Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой отец крайне редко выпускал меня из Англии. По этой причине я мечтала окончить школу и поступить учиться куда-нибудь за пределами острова. Но в тот год я попросила разрешения у деда, у которого проводила летние каникулы. Дедушка, в отличие от отца, души во мне не чаял. Он обожал меня, задаривал, и тот факт, что я родилась девочкой, будто даже радовал его.
– Мужчины в нашем роду те еще подлецы и подонки, – как-то сказал он мне, будучи пьяным.
– Но точно не ты, – ответила я и расцеловала щеки, покрытые седой бородой и морщинами.
– И я тоже, – грустно признался он. – Но ты, моя звездочка, самое прекрасное, что есть в моей жизни.
Чем больше меня любил дедушка, тем сильнее ненавидел родной отец. Но от дедовской любви я не могла отказаться. Когда я гостила у него, всегда ощущала себя принцессой. То лето не было исключением. Он накупил мне платьев, и я, счастливая, поехала на юг Франции. Единственное, что меня удручало, – когда мы гостили не у Маунтбеттенов, Луна не была рядом. Она оставалась в своем домике для прислуги на территории замка, ожидая меня и моих рассказов. Луна была той самой причиной, почему я всегда голосовала за дом Маунтбеттенов. Но иногда трое были против одной, и мы проводили время в Монако у Гойаров или в очередном особняке Шнайдеров. Тогда я возвращалась с сувенирами и рассказами, а она жадно слушала меня…
– Люси, отчего ты так не любишь море? – спросил меня однажды Шнайдер.
Я любила море, Францию, звездное небо, но скучала по Луне. Вот только признаться в этом не могла.
– Люблю. – Я тогда ему улыбнулась. – Но тебе нужно будет сделать так, чтобы это лето стало незабываемым.
Бенджамин принял мои слова как вызов:
– Ты не представляешь, что я нашел в отцовском тайнике! – Зеленые глаза сверкали.
Уильям и Этьен вышли из бассейна и, расположившись у шезлонга, с любопытством поглядывали на друга.
– Какой дрянью ты опять балуешься?
– Никогда не угадаешь. – Рыжий поиграл бровями и достал маленький пластиковый пакетик. – Что насчет того, чтобы покататься по псилоцибиновой волне?
– А это не опасно? – Этьен нахмурился. – Я слышал, что люди в Мексике с ума сходят.
Шнайдер закатил глаза:
– Вообще опасно, но когда это меня останавливало?
Мы спустились к пляжу, и я вдохнула полную грудь вечернего соленого воздуха. Все ощущалось иначе: песок под ногами, вода, ветер. Но самое главное – мои эмоции были выкручены на миллион. Звезды переливались, и было ощущение, что Вселенная мне подмигивает. В тот миг казалось, что мир невероятно прекрасен и все плохое исчезло. По взмаху волшебной палочки или же… чего-то, что обещал нам Шнайдер. Я чувствовала себя героиней фильма. Все было настолько кинематографично! Я никогда не забуду пальмы над головой, звезды и парней… их улыбки, сверкающие глаза, красивые тела и абсолютную любовь друг к другу и ко мне. Они даже тогда защищали меня. Уильям держал меня за правую руку, Бенджамин за левую, чтобы я не упала, не ударилась и чтобы вода не смыла меня… Да, даже тогда они защищали меня. И мы прыгали в пенящиеся волны, которые подхватывали нас и закручивали в своем танце. Этьен же лежал на пляже и упивался звездами и луной… он был там с нами, но в то же время далеко. И так было всегда…
Море и мы вместе – все это казалось настоящей таблеткой от реальности.
Возвращение в реальность оказалось гораздо болезненнее, чем я предполагала. Мы приехали в замок Маунтбеттенов. Я так ждала этого возвращения! Мне хотелось рассказать Луне про все, что случилось со мной этим летом. Но Луны нигде не было. Лишь ночью я пробралась к ней в комнату. Я иногда так делала: влезала через окно, и мы ночами напролет смотрели «Сплетницу» и «Бриджертонов», объедались чипсами и мороженым и засыпали вместе. Эти редкие воспоминания входят в список лучшего в короткой жизни Люси Ван дер Гардтс…
Я просунула голову в окно, и то, что я увидела, навсегда убило во мне веру в беззаботное счастье. Он был поверх нее. Он душил ее. Свою собственную дочь. Я оцепенела. Что-то сильно хрустнуло в моих ребрах, навсегда убивая глупую наивность, которой я преисполнилась. После того как он перестал ее душить, он начал бить ее по щекам. Луна повернула голову и встретилась со мной взглядом. Ее лицо было в гематомах. Пока я плавала по волнам счастья и беззаботной радости, мой самый близкий человек проживал худшее лето в жизни. И, глядя на тучное тело поверх Луны, я поклялась себе: я убью его.
Глава 12
Селин
НИК ВЫЖИЛ, ЕГО забрали на вертолете в ближайший госпиталь. Уильям, наложивший тугие повязки на его вены, спас ему жизнь. Так сказал врач скорой. Когда Ник вернется к занятиям, неизвестно; он не помнит, что произошло. В его крови нашли запрещенные вещества, вызывающие галлюцинации, и есть подозрение, что Ник прожил так называемый бэд-трип. Полиция была на месте преступления, но не обнаружила ничего подозрительного. С вероятностью девяносто девять процентов Николас собственноручно перерезал себе вены и написал послание кровью. Почему Луна ничего не слышала? Она выпила снотворное и крепко спала. Полицейский отметил, что проснулась она весьма вовремя, так как парня удалось спасти.
Мы не остались на уик-энд в Гштаде. Вернулись в тот же вечер. В салоне автобуса было тихо, лишь шум дороги и гул двигателя сопровождал нас по пути обратно. Мадам Мак-Тоули и профессор Рош попросили нас не распространяться о случившемся. Сказали, что семья Николаса не хочет никаких пересудов и будет огорчена, если информация просочится в сеть. Также им не хотелось бы нагнетать обстановку в академии. И я понимаю почему, ведь это второй случай суицида, хотя и несовершившийся.
* * *
В академии остальная часть учеников будто и правда не в курсе произошедшего. Уроки проходят по расписанию, студенты не выглядят испуганными или задумчивыми. Джоан попросила всех нас, двадцать девять человек, вести себя, как будто ничего не было. Мне это казалось невозможным, непосильной задачей. Но в этой академии люди не перестают меня удивлять. Больше всех меня поразила Луна. Она смеется громче всех и слишком громко разговаривает на лекциях. Моя соседка словно не была на грани истерики в эту субботу. Она не выглядит растерянной, озадаченной, грустной или хотя бы хмурой. Напротив, светится, словно солнце в майский день. А еще Луна все так же продолжает избегать меня, не ночует в нашей спальне и не разговаривает со мной.
Со мной почти никто не разговаривает. Единственные люди, которые ко мне обращаются, – профессора. Порой из-за углов в коридоре все еще доносятся отвратительные «Маленькая стипендиатка» или «подстилка Маунтбеттена», но довольно редко. Хоть Тиффани, Стефани и Софи вбили себе в голову, что мне нужен принц, и всячески пытались выжить меня из академии. А их шестерки, в свою очередь, пытались произвести впечатление на королеву. Однако, похоже, все закончилось. Я была уверена, что все будет гораздо хуже. Думала, это станет настоящей травлей. Но, видимо, прав был профессор Рош – в этих стенах сенсации частое явление и все быстро забывается. Я, к своей радости, больше им не интересна.
Во вторник после учебного дня я пытаюсь зайти к себе в комнату, но моя ключ-карта не работает. Загорается красный огонек, и дверь отвратительно попискивает, сопротивляясь. Вот вам и прогресс. Злая, я направляюсь в офис мадам Де Са, мысленно готовясь к встрече со стихийным бедствием по имени Клодит. Мне казалось, в этой академии все должно работать как швейцарские часы,
