50 знаменитых загадок истории Украины - Владимир Сядро

История — будь то история народа или история его языка — не может считаться точной наукой. В ней есть место самым разным интерпретациям и домыслам. Поэтому единого мнения о происхождении слова «Русь», вероятно, не сложится никогда. Разве что будет изобретена машина времени и ученым удастся опросить очевидцев тех времен, когда наши далекие предки впервые назвали свою землю Русью…

Кто первый начал княжить в Киеве?

Так кто же все-таки стал первым княжить в стольном граде Клеве? С кого же, собственно, нужно начинать рассказ о людях, правивших древней столицей Руси, и кто из них достоин права называться первым? Стоит ли вести речь о Кие, легендарном основателе города, который впоследствии стал центром могучей державы? Или, может, нужно говорить о последнем князе из рода Киевичей, Аскольде (хотя правильно было бы писать «Оскольде», поскольку «А» в его имени появилось только в более поздних московских летописях — из-за присущего жителям тех областей «аканья»)? Ведь именно Аскольд стал первым киевским князем, принявшим христианство и задумавшимся о смене государственной религии. А может, упоминания достоин Олег (Хельг), прозванный Вещим? Это именно ему, создателю Древнерусского государства, принадлежат слова о том, что Клеву суждено быть «матерью городов русских». Но, пожалуй, остановиться все же стоит на человеке, впервые в истории официально именовавшем себя великим князем Киевским. При этом нам необходимо будет коснуться биографий некоторых его предшественников; ведь именно их деяния, так или иначе, предопределили судьбу Игоря Рюриковича, прозванного Старым…

Рюрик поручает Игоря Олегу.

Миниатюра из Радзивиловской летописи

Итак, попытаемся проследить жизненный путь человека, первым носившим официальный титул великого князя Киевского, — Игоря (Ингвара, Ингора) Рюриковича Старого. Летописи сообщают, что он приходился сыном знаменитому новгородскому князю Рюрику, которого местные жители якобы «призвали к себе на княжение» вместе с братьями, Синеусом и Трувором, поскольку «земля их велика, а порядку в ней нет…». Более подробно о этом рассказывается в других статьях этой книги, так что нам остается только подчеркнуть, что Рюрик скорее всего являлся обыкновенным (правда, на редкость умным и оборотистым!) наемником, который сумел воспользоваться подходящей ситуацией и захватить власть в свои руки при очередном бунте. Собственно, именно Рюрику мы обязаны существованием Новгорода; как назывался Старый город, в котором началось правление варяга, сегодня неизвестно, однако Новгород до сих пор числится одним из самых древних городов Руси.

Иоакимовская летопись сообщает, что матерью Игоря (так его называли впоследствии сами русичи, а при появлении на свет мальчик получил варяжское имя Ингвар) являлась дочь «князя урманского» Ефанда, которой после рождения сына Рюрик дал в «вено» (в вечное пользование) город при море «с Ижарою» (т. е. с Ижорой). Первая загадка, связанная с личностью Игоря, связана уже с его рождением. Когда точно появился на свет человек, впоследствии ставший великим князем Киевским, неизвестно. Летописи датируют это событие по-разному, называя 861, 864, 865, 875 годы. «Повесть временных лет» утверждает, будто в 879 году, когда умирал Рюрик, Игорю было год-два от силы; по сей причине якобы варяг передал своего отпрыска, а с ним и княжение на руки своему родственнику (возможно — просто единомышленнику и соратнику) Олегу. А Новгородская летопись гласит, будто в 882 году, во время захвата Клева, Игорь уже был взрослым правителем, и было ему тогда лет 35–36.

Так кто же прав в данном вопросе? Может, стоит прислушаться к новгородскому хронисту? Ведь иначе получается, что отцу будущего князя в момент рождения наследника было 78 лет (Рюрик умер в 80-летнем возрасте, после 17 лет правления Новгородом). Могло ли такое быть? Как оказалось, вполне. Согласно упоминаниям некоторых исторических источников, наши далекие предки доживали до весьма преклонных лет, не утрачивая здоровья, энергии и жизненной силы. Собственно, гибель им грозила только во время войн и усобиц, а уж никак не от болезней. Так что столь престарелые «молодые отцы» на Руси были отнюдь не редкостью. Причем такое положение дел существовало очень долго; еще в XVI–XVII веках в монастырских списках различных обителей значилось, что постриг принимали 80—120-летние старцы, которые еще на протяжении ряда лет благополучно трудились на благо избранного монастыря и помирать, извините, не думали… А 80—90-летние опытные воины отбирались в особые «старые дружины».

В общем, скорее всего, Рюрик и впрямь мог оставить малолетнего отпрыска на воспитание Олегу. О том, находился ли сам Вещий Олег в родстве с Рюриком, мы поговорим позже. А пока достаточно того, что миссию свою он выполнил и Рюриковича вырастил, обучив всему, что знал сам. Однако тут летописи подбрасывают нам новую загадку. Почему в той же «Повести временных лет», которая считается едва ли не основным источником сведений о заре Киевской Руси, говорится, будто Игорь был всего лишь… «подручным» великого русского князя Олега? Упоминание об этом помещено под 903 годом. А под 907 годом говорится, будто Олег, отправившись в поход на Царьград, оставил Игоря в Клеве как своего наместника. Новгородские же летописи утверждают, будто поход на Византию организовал не Олег, а именно Игорь. Что это? Свидетельство того, что Игорь вовсе не являлся лицом княжеской крови? Или речь должна идти об узурпации власти, когда законный наследник оказывается задвинутым на вторые роли правителем-регентом? Следует сказать, что такие трактовки были бы слишком простыми: жизнь славян в те далекие времена подчинялась совершенно иным, непонятным их потомкам законам…

Честно говоря, сомнений по поводу того, на самом ли деле Игорь приходился сыном Рюрику, хватает. Не раз высказывались предположения относительно того, что в XII веке летописец Нестор, создавая «Повесть временных лет» (кстати, и здесь нет уверенности в том, что она была написана в 1106 году; предполагают, что данный труд вообще должен датироваться XVII веком), стремился идеологически укрепить единство Русской земли, и потому создал легендарную родословную, в которой княживший в Новгороде Рюрик стал «отцом» первого официального киевского князя. В любом случае, об Игоре Старом говорят как о родоначальнике киевских князей.

Во время упомянутого похода на Царьград сыну Рюрика могло быть лет 25–26, а сам Олег Вещий находился в расцвете сил и успел обрести громкую известность, причем не только в славянских землях. Это именно он сумел покорить многочисленные разрозненные племена, собрать их под свою руку, сплотить вокруг Клева, обложить данью (кстати, вполне посильной, потому и платили ее, не возмущаясь и не бунтуя). Это Олег сумел отвадить от своих новых данников их прежних «хозяев». Это именно Вещий Олег совершил знаменитые походы на Византию, заставил ее платить себе дань и прибил собственный щит на воротах Царьграда… Что же касается спора летописцев, то тут следует положиться на сведения киевских хронистов, поскольку их сообщения подтверждаются документами — договорами Руси с Византией. В них великим русским князем именуется не Игорь, а Олег. Так зачем же ему понадобился какой-то мальчишка?

Для ответа на этот вопрос нам придется вернуться в то время, когда Ингвар-Игорь был еще совсем маленьким. Предание говорит, что Аскольд и Дир, считающиеся последними представителями рода Киевичей, могли быть обыкновенными соратниками Рюрика. Они, мол, не были довольны своим положением и добились разрешения вместе со своим родом отправиться вниз по Днепру, к Царьграду. Однако по дороге варяги наткнулись на городок на горе. Местные жители рассказали пришельцам, что город этот построили три брата — Кий, Щек и Хорив, но потом они «перемерли», а их потомки теперь платят дань «козарам». Аскольд и Дир, собрав вокруг себя варягов, согласных остаться в данной местности (весьма богатой и красивой, кстати), взяли земли полян под свою руку и отвадили от них хазар. Следует сказать, что в те времена Клев был своего рода сборным пунктом варягов, разного рода искателей приключений, собиравшихся здесь для походов в Черное море.

Вскоре дружина новоиспеченных властителей полян пополнилась многочисленными недовольными Рюриком, бежавшими из Новгорода в Клев. Аскольд и Дир заставили считаться с собой и степных варваров, и соседей — воинственных древлян и угличей, и дунайских болгар, но расширением своих владений не занимались, стремясь лишь удержать имеющиеся. К тому же удача быстро отвернулась от братьев: в 860 году при походе на Византию они потерпели поражение; в 872 году поход на волжских булгар тоже закончился плачевно, причем среди убитых оказался и сын Аскольда; установить контроль над Полоцком не удалось; поход на Византию в 874–875 годах снова не удался — согласно древнему сказанию, русские лодки разбила и разметала буря, так что не многие участники похода смогли вернуться назад. По этому поводу византийские хроники утверждают, будто таким-то образом за Царьград заступилась сама Богородица… Как бы там ни было, Аскольд вскоре принял крещение (когда, где и по какому канону — тоже загадка!) под именем Николая, с ним вместе крестилась и часть дружины. В скором времени примеру своего князя последовали некоторые киевляне.