И стали они жить-поживать - Светлана Багдерина

— Понимаешь, — одобрительно усмехнулась убыр. — Сила — это еще не все. Даже с такой, как у тебя, без умения ей управлять далеко не уйдешь, хоть все заклинания в мире наизусть выучи. Магия — это тебе не книжки читать, чаровник. Это то, кто ты есть на самом деле.

— Д-да я знаю…

Агафон взглянул на Макмыр как побитая собака, ссутулился, и сделал шаг к двери.

— Извините, бабушка… дурака… Пошел я собирать… что еще можно…

— Я тебе помогу! — присоединился к нему царевич.

— Да ладно, не стоит…

Убыр снова прищурилась, поджала губы, склонила голову набок, оглядела и так, и сяк, и эдак подавленного, расстроенного мага и вздохнула:

— Ох, мужики… Ох, никому не говорите — не поверят… Такая я сегодня добрая, что самой противно. Уговорили. С банькой и с больными вашими управлюсь, и тебе, чаровник, несколько слов найдется. Это тебе не школа твоя с книжками да бумажками, я за тебя возьмусь, как следует.

— Воля ваша, — буркнул Агафон, пожал опущенными ниже некуда плечами и пошел, волоча ноги, к двери. — Учите, коль уж так хочется… Да только не вы первая, не вы последняя.

Через два дня отдохнувшие, откормленные и излеченные от всех реальных и воображенных убыр[115] болячек путешественники стали собираться в путь.

Блаженствующий Масдай был развешен на заборе, чтобы остыл и проветрился перед дальней дорогой, мешок до отказа наполнен продуктовым набором путешественника, умруны в последний раз обрызганы составом, навсегда отбившим запах, доводящий деда Зимаря до озверения[116], и честная компания присела на свежесколоченном крылечке[117] на дорожку.

— Ну, и куда вы теперь? — задала заметно погрустневшая Макмыр вопрос о месте назначения, чтобы отвлечься от других, беспокоящих мыслей.

— Домой, в Лукоморье, — ответил Иванушка.

— В Лукоморье?!.. Так вы из Лукоморья? — искренне оживилась и всплеснула руками старушка. — Что ж ты раньше-то не сказал, мил человек?

— Да как-то не к слову пришлось, — сам недоумевая, пожал плечами царевич.

— Вы там, наверное, всех знаете? — продолжала расспрашивать убыр.

— Н-ну… — озадаченно задумался над вопросом царевич, вспоминая результаты последней переписи населения в ста семидесяти томах.

— А что? — перехватил инициативу маг.

— Да у меня тут надысь за несколько дней до вас девица одна гостила, тоже, говорит, если не врет, из Лукоморья вашего.

— Девица?! — взвился Иван.

— Ну, да, — рассеяно кивнула Макмыр, не замечая волнения царевича. — Я с ней ученицу мою отпустила, Находку, чтоб приглядывала за ней. Так что, ежели вы ее встретите…

— Как ее звали? — Иванушка схватил убыр за плечи и впился в ее лицо отчаянным взглядом, словно от ее ответа зависела его жизнь. — Как звали?..

— Да говорю же я — Находка ее зовут, ладная девка, рыжая, с веснуш…

— Да нет же, как девицу ту звали, с которой…

— Девицу?.. — удивленно нахмурилась Макмыр, откровенно не понимая, как такая мелочь может оказаться важнее того, как выглядит ее единственная и неповторимая ученица, которую лукоморцу предстоит узнать за тридевять земель. — Девицу… Имя у её иноземное… Се… Си… Син… Сер… Ах, да!.. Чё это я… Серафима, конечно. Серафима ее звали. Ну и девка, я вам скажу — та еще штучка. Оторви да брось. С мечом да в штанах как парень бегала. И мальчонка при них еще — охламон еще тот…

— Серафима!!!.. — если бы Иванушка почувствовал еще большее облегчение, он бы взлетел. — Серафима!.. Ну, наконец-то!.. Сенька!..

— Нет, его не Сенька, его Саёк кликали, — гордая тем, что слету вспомнила еще одно иностранное имя, уверенно проговорила Макмыр, но Иван ее не слышал.

— Сенька, Сенька, Серафима, это же супружница моя нашлась!..

— ЧТО-О-О?!..

— Это она, я душой чувствую: она! Больше некому! — Иванушка от счастья разве что не целовал ошарашенную старуху. — Скажите, бабушка убыр, куда они пошли? Они сказали? Сказали?..

— Чудны дела твои, батюшка Октябрь, — благоговейно покачала головой Макмыр и зацокала языком.

Вчера весь вечер был посвящен путниками рассказам о своих приключениях и злоключениях (последних большинство), но как заговоренный, лукоморец не упомянул ни имени разыскиваемой царевны, говоря о ней исключительно "моя жена", ни откуда она.

А Макмыр тем временем не уставала причитать:

— …Вот ить, надо же… как оно как на Белом Свете-то случается… Кто сказал — так сама первая не поверила бы… Как в сказке ить[118]…

— Куда они от вас пошли? — нетерпеливо затряс бабку царевич, но тут же отдернул руки и смущенно заизвинялся.

— Так в Лукоморье твое и пошли, — пожала плечами, простив по случаю такого сказочного совпадения фамильярность лукоморца, и ткнула пальцем в указанном направлении убыр. — Я им колобок спекла аржаной, куда он покатится — они за ним пойдут. Мимо Лукоморья не проскочат, не волнуйся. Точность — плюс-минус сто километров, для страны размера вашей — что муха на печке, и не заметишь.

— Когда они ушли?

— Дня два-три до вашего прихода, — вспоминая, наморщила лоб Макмыр. — Да, так и есть. Два дня. Как раз я за ними два дня порядок наводила, а на третий за картошкой в деревню полетела — тот-то фулюган у меня всё над лесом повыкидывал…

— Два дня! — не помня себя от радости, воскликнул Иван. — Два дня! Они по лесу пешком пробираются, далеко не успели уйти! На Масдае мы их мигом догоним!..

Убыр всё качала и качала головой, как заведенная.

— Ну, ежели она жена твоя, и ежели не убьет тебя когда под горячую руку, и не сбежит от тебя, то будете жить долго и счастливо, это я тебе обещаю.

Агафон и дед Зимарь уже сняли ковер с места его предполетной подготовки и расстелили на дворе поверх слегка вытоптанной многочисленными и энергичными гостями, усыпанной свежей стружкой и опилками, но все еще кудрявой травки с мелкими овальными листиками.

Пятнадцать умрунов и Агафон, немного потеснившись, без особого труда разместились на старом Масдае и уложили в середину мешок с сухим пайком.

Ждали лишь Иванушку и деда Зимаря.

Царевича пришлось ждать недолго: обняв и горячо поблагодарив старушку в последний раз, и напомнив, что коней вместе со сбруей она может продать или подарить кому захочет, он быстро, едва не подпрыгивая от нетерпения поскорее взлететь, присоединился к своему отряду.

Деду же, чтобы проститься, потребовалось намного больше времени.

Он стоял перед зардевшейся и засмущавшейся вдруг непонятно отчего Макмыр, аналогичного цвета и состояния, и нервно бормотал несвязные, ненужные слова, густо пересыпанные поговорками и прибаутками, как балык — специями, получая такие же в ответ, пока не замолк и молча не уставился не на ведьму, не на колдунью, не на какую-то там чуждую убыр — а на свою барышню, за которой хоть на край света.