Секс и ветер - Павел Ф. Гаммал

Наклонившись к Лёхиному лицу, добавил: «Повезло тебе, парень. Если б не звонок, так и не нашли бы тебя».

Скрипки, казалось, плакали

Скрипки, казалось, плакали,

Выли и голосили.

Гром громыхал раскатами,

В небе прозрачно-синем.

Лето, встречаясь с осенью,

Плавало солнцем в лужах.

И паутинной проседью,

Осень осела в душах.

 Дождь становился все напористей, заливая косыми волнами лобовое стекло. «Дворники» уже не справлялись со своей задачей, и Марина, вздохнув, почти вслепую, направила джип к правой обочине. Сзади возмущенно сигналили обиженные внезапным маневром представители сильного пола, одной рукой ожесточенно давя на клаксоны, другой – выделывая всевозможные пируэты – от простого покручивания пальцем у виска, до оттопыривания среднего пальца. Губы их беззвучно шевелились за мокрыми стеклами, выплевывая ругательства по отношению к Марине и другим женщинам-водителям, коих в последние годы развелось в Москве несчетное количество. Все это, вкупе с обнаглевшими гаишниками, дорогим бензином, большими налогами, плохими дорогами и все увеличивающимся количеством «приезжантов» из республик когда-то братского Закавказья порождало поток ненависти такой силы и насыщенности, что асфальт не выдерживал, лопаясь в самых неподходящих местах. А что было говорить о людях? И еще свалившаяся на город небывалая жара. Испепеляющая душу. Заставляющая моторы перегреваться в бесконечных пробках. Сменяющаяся вечерами небывалыми по силе грозами.

«Вот такое … лето», - пришла на ум Марине старая шутка. Она откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Вивальди мягко убаюкивал, смешиваясь с гулким шелестом дождя о крышу автомобиля. В кармане джинсов надоедливо завибрировал мобильник, требуя немедленного ответа. Марина приглушила музыку и нажала на зеленую кнопку.

- Мариш, ты где? – Вовкин бархатно-мужественный голос вползал в ее ухо, как змея, гипнотизируя и лишая ее воли.

- Где-где? – она тихонько захихикала, потянувшись к кнопке громкости. – На МКАДе, - с ударением на последнюю букву.

Огромный «MACK» своим длиннющим носом вошел в заднюю часть ее машины, как горячий нож в масло. Его хромированный бампер от удара раскололся надвое, острыми краями вспарывая металл джипа.

Маленькая черная трубка мобильника, зажатая в кулаке Марины, недоуменно хрипела Вовкиным голосом. Рука была неестественно вывернута. Кровь стекала по руке, смешиваясь с дождем, меняя по дороге свой цвет с насыщенно-алого до акварельного, пастельных тонов.

- А-а-ич! Что-о-о? – Вовка внимательно смотрел на свою ладонь. В ладони тихо лежал навороченный телефон, которым он хвастался, как ребенок. Вовке в телефоне нравилось все, а особенно мелодии звонков. Но, сейчас трубка молчала. Было тихо. Очень. Звуки вокруг медленно пробивали тугую тишину. С трудом оторвав взгляд от ладони, он огляделся. Секретарша Аллочка, склонившись над столом, кричала, смешно кривя рот. - Владимир Николаич! Что случилось?

Марина проснулась от боли. Боль тупо и лениво плавала по всему телу. «Где я? – она попыталась открыть глаза, но веки уперлись во что-то твердое, противясь. – Что это?» Мысли скакали галопом. Боль уступила место страху, затаившись на какое-то время внутри. «Надо позвать кого-нибудь, - она попробовала пошевелить руками, но не почувствовала их. Жалобно всхлипнув, позвала. – Во-о-ва-а!» Из-под бинтов, обильно покрывших ее тело, послышалось: «О-а»…

Ресторанный ансамбль наяривал, хрипя басами: «Меня прет, меня прет, потому что Новый год…» Нарядные и изрядно проголодавшиеся, сотрудники компании бродили по арендованному залу, сбиваясь время от времени в стихийные группки, ожидая прибытия высокого начальства. В одной из таких «кучек» делились последними сплетнями, которые они благозвучно называли «новостями», два дивных создания. Аллочка в короткой белой тунике многозначительно кивала, слушая монолог Розалии Львовны, затянутой в тугой корсет вечернего платья.

- Не знаю, что будет дальше? – начальница отдела кадров многозначительно огляделась вокруг, поджав полные губы. – Говорят, кризис уже закончился.

- Розалия Львовна, - Аллочка обворожительно улыбнулась. – Вам же зарплату платят исправно?

Та кивнула.

- Не урезали?

Розалия Львовна покачала головой.

- Ну вот, - Аллочка обернулась к входной двери и увидела шефа, входящего в зал. В одной руке он держал большущий букет роз, а другой мягко обнимал за талию жену. – А вы говорите кризис.

- Это жена Владимира Николаевича? – зашептала Розалия Львовна прямо в ухо Аллочке. – Я ее никогда не видела.

Марина шла, прижавшись к Вовке боком. Элегантное платье ниспадало с ее плеч красивыми складками. Вовка, на правах хозяина вечера, кивал сотрудникам, успевая что-то шептать на ухо жене.

- А правду говорят, что у нее нет обеих рук? – вполголоса спросила Розалия Львовна.

- Да, - Аллочка склонилась к собеседнице. – После той ужасной аварии врачи ничего не смогли сделать.

- А ведь она была известной художницей, - Розалия Львовна прищурилась, пытаясь разглядеть, что же скрывают складки Марининого платья.

- Она ей и осталась. Я читала статью в «Космо» о том, что она научилась писать, держа кисть в зубах. Получается не хуже, чем раньше. И ее картины только поднялись в цене.

- Я люблю тебя, Мариша, - Вовкины губы щекотали ей ухо.

- Я – больше, - она отстранилась. – Сегодня утром была у гинеколога.

- Что? – он остановился. Повернулся к ней, зажав ее плечи в ладонях. – Что?

- Да.

Омлет с помидорами

Утро выдалось душным. Влажностью, отсутствием ветра. Пот стекал по лбу, задерживаясь каплями на бровях. Вентилятор  на длинной ноге гонял горячий воздух туда-сюда.

- Маша! – лежа в кровати, Сергей пытался поймать дуновение ветерка. – Ма-а-ш!

Она пришла к нему из кухни, принеся с собой запах свежего тела. Пахло хорошо – гелем для душа и жареным луком.

- На, - Маша протянула ему большую тарелку с омлетом. Аппетитные кольца лука перемежались на ней с грибами. Кусочки поджаристого мяса выглядывали из-под красной спелости помидоров. Запах заполнил маленькую спальню, вытеснив в открытую форточку вчерашнюю ночь с ее терпким вкусом секса.  – Попробуй. Это мой фирменный рецепт.

- Ты давно встала? – он потянулся и сел в кровати.

- Давно, - она поставила тарелки на одеяло, уютно устроившись рядом. – Ты так храпел, что спать рядом с тобой мог только глухонемой.

- Надо было меня разбудить, - Сергей наколол на вилку кусок мяса, подцепив кольцо лука. Отправил все это в рот. Медленно жуя, он добавил туда же кусок омлета с ломтиком помидора. – Божештвенно!

- Прожуй, а потом говори, - Маша методично нарезала омлет на мелкие кусочки, время от времени пробуя их на вкус.

- Ты у меня – самый лучший шеф-повар в мире! – Сергей уплетал за обе щеки, как будто не ел до этого со времен сотворения мира. – Может, откроем свой ресторан?

- Я буду там греметь кастрюлями и сковородками? – полюбопытствовала Маша.

- Да, - Сергей вытер губы салфеткой. – А я буду мыть посуду, и обслуживать посетителей.

- И посетительниц? – она отложила вилку.

- Ну, это само собой, - он поставил пустую тарелку на пол. – Должен же кто-то делать и это.

Заодно, сейчас и потренируюсь, - он собрал грязную посуду и, с ловкостью завзятого официанта,  понес ее на кухню.

Включив воду, Сергей гремел тарелками, вилками и стаканами. Маша тихонько подошла сзади, прижавшись щекой к его широкой спине.

- Медведь, - прошептала она. – Скоро нас будет трое.

- Что? – из-за шума воды он не поймал конец фразы.

- Я говорю, - Маша постаралась отчетливо выговаривать слова. – Что скоро нас будет трое.

- Твоя мама приедет? – удивился он.

- Дурак, - она отстранилась, надув губы и присела за стол.

- Прости, тюлененок, - Сергей, вытирая мокрые руки полотенцем, присел на пол, обняв ее колени.  – Я шучу.

- Не самая удачная шутка, - сквозь слезы Маша пыталась улыбаться.

- Это будет девочка, - уверенно подытожил он. – Самая красивая на свете!