Секс и ветер - Павел Ф. Гаммал

Удар переменного тока, быстро пробравшись от указательного пальца до мозга, помимо искр, брызнувших из глаз в темноту, вызвал короткий паралич ног. Потомакин рухнул на пол с глухим стоном: «Ё-о! Ах, чтоб тебя! Су-у-укин сы-ы-ын!»

Джентльмены у Дачи

                                                       Вот кот – бегемот,

                                                       Вот тот, кто не пьет,

                                                       Вот мот, а вот – жмот,

                                                       Такой вот компот.

                                                      (Из взрослой считалочки)

Порнуха уже не радовала. Может позвонить Ксюхе? И что? Приедет, будет долго пыхтеть в коридоре, стягивая узкие в голенищах сапоги. Потом в ванную – припудрить вспотевшее лицо. Из ванной она выйдет уже в шелковом халате, запахнутом на выпуклых премудростях ее богатого тела. Странно, халат и зубная щетка давно прописались в его квартире, а разговоров о замужестве не было, и нет. А, ведь, уже два года встречаемся. Молодец Ксюха, кремень. И делает в постели все, что скажешь. А готовит? Это отдельная песня. Всегда приносит с собой пластиковые контейнеры с разной «вкусняшкой». Кстати, не мешало бы поесть. Внутри холодильника было как-то тускло и уныло. На нижней стеклянной полке задумчиво шевелил длинными усами таракан.

- Чего надо? – голос показался знакомым.

Я захлопнул дверь, воровато оглянувшись вокруг. Зачем-то открыл ящик серванта с посудой, оставшейся после смерти бабушки. Внутри ящика лежал выцветший журнал «Огонек» №3 за март 1970-го года. На обложке синими чернилами кто-то криво написал: «Джентльмены у Дачи».

- Сашка, - прошелестело за спиной.

- Бабуля? – я присел на табуретку, журнал выпал из рук. – Ты где? Ты же умерла.

- Да умерла я, умерла, - голос звучал внутри моей головы. – Внучек, Сашка, слушай меня.

Я встряхнул головой, еще раз обвел кухню глазами. Таракан выбрался наружу, торжествующе глядя в мою сторону.

- Бабуль, я сошел с ума? – согнувшись, я поднял с пола журнал и начал медленно сворачивать его в тугую трубку. – Или ты явилась оттуда что-то мне сказать? Может, наследство какое где спрятала, а?

 Бабка хихикнула. Так, как хихикала только она еще при жизни.

- Ага, наследство. Слушай меня внимательно…

Кивнув, я «черной молнией» метнулся к холодильнику, зажав в правой, ударной руке карающий меч правосудия. Короткий замах – и враг повержен.

- Ой, Сашка, - бабкин голос в голове печально выдохнул. – Как был дебилом, так им и остался.

То, что осталось от таракана, судорожно дернуло лапкой и затихло. Я заинтересованно рассматривал обложку журнала. Вытянутой лапкой насекомое указывало на слово «Дача» в корявой надписи.

- Бабушка, бабуль, - кухня ответила обычной тишиной. – Ты где? Что ж ты хотела сказать-то?

Оглянувшись для самоуспокоения, я аккуратно положил журнал с прилипшими останками в мусорное ведро и накрыл его крышкой. Все-таки, надо позвонить Ксюхе.

Мент

- Аааааааа, - кричал волосатый мужик, обхватив руками голову. Начинал кричать звонко. Потом глухо подвывал, судорожно всхлипывая после каждого удара.

Половницкий вошел в раж, ухая, как при рубке дров. Фуражка откатилась в сторону, вены опасно вздулись на красном лице. Мешал галстук.

- Сука, сука, - пришептывал он размеренно сквозь сжатые зубы.

- Скажите, подсудимый, - прокурор поблескивал круглыми очками в сторону решетки. – А вы видели, что потерпевший не вооружен?

- Нет, - Половницкий неловко стоял, сложив руки за спиной. – Когда я вошел в комнату, он полез за чем-то в карман.

- И вы подумали…

- Что это пистолет, - закончил он за прокурора. Посмотрел в сторону жены, спрятавшей лицо в ладонях. – Ну, или нож.

- А почему вы использовали бейсбольную биту вместо табельного оружия? – прокурор собрал бумаги на столе в аккуратную стопку. – Ведь у вас же есть инструкции, как нужно поступать в такой ситуации. Или нет?

«Кормушка» открылась с привычным стуком. Алюминиевая миска, глухо стукнув об обитый железом край, вылила часть своего содержимого. Половницкий подошел к окошку, протянув руку к еде.

- Готовься, мусор, к ночи, - глухой голос снаружи проник внутрь камеры. Оттолкнувшись от стен, сполз по ногам легкой дрожью страха.

- Ты кто? – нарочито смело крикнул Половницкий. Голос предательски дрогнул. Каркающий смех слился с ударом захлопнувшейся «кормушки».

Всю ночь он не спал, забывшись лишь под утро. Вздрогнув, открыл глаза, пытаясь пошевелить затекшей рукой. Обе руки были пристегнуты наручниками к нарам, ноги – тоже. Осторожно повернув голову, Половницкий увидел женскую фигуру на фоне грязной стены.

- Очнулся, мент? – женщина присела на корточки. – Знаешь, кто я?

- Нет, - Половницкий почему-то задрожал, мельком глянув в ее черные глаза.

- Помнишь, как ты убивал моего мужа? – выдержав паузу, она плюнула ему в лицо.

- Это был приказ, - Половницкий отвернулся к стене.

- Приказ убивать? – она взяла его за лицо, повернув к себе. Холодная сталь ножа мягко скользнула по щетине у кадыка. – Или ты просто маньяк?

- Твой муж продавал наркотики детям, - прохрипел Половницкий, боясь дернуться лишний раз.

- Твоим что ли? – скривилась она.

- И моим тоже, - он попытался откинуть назад голову, чтобы ослабить нажим. – Мой сын  изнасиловал свою мать.

- Твою жену? – нож дрогнул. – Почему?

- Потому, что вместо мозгов у него был один героин, проданный ему твоим мужем.

- Это он тебе сказал?

- Сказал, - Половницкий криво усмехнулся. – Попробовал бы не сказать. Я его утопил в собственной ванне.

Договаривал он уже в пустой камере. Слезы катились по впалым щекам, оставляя мокрые бороздки на небритой коже.

Люська 911

Тишина была гнетущей. Кровь равномерно стучала в ушах. Лёха попытался повернуться на правый бок. Непослушное тело ответило болью в пояснице. «Надо беречь силы», - мысли ворочались в голове медленно и лениво, как огромные валуны. – «Что делают обычно в таких случаях? Лежат себе тихонечко и дожидаются помощи извне? Или пытаются что-то сделать, чтобы выбраться самим? А, может, просто молятся, сдавшись на волю судьбы?»

 Дышать становилось все труднее.  «Дернул же меня черт поехать сюда. Мало было подмосковных спусков? Нет, хотелось острых ощущений. Да, и перед пацанами было стыдно. Откажешься, подумают – сдрейфил Лёха», - он попытался открыть глаза. Замерзшие веки, с трудом, но подчинились усилию. Взгляд уперся в темноту. – «Накрыло. Странно, последнее что помнилось, это лицо мамы, укоризненно глядевшее на него перед отъездом. Как ни пыталась она отговорить Лёху от поездки на Кавказ, так ничего и не вышло. А ведь здорово было лететь вниз по крутому склону на разрисованной собственноручно доске, являющейся особой Лёхиной гордостью, крича во все горло от избытка адреналина в крови». Потом был чей-то крик: «Лавина!» - и ужасный грохот.

Все сильнее хотелось пить. Холод медленно заползал вверх по телу, начиная с ног, которых он уже не чувствовал. Попытался крикнуть. Изнутри вырвалось что-то похожее на клёкот. Сон накатывался волнами, как морской прибой. Успокаивал, уводил прочь. Закрыв глаза, Лёха медленно поплыл, покачиваясь на волнах…

Люська, вынесенная из глубин метрополитена толпой озабоченных делами москвичей и гостей столицы, сняв варежку, тыкала сразу озябшими на ледяном ветру пальцами в кнопки мобильного. Поднеся трубку к уху, долго вслушивалась в безнадежно длинные гудки. Сбросив, упорно набирала еще и еще раз. Наконец, телефон, смешно хрюкнув, ответил.

- Здравствуйте, - затараторила Люська. – Я насчет работы. Вы давали объявление?

- Девушка, вы куда звоните? – поинтересовался мужской голос.

- В ООО «Сдачи не надо», - она отняла трубку от уха, посмотрев на экран. – Это 566-17-17?

- Не знаю, - ответил мужик. – Но все равно, спасибо за звонок.

Обернувшись к одетым в такие же, как у него комбинезоны с надписью «МЧС РОССИИ» крикнул: «Последний! Сворачиваем поиски!»