неоспоримым – феномен, не имеющий прецедента в современной истории.
Сейчас же мы переживаем третий серьезный сдвиг современной эпохи. Его можно было бы назвать «подъемом остальных». На протяжении последних десятилетий в странах всего мира происходил дотоле немыслимый экономический рост. И хотя в каждой из них имели место и взлеты, и падения, общая тенденция все же недвусмысленно говорила о подъеме. Этот рост был наиболее заметным в Азии, но теперь он не ограничивается ею. Поэтому называть эту перемену «подъемом Азии» было бы неточно.
Еще один, связанный с новой эрой аспект – переход власти от государств к другим субъектам действия. Эти набирающие силу «остальные» включают в себя множество тех, кто никак не связан с государством. Обрели новые силы группы и отдельные личности, а иерархия, централизация и контроль оказались под угрозой. В деятельности, которая прежде контролировалась исключительно правительствами, теперь принимают участие такие международные организации, как Всемирная торговая организация и Европейский союз. Неправительственные объединения растут как грибы – по любому поводу и в любой стране. Корпорации и капитал перемещаются в поисках лучшего места для ведения бизнеса, вознаграждая одни правительства и наказывая другие. В укромных уголках этой международной системы находят себе место террористы, подобные террористам из «Аль-Каиды», наркокартели, мятежники и боевики всех сортов. Из рук национальных государств ускользает власть – она уходит вверх, вниз, растекается в разные стороны. И в такой атмосфере ее традиционное применение – как экономическое, так и военное – становится все менее эффективным.
Развивающаяся международная система, скорее всего, отличается от своих предшественниц. Сто лет назад существовал многополярный порядок, управляемый несколькими европейскими правительствами, при этом союзы постоянно менялись, возникало соперничество, допускались просчеты и начинались войны. Затем возникла биполярная дуополия холодной войны, во многих отношениях более стабильная, но соперничество между супердержавами было еще более острым. С 1991 года мы жили под сенью американской империи, в уникальном однополярном мире, в котором происходило бурное развитие открытой глобальной экономики. И именно этот рост сейчас ведет нас к следующему этапу перемен в международном порядке.
На политико-военном уровне мы по-прежнему пребываем в мире, где существует одна супердержава. Но что касается других измерений – индустриального, финансового, образовательного, социального, культурного, – распределение сил меняется: Америка здесь больше не доминирует.
Какие перемены повлекут за собой эти вызовы и какие возможности они предоставляют? Какими в эту новую эру предстанут для нас война и мир, экономика и бизнес, идеи и культура? Вот вопросы, которые требуют ответа.
Подъем национализма
В глобализированном мире сложно найти проблему, которая имела бы значение только на местном уровне. Любой вопрос – будь то терроризм, распространение ядерного оружия, болезни, нанесение вреда окружающей среде, экономический кризис, нехватка питьевой воды – нельзя решать без тесной координации и кооперации между странами. Но если экономика, информация, даже культура могут глобализироваться, то официальная политическая власть по-прежнему остается крепко привязанной к национальному государству – даже если национальное государство все менее способно решать большинство проблем самостоятельно.
Однако, несмотря на это, национальные государства не слишком охотно идут на совместное решение общих проблем. Чем больше становится на международной арене игроков – как правительственных, так и неправительственных – чем больше их власть и вера в себя, тем меньше приходится надеяться на согласие и сотрудничество. В этом состоит главная задача подъема остальных: не дать силам глобального роста превратиться в силы глобального беспорядка и дезинтеграции.
Восход гордости и уверенности у других народов, в особенности у наиболее крупных и успешных, очевиден. Несколько лет назад я видел яркий тому пример в интернет-кафе в Шанхае, где болтал с молодым китайским чиновником. Он говорил о невероятном экономическом подъеме, который происходит в его стране, и о будущем, в котором Китай станет современным и процветающим. Его одежда, его облик и поведение – все было в западном стиле, говорил он на превосходном английском и чувствовал себя как рыба в воде, обсуждая последние тенденции в бизнесе и сплетни по поводу американской поп-культуры. Он казался совершенным продуктом глобализации, человеком, который наводит мосты между культурами, гражданином мира, космополитом.
Но как только мы начали говорить о Тайване, Японии и Соединенных Штатах, речь его стала желчной. Он на повышенных тонах объявил, что если Тайвань посмеет объявить себя независимым государством, Китаю следует немедленно вторгнуться на остров. Японцы – агрессоры по природе, доверять им нельзя. Он был уверен,
