Французское наследство - Елена Дорош

– Не понимаю, что вызвало у вас такую реакцию?

– Это имя принадлежит одному из эстрадных певцов, знаменитому в Советском Союзе в шестидесятые и семидесятые годы прошлого века.

– Даже я о нем знаю! – заявила Яна. – Отличный голос. Мне нравилась у него одна песня.

– Про потолок ледяной и дверь скрипучую? – воодушевилась Таняша.

– Нет, там про другое. «Как хорошо быть генералом, лучше работы я вам, сеньоры, не назову. Стану я точно генералом, если капрала переживу».

– Я тоже ее помню! Когда в шестьдесят третьем у Хиля вышла первая пластинка, мы с девчонками с ума сходили! Такой обаяшка! А голос!

Себастьян постучал вилкой по тарелке:

– Милые дамы! Прошу всех собраться! Тот, кто обо мне расспрашивал, этим самым Эдуардом быть не мог?

Дамы синхронно потрясли головами.

– Разумеется. Мой приятель сказал, что тому русскому было примерно сорок. Точнее назвать возраст он затруднился.

– А внешность? Приметы?

– Внешность он вообще не запомнил, к сожалению. Это же бар! Посидели, поговорили, а потом мой коллега встал и ушел. Но в любом случае ясно, что речь идет о спланированном обмане. Прискорбно, но на тот момент я отнесся к ситуации несерьезно.

– А что ты мог сделать?

– Ты права. Сейчас уже поздно бить копытом. Однако…

Яна, немало выпившая к тому времени, живо представила Себастьяна, бьющего копытом, и прыснула. Прикольный какой!

Таняша под столом дернула ее за подол.

– Ой, простите. Это я о своем, – потупилась Яна.

Себастьян покосился на нее и продолжил:

– Однако после рассказа Яны я вдруг подумал: если связать эти события, то получается…

– Что? Что получается? – нетерпеливо спросила Таняша.

– Да черт знает что! Сначала о нашей семье кто-то собирает сведения, потом одну из нас убивают! А если это звенья одной цепи?

– Как пить дать! – категорично заявила Таняша. – Дураку понятно: таких совпадений не бывает!

От выпитого и съеденного ее природная воинственность возросла и теперь буквально выпрыгивала наружу.

– Ставлю тысячу, это тот самый подонок, который прикончил Ташу!

Она треснула по столу так, что жареные куриные ножки подпрыгнули на блюде. Себастьян быстренько подхватил одну из них, переложил к себе на тарелку и оглядел стол.

Бдительная хозяйка тут же подсунула плошку с корнишонами и подтащила блюдо с печеным окороком. Приподняв бровь, Себастьян вздел на вилку огурчик и, осмотрев, отправил в рот. Яна незаметно усмехнулась. Прямо баловень судьбы!

– Жаль, что мы не представляем, как этот самозванец выглядит, – произнесла Таняша, с умилением глядя на смачно жующего Себастьяна. – Яна могла бы полицейским показать. Вдруг он у них в базе числится.

– Даже если числится, как доказать, что он и есть убийца? В конце концов, назваться чужим именем еще не преступление и между событиями прошло три года почти. Ее поднимут на смех!

– Все равно я уверена, что это один и тот же человек, – упрямо гнула свое Таняша.

– Надо только найти доказательства, – вторила ей Яна.

Себастьян помолчал, а потом оперся руками о стол и, тяжело поднявшись, заявил: сегодня они все равно ни до чего не додумаются, поэтому всем следует пойти спать.

– Как любила говорить моя бабушка, утро вечера мудренее.

Все согласились.

Забираясь в постель, Яна подумала: каким бы невероятным это ни казалось, между появлением фальшивого Хиля и убийством бабушки все же есть связь. Она это чувствует и попробует доказать.

Она хотела подумать об этом, но выпитое за ужином сделало свое дело. Умные мысли в голову не лезли, зато все время вертелась песенка про солдата, мечтающего стать генералом. Она уже спала, а песенка все никак не выходила из головы. Пелась и пелась. Сама по себе.

В конце концов солдат устал вышагивать по пыльной дороге и свернул к дому, в котором спала Яна. Дверь оказалась запертой, и солдат решил попасть внутрь через окно. Из сарая была вытащена лестница, по которой он забрался на второй этаж и, потихоньку приоткрыв раму, влез в комнату. Это было странно, однако Яна явственно ощутила присутствие чужого человека и усилием воли заставила себя открыть глаза.

Большая толстая тень надвинулась на нее и…

– Только не кричи, – шепотом произнесла тень. – Не хотел будить Таняшу, поэтому решил, что через окно будет… надежнее.

Имя «Таняша» и знакомые интонации вернули ее к реальности. Яна поняла, что сон закончился, и села на постели.

Себастьян зажег светильник у кровати и оглянулся, куда сесть. Подумав, выбрал мягкое креслице, шлепнулся в него, поерзал, устраиваясь, и посмотрел на часы.

– Мне всего три часа спать осталось. Утром надо сделать несколько звонков, так что не будем терять времени.

От самоуверенной интонации родственника Яна окончательно пришла в себя. Ну и нахал этот Себастьян! С какой стати он залез к ней в комнату среди ночи?

– Понимаешь, – задушевно начал нахал, – мне в голову вдруг пришла одна идея, и я решил, что должен поделиться ею с тобой немедленно.

Он решил! Вы только подумайте!

Яна аж зубами скрипнула, но занятый своими мыслями Себастьян ничего не заметил.

– Возможно, то, что я собираюсь рассказать, совершенно не связано с появлением фальшивого Эдуарда Хиля, но буквально за три месяца до этого в наш архив поступил запрос из частной компании на некоторые материалы, связанные с княгиней Засекиной. Об этом я узнал, когда стал расспрашивать про русского. Запрос был из России.

– Кто такая эта Засекина?

– Русская любовница Шарля Мориса де Талейрана-Перигора.

Пока Яна пыталась представить, при чем тут Талейран, Себастьян, осмотревшись, поинтересовался, нет ли у нее воды, пить ужасно хочется.

– Сушняк мучает? – язвительно поинтересовалась Яна и мстительно сообщила, что воды у нее нет.

– Что такое «сушняк»? – заинтересовался он.

– Это сильная жажда, когда перебрал.

Себастьян наморщил лоб:

– Перебрал – это значит выпил лишнего?

– Ага.

– Намекаешь, что я был невоздержан за ужином?

Разве она намекает?

– Давай я сбегаю вниз и принесу, – вместо ответа предложила она.

– Ты что! Тут слышимость стопроцентная! Разбудишь Таняшу, она разволнуется, чего доброго давление подскочит!

Ах, как это мило, что он так беспокоится о Таняше! А если бы ее кондрашка схватила, когда он в окно залез?

– Ладно, немного потерплю, – вздохнул Себастьян и вальяжно откинулся в кресле.

Вид у него был до того самодовольный, что Яна почувствовала раздражение. Вот ведь эгоист какой!

– Расскажи мне о Талейране, – кашлянув и прогнав неприязнь, попросила она.

Забыв о сушняке, Себастьян с удовольствием исполнил ее просьбу. Рассказ был до того пространным и долгим, что Яна начала клевать носом.

Хорошо, что Себастьян вдруг сморщился и, зажав нос двумя пальцами, чихнул.

Яна встрепенулась и села прямо.

– Слава богу, сдержался, – похвалил