Лев Троцкий и другие. Вчера, сегодня. Исторический процесс - Михаил Корабельников

Это только одно из предприятий Парвуса, а всего их было несколько: коммерческих и некоммерческих, легальных и полулегальных, через которые он вербовал людей из социал-демократической среды и направлял их деятельность для пользы революции. У него было достаточно связей в Петербурге, особенно среди «межрайонцев» – людей инициативных и от партийной дисциплины свободных. Однако в целом по России связей было мало. Вот почему Парвусу было необходимо получить доступ к каналам массовой подпольной организации, имеющей свои ячейки в разных городах страны. Такой организацией, как он полагал, была фракция большевиков.

Возможно, Парвус и ошибался в оценке реального влияния из далекой Швейцарии лидера этой фракции Ленина на своих последователей в России. Война прервала многие связи островов русской эмиграции с «материком», и Ленин со своими немногочисленными сторонниками находился в Швейцарии почти в полной изоляции от событий, происходивших в России. Он занимался литературным трудом и мелкими склоками с отколовшимися от его партии группами, также будоражил своими максималистскими идеями швейцарскую социал-демократию. По существу, активно действовать он не мог и доживал свой революционный век в стороне от столбовой дороги истории. Зато ни разу не поступился принципами, в отличие от Парвуса, который принципами поступался, но делал дело своей жизни, в том числе – и немецкими руками.

Февральская революция 1917 года в России стала для Ленина и его товарищей полной неожиданностью. Но, как только стало известно о ней, встал вопрос о возвращении на родину. И тут, естественно, вступил в дело Парвус. Несмотря на свои бывшие расхождения с Лениным, он прекрасно понимал, какую бомбу грядущей революции, способную разрушить все устои, можно теперь отправить в Россию. Проблем с немецкими властями не было: они от того же Парвуса имели достаточно сведений о Ленине и его команде и высказали полную заинтересованность в их скорейшей отправке на родину с проездом через территорию Германии. Естественно, что возможное возвращение Ленина в Россию не вызвало восторга ни у Временного правительства, ни у представителей Антанты в Швейцарии. Тем быстрее следовало действовать.

Внешне все выглядело чинно и благородно, не подкопаешься. Саму идею возвращения через Германию в пломбированном экстерриториальном вагоне с последующим обменом эмигрантов на немецких военнопленных подал лидер меньшевиков Мартов, которого никак нельзя было заподозрить в связях с немцами. Далее швейцарские товарищи обнародовали ее в своем парламенте, а МИД Швейцарии обратилось по дипломатическим каналам к Германии, которая не стала возражать из чисто гуманных соображений. И все было организовано в идеальном немецком порядке. И даже представили так, будто сама инициатива отъезда эмигрантов исходила от швейцарских властей, а немцы лишь проявили добрую волю. Но то, как легко, без помех и бюрократических проволочек все это удалось, – кстати, Мартова и не взяли, он приехал позже с другой партией эмигрантов, – вызвало серьезные подозрения относительно сговора Ленина с немцами. Однако подозрения есть, а доказать нельзя. «Бомба» прибыла в Россию и устроила фейерверк уже при встрече на Финляндском вокзале. Далее все произошло приблизительно так, как написано в учебниках, с некоторыми подробностями касательно роли отдельных личностей, о которых мы взялись рассказать.

Парвус в Россию больше не возвращался. После Октябрьской революции он через Радека обратился к Ленину с просьбой разрешить ему вернуться, но получил решительный отказ. Парвус сделал свое дело, он больше не нужен. Более того – провокационно опасен: слишком умен и много знает из того, что должно быть окончательно похоронено в памяти современников и не достаться потомкам.

Так кем же был этот человек? История показывает, что он был многолик и не слишком разборчив в средствах для достижения цели, которую, как я полагаю, поставил перед собой с самого начала избранного им пути. Безусловно, он был честолюбив, – я думаю, что поступками мужчин движут женщины и честолюбие, и только людишки довольствуются корыстью. Но честолюбие его было особенным. Оно присуще, скорее, ученым, – да простит меня ученая братия за столь некорректное сравнение, – нежели политикам. Все точно знают, что этого не может быть никогда, а ты доказываешь обратное. И земля вдруг начинает вращаться вокруг солнца вопреки очевидной для всех картине, и бег времени становится относительным, и масса превращается в энергию. А в данном случае – рушится Держава, возведенная, казалось бы, навечно. И Парвус был одним из авторов этого космического проекта. На свою идею, оставаясь в тени, он заставил работать других, включая иностранную державу и даже Ленина. Впрочем, кто из них кого больше использовал – это еще вопрос.

А честолюбие вождей и завоевателей, так называемых отцов народа и лидеров нации, воров в законе и вне его – вся эта ослепляющая, бьющая через край видимая власть денег и сапога – это для плебеев. Плебеи ищут власти, славы, личного обогащения и обожествления. «Купец революции» Парвус деньги доставал легко, но они не были для него самоцелью, а только средством борьбы.

Гельфонд-Парвус умер в 1924 году, в один год с Лениным, что также символически подчеркивает их связь между собой. Он умер вовремя, не дождавшись прихода к власти Гитлера в Германии и Сталина в СССР. А ведь их приход, отчасти, явился следствием деятельности Парвуса и его единомышленников.

Подготовка переворота

Все нижеизложенное для читателя, знакомого с историей Октябрьского переворота, является рутиной. Но для меня важно выяснить, опираясь на факты, каково личное участие Троцкого в подготовке переворота, и каков его вклад в революцию. Это вовсе не означает моего одобрения деятельности Троцкого, как и вообще большевиков. В какой-то части она, эта деятельность, стала результатом осознанного выбора их лидеров, а в какой-то оказалась вынужденной сложившимися обстоятельствами. Для Истории важно отразить, как это было на самом деле, независимо от наших личных предпочтений.

В июльские дни Троцкий решительно выступал против развернутой в небольшевистской печати травли Ленина как «германского шпиона». В это время Ленин вместе с Зиновьевым скрывался в финском Разливе, что только усиливало подозрения.

Спекуляции на эту тему продолжаются по сей день. Ленин – не вождь Октябрьской революции, не руководитель первого в мире социалистического государства, как бы к нему ни относиться, а банальный «германский шпион». В своих воспоминаниях Троцкий, исследуя доказательства Керенского о причастности Ленина к «шпионскому делу», пишет следующее: «Керенский ссылается, правда, на мемуары Людендорфа. Но из этих мемуаров явствует лишь одно: Людендорф надеялся, что революция в России приведет к разложению царской армии – сперва февральская революция, затем октябрьская. Чтобы разоблачить этот план Людендорфа, не нужны были его мемуары. Достаточно было того факта, что группа русских революционеров была пропущена через Германию. Со стороны Людендорфа это была авантюра, вытекающая из тяжкого военного положения Германии. Ленин воспользовался расчетами Людендорфа, имея при этом свой расчет. Людендорф говорил себе: Ленин опрокинет патриотов, а потом я задушу Ленина и его друзей. Ленин говорил себе: я поеду в вагоне Людендорфа, а за услугу расплачусь с ним по-своему.

Что два противоположных плана пересеклись в одной точке и что этой точкой был «пломбированный» вагон, для доказательств этого не нужно сыскных талантов Керенского. Это исторический факт. После того история уже успела проверить оба расчета. 7 ноября 1917 г. большевики овладели властью. Ровно через год под могущественным влиянием русской революции немецкие революционные массы опрокинули Людендорфа и его хозяев…».

Троцкий скрываться не собирался. Он был арестован и помещен в «Кресты». В тюрьме он успел написать и переправить на волю две брошюры: «Что же дальше? (Итоги и перспективы)» и «Когда же конец проклятой бойне?». Первая брошюра заканчивалась словами: «Перманентная революция против перманентной бойни! Такова борьба, в которой ставкой является судьба человечества». Пребывание в «Крестах» было недолгим, и уже 2 сентября Временное правительство вынуждено было освободить Троцкого и всех социал-демократов, арестованных в июльские дни. К этому времени мятеж генерала Корнилова был уже подавлен, и авторитет большевиков, активно выступивших против Корнилова, резко возрос. Это подтвердили муниципальные выборы, проведенные в обеих столицах.

Стараясь вырвать у большевиков инициативу, меньшевики и эсеры предложили провести Всероссийское демократическое совещание, с целью попытаться подменить им необходимость проведения II съезда Советов и создать в стране видимость парламентского строя. Совещание открылось 14 сентября. Троцкий выступал за бойкот созданного Предпарламента, но его предложение не было принято. Однако позже ЦК РСДРП(б) приняло решение об уходе большевистской фракции из Предпарламента.