Дядя самых честных правил 8 - Александр Горбов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чуть не забыл! — Орлов хлопнул себя по лбу. — Катя велела тебе передать в благодарность за спасение Голицыной.
Он вытащил коробочку, обитую бархатом, и сунул мне в руки. Внутри лежал перстень с крупным сапфиром. Уж на что я не любитель всяких побрякушек, и то залюбовался изумительным камнем чистого синего цвета.
— Передай мою благодарность Екатерине Алексеевне.
В голове сразу же начали появляться мысли, как использовать подарок. В такой камень можно запихнуть очень интересные связки Знаков с большим запасом эфира. Надо только выбрать что-то одно из внушительного списка разных полезностей.
Шешковский, ждавший поодаль, тихо кашлянул, напоминая о себе. Орлов косо глянул на него, но уступил тайному экспедитору и отошёл попрощаться с Таней.
— Не буду говорить, как мне жаль, что вы уезжаете, Константин Платонович, — Шешковский хмыкнул. — Вы и так этого наслушались за последние дни.
— И на том спасибо.
— Тем более я с вами прощаюсь ненадолго. Через месяц приеду к вам решать дела с телеграфом, если не возражаете.
— Всегда к вашим услугам, Степан Иванович.
— Я, собственно, приехал по другому вопросу. Помнится, вы говорили о вашей эфирной дороге и желали, чтобы вам оказали с ней поддержку.
— Да, было такое.
— Мы обсудили ваш проект. И решили, что он может принести немалую выгоду и нашему ведомству.
— Приятно слышать такую оценку.
— И мы готовы способствовать, устранив препоны там, где это возможно. Кроме того, мы готовы войти в дело капиталом.
Я постарался скрыть улыбку. Сообразили, значит. Что же, тем лучше для меня. Такой жирный кусок не съесть в одиночку и поделиться будет не грех. Переложив на тайных экспедиторов проблемы с землёй и чиновниками.
— Но у нас есть два условия, Константин Платонович. Во-первых, желательно не выпячивать ваше участие.
— Что вы имеете в виду?
— Не называть «Урусовской дорогой», к примеру, — Шешковский насмешливо показал зубы. — Найдите подходящего промышленника, кто станет лицом компании. У вас слишком много недоброжелателей, и не хотелось бы их дразнить.
— Согласен, я и сам хотел так сделать. Что ещё?
— Первая ветка вашей дороги должна пройти между Москвой и Петербургом. Причём как можно быстрее. Крайне желательно построить её в течение двух лет.
А вот с этим у меня были другие планы. Для начала проложить дорогу до Мурома, а затем одновременно двигаться на восток и запад.
— К чему такая спешка, Степан Иванович?
— Есть причины, Константин Платонович, политического характера. Мы, знаете ли, тоже не в пустоте существуем. Эфирная дорога должна получить высочайшее одобрение, подгадав удачный расклад сил при дворе. Через два года мы планируем сместить некоторых деятелей и протащить нужное решение.
Шешковский что-то недоговаривал, но я не стал трясти его как грушу. Посмотрим для начала, успею ли я к назначенной дате.
— Я вас услышал, Степан Иванович. Обещать не буду, но постараюсь. У проекта есть сложности технического характера.
— Вот и хорошо. Вы решайте свои проблемы, а мы займёмся своими. Глядишь, и встретимся где-то посередине, — Шешковский хохотнул незамысловатому каламбуру. — А теперь примите от нас небольшой презент.
Шешковский вложил в мою ладонь небольшую вещицу. Кованую птицу размером с мизинец, с развёрнутыми веером крыльями и хвостом. Без украшений, узоров или инкрустаций, просто забавная железная игрушка
— Ваша личная птица счастья, — улыбнулся тайный экспедитор.
Никакой магией от амулета не пахло, в эфирном плане он был полной пустышкой. А вот мелкие буквы с цифрами на крохотном туловище навевали определённые мысли. «ТК. 1717»
— Птица счастья, говорите? Или пропуск в Тайную экспедицию?
— Скорее жетон, позволяющий получить помощь. Покажите его в случае нужды любому тайному экспедитору, прокурору или послу за границей, и он постарается решить ваши трудности. Чудес не обещаю, но кров, новые документы и немного денег вы получите.
— Благодарю, Степан Иванович. Один из лучших подарков, который мне делали.
Мы обменялись с Шешковским рукопожатием и понимающими взглядами. Можно считать, что Тайная экспедиция приняла меня в свои ряды и выдала секретный знак. Что же, презент может оказаться крайне полезным, если что-то пойдёт не так.
* * *
Отправление затянулось ещё на полчаса, пока все прощались со мной и Таней по второму, а после и третьему разу. В конце концов я прервал бесконечное прощание, усадил девушку в экипаж, помахал провожающим в окошко и велел ехать. Мурзилка, давно спавший в дормезе, открыл один глаз, посмотрел на нас и снова заснул.
Едва мы выбрались из Москвы, Таня встрепенулась.
— Ой, чуть не забыла! Он велел отдать тебе, как мы проедем заставу.
— Кто?
— Павел Петрович.
Таня протянула узкий ореховый пенал. Но вместо перьев и карандашей там обнаружился рубиновый крест на красной шейной ленте. В центре креста на белом фоне была изображена женщина в длинных одеждах.
— Это крест Святой Анны, — пояснила Таня. — Павел унаследовал орден от Петра Фёдоровича и имеет право вручать награду. Он сказал, что обязан дать его тебе и отец не возражал бы. Только просит не носить его открыто, чтобы не раздражать Екатерину.
— Так и сделаю. И поблагодарю лично, когда он приедет в Злобино.
— Наследник⁈ — Таня захлопала глазами.
— Угу. Екатерина отдала его мне в обучение деланной магии. Павел будет приезжать несколько раз в год и брать уроки.
— Ой! Это же… Надо будет Ксюшу на это время…
— Не надо, — я усмехнулся, — мальчику будет полезно пообщаться с ней. Я бы приставил к нему десяток Ксюшек для закалки характера.
Ещё час мы болтали с Таней, но девушку начало клонить в сон, и она задремала, убаюканная мягким покачиванием дормеза. А я, наоборот, был полон сил и не знал, чем занять себя.
Впрочем, одно дело у меня всё же было. Сходить за грань и поговорить с Хозяйкой. Во-первых, убедиться, что битва с той загадочной сущностью, прятавшейся под покрывалом, закончилась. А во-вторых, задать вопросы, настоятельно требующие ответов. Про масонов, их покровителя, называемого Гермесом Трисмегистом, опять же о той тётке в зале с колоннами. Так что я закрыл глаза, сделал глубокий вдох и шагнул на туманное поле.
* * *
Сухая трава шуршала под ногами, туман клубился вихрями, а я шёл вперёд только для того, чтобы не
