Раздолбай - Юлия Лим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Красивая? Ты? – Он поводит бровью. – Ты себя в зеркале видела?
Неля поджимает губы. Ее бледные веснушчатые щеки стремительно розовеют. Бах, и Демьян сгибается пополам, прикрывая руками солнечное сплетение.
– Я думала, что ты изменился, а ты все такой же болван! – Ухтабова разворачивается и вылетает из класса.
Пересечься с Самарой становится нереально. Ее страница Вконтакте пестреет расписаниями волейбольного кружка, дополнительных соревнований и разнообразной музыки для спорта. Когда Ремизова занимается любимым делом, то отдается ему без остатка. Иногда Демьян спускается в спортзал и наблюдает за тем, как она играет. Когда волейбольный мяч хрустит в ее руках, Храмов хочет быть на его месте. Вот бы она любила его с такой же отдачей, с какой уничтожает соперников за сеткой.
Однажды, устав от недомолвок и игнорирования, Демьян ловит Самару за локоть.
– Давай поговорим.
– У меня нет на это времени. – Она трясет рукой, но Храмов ее не отпускает.
Мимо проходят волейболистки.
Кто-то из них интересуется:
– Самар, все нормально?
– Да, я вас скоро догоню. Идите. – По-настоящему улыбнувшись им, Ремизова поворачивается к Демьяну с холодным безразличием на лице. – Ты вроде что-то там собирался сказать?
– Что значит – у тебя нет времени? На нас?
– Да каких «нас», Демьян? – смеется Самара. – Давно уже нет никаких «нас»! Егор умер, я занята, а ты все ноешь о каких-то «нас». Оставь меня в покое, ладно? Я не хочу разгребать твое дерьмо, мне своего хватает.
– Что?..
– Послушай, – смягчается Ремизова, освобождая локоть, – пора бы тебе признать, что между нами нет никакой химии. Да, была когда-то искра, первая любовь и все такое, но я не могу вечно топтаться на месте. Понимаешь?
Демьян качает головой. Самара терпеливо, как маленькому ребенку, поясняет:
– Настало время для меня двигаться вперед. Через два года школа закончится, и нужно думать о будущем. У вас с Егором полные семьи и особо никогда никаких проблем не возникало, а мне надо самой себя обеспечивать. Я хочу преуспеть в спорте и сделать карьеру. Отношения – не то, что мне сейчас нужно. Теперь понял?
Храмов сжимает кулак, силясь сдержать наплыв грубых слов.
– Поэтому ты изменила мне, хотя мы еще не расстались?
– Что за бред ты несешь?
– В прошлый раз, когда я звонил, ты спалилась. Я видел, как кто-то лапал тебя.
– Подумаешь, – фыркает Самара. – Ладно, не буду смягчать удар, скажу прямо. Меня достало твое нытье, сопли и неспособность решать проблемы самостоятельно. Я не самая правильная девушка, признаю́, но я лучше буду спать с кем-то, кто может найти себе занятие, чем с тобой. Ты даже успокоительное без напоминания не принимаешь.
– Значит, ты меня все это время просто терпела. Так, что ли?
– Господи, какой же ты душный. Иди проветрись. – Ремизова толкает его в плечо и идет к выходу из спортзала. В проеме она оборачивается и с обворожительной улыбкой добавляет: – Передай от меня привет Даниилу. С ним было классно, он ради меня даже в увольнение ходил. И да, между мной и тобой все кончено.
Она уходит. Демьян опускается на колени. Он позволял брату обманывать себя, когда на вопрос про духи, как у Самары, тот отвечал: «У моей девушки такие же, это ж популярный запах». Все это время они были вместе. Когда ей нездоровилось и они разговаривали по телефону, Храмов говорил ей нежности, наблюдая, как брат куда-то собирается. Каждый чертов раз, когда они прекращали говорить, Даниил уже поднимался к ней домой. Вот почему от подушки и одеяла брата пахло Самарой. Вот почему брат никогда не оставался дома, когда она должна была прийти в гости. Картина сложилась, а вместе с ней из сердца вырвали последнюю трепыхающуюся надежду на счастье.
Когда Егор был жив, они с Демьяном поднимались на крыши. Вид сверху успокаивал, проблемы на его фоне казались уже не такими большими, а еще он напоминал, что люди – всего лишь букашки. Даже воздух казался чище. Наблюдать за закатами и городом, погружающимся в сумерки, было интересно.
Сквозь серый сгусток зимнего неба не видно солнца. Свесив ноги, Храмов держится за край крыши и смотрит вниз. Всего семь этажей до асфальта.
В прошлый раз они пришли сюда ранней весной, шмыгая носами из-за прохладного ветра. На Демьяне был продуваемый вишневый бомбер с белыми рукавами. На Егоре – брендовое пальто, название которого Храмов все время забывал. Демьян рос в верующей семье, где сначала кормили отца, потом старшего брата, а оставшееся доставалось им с матерью. Егор был единственным, а еще поздним и желанным ребенком. Демьяну во многом отказывали, а Егору покупали все, на что тот только посмотрел. Полосков покупал Храмову сладости в столовой, а тот объяснял ему значение матерных слов. Они пробовали курить, но заблевали чужой подъезд после первой затяжки и сбежали, хохоча как безумные.
– А куда делись твои часы? – Демьян заметил красный след на запястье Полоскова.
– А, это, – тот оттянул рукав вниз, – надоели они мне. Разбил.
– Чего вдруг?
– Просто…
Егор болтал ногами в воздухе, поглядывая вниз. Он и раньше бывал задумчивым, но в тот день молчал дольше обычного.
– Дёмыч.
– М-м?
– Тебе когда-нибудь хотелось родиться в другом месте, времени или в другой семье?
– Да не особо. А что?
Полосков покачал головой и отмахнулся, мол, забудь. Чем сильнее он вытягивал шею, вглядываясь в пропасть под ними, тем отчетливее проступали на коже под затылком тонкие красные линии. Будто его, как холст, неровно разрисовали красными карандашами.
– А побывать в чужой шкуре? – продолжил Егор.
– Типа как в «Принце и нищем»?
– Что-то вроде того.
Демьян ухмыльнулся и закинул голову, вглядываясь в темнеющее небо.
– Конечно, хотелось. Каждый раз, когда вижу тебя, думаю: вот бы быть единственным ребенком в семье, которого любят и у которого нет ненавистного старшего братца.
Он говорил это с иронией, желая вызвать у друга улыбку, но тот слушал, изредка кивая.
– А я бы лучше оказался в семье с ненавистным братцем, – пробормотал Егор.
Когда они спустились, он уже повеселел и сказал Демьяну не обращать внимания. Почему-то именно сейчас, сидя на крыше, Храмов вспоминает его слова пугающе отчетливо. Что это были за следы на шее Егора? Куда делись его дорогие часы? Чем больше Демьян задает вопросов, тем
