Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Среди впечатляющих мер, наблюдавшихся в Сивасе после вступления Османской империи в войну, была отправка на Кавказский фронт корпусов 10-й армии, сформированных из рекрутов из данного вилайета; эта армия насчитывала порядка пятнадцати армянских докторов и бесчисленное количество армянских солдат[2668]. Кроме того, в два рабочих батальона было назначено две тысячи пятьсот солдат-рабочих. Первый батальон улучшал дорогу, ведущую из района Конак к каменному мосту в Кизыл-Ирмаке; второй батальон строил трубопровод протяженностью два километра для снабжение города питьевой водой[2669]. Город Сивас также служил в качестве тыловой базы для Кавказской армии; в частности солдаты, ставшие жертвами эпидемий дизентерии и тифа, захлестнувших эту армию из-за катастрофических санитарных условий, отправлялись именно сюда[2670]. После ухода священника французской иезуитской церкви[2671], единственным оставшимся в городе Сивас иностранным учреждением стала американская миссия Эрнеста Партриджа. Национальный армянский госпиталь и учреждение американского Красного Креста, возглавляемые д-ром Кларком, играли ведущую роль в борьбе с этими эпидемиями; тем не менее официально было зарегистрировано двадцать пять тысяч жертв эпидемии[2672].
Два события, произошедшие в Сивасском вилайете, характеризуют царившую в этом административном центре напряжению атмосферу. Поскольку никто в данном регионе не занимал пост архиепископа, Аренский патриархат назначил двух архиепископов викарных в епархии городов Сивас и Эрзинджан — епископа Гнела Галемкаряна и отца Саага Одабашяна. В этот сложный период патриархату представлялось необходимым поддержание своего официального присутствия в этих районах, в которых власти признали его право представлять армянскую общину. 20 декабря оба этих священника прибыли в Сивас. Одабашян, будучи уроженцем этого города, остался на несколько дней со своей семьей в ожидании, пока найдется транспорт, который доставил бы к месту его нового назначения. Однако, похоже, что у министра внутренних дел возникли сомнения по поводу истинной цели назначения указанного священника. Направленная Муаммеру 21 декабря 1914 г. шифрованная телеграмма информировала вали о том, что «имеются серьезные основания полагать, что он планирует спровоцировать беспорядки среди армян», и в ней также приказывалось «организовать за ним наблюдение сразу по его прибытии»[2673]. Наблюдение за этим 38-летним клерком было поручено командиру бандитских отрядов Халал-бею, черкесскому лидеру из Узуньяйла Эмирпасаоглу Гамиду, бандиту Баканакоглу Эдгему, бандиту Кутушоглу Хусейну и бандиту Зарали Магиру. Утром 1 января 1915 г. на дороге между Сушехир и Рефахие близ деревни Агванис они убили Одабашяна[2674]. Расследование, последовавшее за этим убийством, сопряженным с убийством водителя Одабашяна — Аракеля Арсланяна, представляет собой яркий пример формализма и двуличия администрации[2675]. Первоначальное доказательство указывало на то, что «были использованы два разных типа оружия, похожих на “маузер” и “мартини”», однако, «поскольку оружие такого рода не валяется просто так вокруг, кроме домов армян, вполне возможно, что убийцами были армяне, которые совершили это преступление с определенным умыслом»[2676]. Следователи сосредоточили оперативно-розыскные мероприятия на близлежащих армянских и греческих деревнях, опрашивая людей, которые отсутствовали в своих деревнях в день убийства, о том, «как они провели время»[2677]. Каймакам Сушехира, судья-следователь, и командир жандармерии прибыли на место преступления и опрашивали свидетелей. Так, было установлено, что «убийство было совершено двумя лицами, седлавшими серых лошадей, в то время как другие верховые животные имели другой окрас», что банда была вооружена винтовками «Маузер Грас и Мартини» и что рассматриваемые лица говорили на армянском, греческом и турецком языках. Судья Зехни отметил «тот факт, что они не тронули принадлежавшие жертве семь золотых (piasters), часы, багаж или иные личные вещи, по всей видимости указывает на то, что мотивом преступления не являлась кража и что у преступников была другая цель»[2678]. Подозрение в основной пало на грека Кристаки-эфенди из деревни Алакахан в казе Рефахие, который был опознан «по голосу». Однако каймакам Сушехира полагал, что «виновными были армяне или греки из района Эрзинджана»[2679]. Армяне Сиваса прекрасно поняли, что это «расследование» представляло собой маскарад со стороны властей с целью сокрыть свою роль в убийстве священника, событии, которое при прочих обстоятельствах породило бы беспорядки. Однако никто не удосужился протестовать ни в Константинополе, ни в Сивасе[2680]. Эти обвинения, безусловно, были настолько неправдоподобными, что Муаммер почувствовал необходимость прибегнуть к отвлекающим тактикам. Патриарх Завен отмечает в своих мемуарах, что сразу же после убийства Саага Одабашяна местные власти обвинили армян в совершении мести, выразившейся в том, что они отравили поставляемый турецким солдатам хлеб; это обвинение распространилось среди населения, что привело к открытому неприятию армян[2681]. В ночь с 5 на 6 января у нескольких солдат из бараков Кавакуази появились признаки расстройства желудка. Виновником этого «отравления» сочли хлеб, в котором были синие прослойки, что посчитали доказательством того, что в тесто было подмешано какое-то подозрительное вещество. Незамедлительно прибывший в бараки Ахмед Муаммер заметил, что у армянских солдат не наблюдалось этих же симптомов, и пришел к выводу, случившееся явно было преступлением, которое армяне совершили против турецких солдат. Армянские солдаты сразу же были заточены в подвале барака, в то время как их турецкие коллеги были приведены в состояние боевой готовности; армянские окрестности были окружены вооруженными людьми, а власти призвали турецкое население к действиям в случае «мятежных действий» со стороны армян. Той же ночью обвиненных пекарей арестовали и пытали, чтобы получит от них показания о том, какая из сторон, дашнак или Гнчак, приказала им отравить хлеб для солдат[2682]. В течение нескольких часов Сивас превратился в город с осадным положением; пожалуй, дошло бы и до массовых убийств, если бы не вмешался Константинополь и не наложил на них запрет. Исследование, проведенное на следующий день военным врачом Хаси Хусни, д-ром Арутюном Шириняном и турецкими и армянскими фармацевтами, показало,
