Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I - Аркадий Казанский

Данте спрашивает: – «Чей это крик, какой толпы?».

Вергилий говорит: – «Это всё люди, не заслужившие при жизни ни славы, ни позора смертных дел». Всех умерших своей смертью или погибших на войне воинов, ждёт полное забвение. Никто и никогда не вспомнит о них.

Кроме них здесь находится стая ангелов, которая, не примкнув к восставшим против Господа ангелам, возглавляемых Люцифером, не продемонстрировала при этом и своей верности Господу, соблюдая некий нейтралитет.

На войне нейтралитет не спасает. Дома держащих нейтралитет будут разграблены, их жены изнасилованы, животы беременных вспороты, дети обращены в рабство, мужчины и старики истреблены.

После победы Господа, дорога на небо ангелам, соблюдающим нейтралитет, закрыта, небесам пятно их нейтралитета не нужно. Их не принимает и пропасть Ада, чтобы не «возгордилась» вина, изгнанных туда восставших ангелов. Ангелы, сохранявшие нейтралитет, застряли в преддверии Ада.

Дорогой мой читатель! Я считаю, тебе необходимо понять: в данном случае, ангелы – аллегория. Ты сам, окружающие тебя люди и память о тебе в веках – вот, что является главным движителем тебя, как разумного Человека. Чем у большего количества людей на Земле ты оставишь память, желательно добрую, чем более веские причины благословлять тебя, ты оставишь на Земле, тем выше в кругах небесного Рая человеческой памяти будет веселиться твоя душа. И, обратно, чем более веские причины проклинать тебя, ты оставишь на земле, тем в более глубоких пропастях Ада человеческой памяти мучиться твоей душе!

E io: «Maestro, che è tanto grevea lor che lamentar li fa sì forte?»Rispuose: «Dicerolti molto breve. [45]

Questi non hanno speranza di morte,e la lor cieca vita è tanto bassa,che «nvidïosi son d'ogne altra sorte. [48]

Fama di loro il mondo esser non lassa;misericordia e giustizia li sdegna:non ragioniam di lor, ma guarda e passa». [51]

И я: «Учитель, что их так терзаетИ понуждает к жалобам таким?»А он: «Ответ недолгий подобает. [45]

И смертный час для них недостижим,И эта жизнь настолько нестерпима,Что все другое было б легче им. [48]

Их память на земле невоскресима;От них и суд, и милость отошли.Они не стоят слов: взгляни – и мимо!» [51]

Данте недоумевает: – «Почему эти души так стонут и плачут, ведь они ещё не в Аду?»

Вергилий заявляет: – «Уж лучше смерть и Ад, чем полное забвение. Если душу никто не поминает, это мучение для неё невыносимо». А поминать души будет некому. Ведь они брошены всеми, и не стоят ни одного слова – взгляни и мимо. У победы много отцов, поражение – всегда сирота.

E io, che riguardai, vidi una «nsegnache girando correva tanto ratta,che d'ogne posa mi parea indegna; [54]

e dietro le venìa sì lunga trattadi gente, ch'i» non averei credutoche morte tanta n'avesse disfatta. [57]

И я, взглянув, увидел стяг вдали,Бежавший кругом, словно злая силаГнала его в крутящейся пыли; [54]

А вслед за ним столь длинная спешилаЧреда людей, что, верилось с трудом,Ужели смерть столь многих истребила. [57]

Перед Данте вращается Звёздное Небо с мириадами звёзд, которые никогда не опускаются за горизонт – в Ад и названий которых люди, живущие на земле, не помнят. Перед ним бежит стяг – знамя Млечного Пути, на котором не то, что назвать все его звёзды, но и перечесть их невозможно. Ночью они как бы есть, но днём люди о них ничего не могут сказать.

На Земле это – остатки армии, которые, как бы малы они не были, поражают своим количеством.

Данте приходит в ужас от неимоверного количества этих звёзд – душ, не веря, что смерть истребила столько много людей.

Война истребляет очень много людей.

Poscia ch'io v'ebbi alcun riconosciuto,vidi e conobbi l'ombra di coluiche fece per viltade il gran rifiuto. [60]

Incontanente intesi e certo fuiche questa era la setta d'i cattivi,a Dio spiacenti e a» nemici sui. [63]

Признав иных, я вслед за тем в одномУзнал того, кто от великой долиОтрекся в малодушии своем. [60]

И понял я, что здесь вопят от болиНичтожные, которых не возьмутНи бог, ни супостаты божьей воли. [63]

Некоторые люди и души знакомы Данте.

Взглянув на разгромленную армию вокруг себя, он признаёт многих из тех, кого видел в жизни, но вдруг видит и себя, в детском возрасте, когда он, в своём малодушии, отрекся от великой доли – царского престола, поддавшись давлению Имеющего власть, и отправившись на учёбу. Возможно, у него был некий выбор. Он видит здесь первый свой земной грех – малодушие. Не преодолев его, рискуешь остаться в преддверии Ада навсегда. Тебя не пустят в Рай, и пропасть Ада тебя не примет.

Кажется, как это может быть, ведь он ещё не умер. Однако, вспомнив сакральную формулу: – «Король умер – да здравствует король!» становится понятно: умер ли король, или просто смещён с престола, или сам от него отказался – фактически душа его, как душа короля, умерла и отправилась на тот свет – в Рай, Ад или, как в нашем случае, в преддверие Ада, ведь фактически он не был похоронен. Память об этом событии новые правители постарались стереть из памяти людей.

Увидев себя, он понял, что здесь вопят такие-же ничтожные, как и он сам.

Questi sciaurati, che mai non fur vivi,erano ignudi e stimolati moltoda mosconi e da vespe ch'eran ivi. [66]

Elle rigavan lor di sangue il volto,che, mischiato di lagrime, a» lor piedida fastidiosi vermi era ricolto. [69]

Вовек не живший, этот жалкий людБежал нагим, кусаемый слепнямиИ осами, роившимися тут. [66]

Кровь, между слез, с их лиц теклаИ мерзостные скопища червейЕе глотали тут же под ногами. [69]

Этот жалкий, ничтожный, забытый, как бы вовек не живший люд бежал нагим – звёзды и созвездия не имеют одежды. Данте создаёт многослойный образ: сами созвездия, как бы покрыты красными и белыми укусами – звёздами разного цвета. В другом слое того же образа: звёзды уподобляются осам и пчёлам, облепившим фигуры созвездий, ведь их здесь целые рои.

Третий слой образа: рои ос и пчёл – шрапнель и мушкетные пули, летающие кругом. От огнестрельного оружия амуниция солдат не спасает, перед ним все нагие. Убитые покрыты ранами, как созвездия звёздами.

Четвёртый слой образа: кровь и слёзы, текущие с их лиц – красные и белые звёзды, которые, как бы стекая с лиц созвездий, уходят за горизонт, а горизонт – край «тёмной долины», покрытый деревьями и кустами, в темноте выглядящими, как мерзостные скопища червей, внизу, под ногами, неустанно поглощает звёзды, как кровь и слёзы.

Кровь и слёзы падают с тел раненых и убитых и черви земные поглощают их тут же, под ногами.

E poi ch'a riguardar oltre mi diedi,vidi genti a la riva d'un gran fiume;per ch'io dissi: «Maestro, or mi concede [72]

ch'i» sappia quali sono, e qual costumele fa di trapassar parer sì pronte,com'i» discerno per lo fioco lume». [75]

Ed elli a me: «Le cose ti fier contequando noi fermerem li nostri passisu la trista riviera d'Acheronte». [78]

Взглянув подальше, я толпу людейУвидел у широкого потока.«Учитель, – я сказал, – тебе ясней, [72]

Кто эти там и власть какого рокаИх словно гонит и теснит к волнам,Как может показаться издалека». [75]

И он ответил: «Ты увидишь сам,Когда мы шаг приблизим к АхеронуИ подойдем к печальным берегам». [78]

Вот и подтверждение того, что место действия выбрано правильно. Перед беглецами показался широкий поток – Адриатическое море, на берегу которого, в окрестностях Римини, сейчас они находятся.

Увидев впереди, у широкого потока реки Ахерон (Млечного Пути Звёздного Неба) толпу людских душ (звёзд), Данте спрашивает Вергилия: «Что это за люди? Почему этих людей гонит и теснит к этим волнам – волнам реки Ахерон?»

Тот ответил: – «Подойди поближе, и увидишь».

Поэт направился к берегу, на котором лежат грудами убитые и раненые воины.

Но не одни убитые на войне волнами прибывают к реке Ахерон. Война просто обнажает безжалостную картину смерти, делая её ужасающе наглядной. Обычная смерть человека – мгновенное событие, касающееся родных и близких, не может так тронуть человеческую душу, как поле боя, усеянное погибшими на войне. Кроме убитых и раненых здесь находятся огромные толпы беженцев – картина любой войны.

Реки античной преисподней, описанные в древнегреческой мифологии, протекают и в Дантовом Аду. Это один поток, образованный слезами Критского Старца и проникающий в недра земли. Сначала он является как Ахерон (греч. – река скорби) и опоясывает первый круг Ада. Затем, стекая вниз, он образует болото Стикса (греч – ненавистный), иначе – Стигийское болото, в котором казнятся гневные и которое омывает стены города Дита (Аида, Плутона), окаймляющие пропасть нижнего Ада. Еще ниже он становится Флегетоном (греч. – жгучий), кольцеобразной рекой кипящей крови, в которую погружены насильники против ближнего. Потом, в виде кровавого ручья, продолжающего называться Флегетоном, он пересекает лес самоубийц и пустыню, где падает огненный дождь. Отсюда шумным водопадом он свергается вглубь, чтобы в центре земли превратиться в ледяное озеро Коцит (греч. – плач).