Машина знаний. Как неразумные идеи создали современную науку - Майкл Стревенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огромный объем доказательств, производимый и используемый железным правилом, – важнейшее топливо для науки. Но может ли он способствовать научному прогрессу без посторонней помощи? Превращается ли огромная масса эмпирических данных в пропорционального размера теоретические открытия?
Отнюдь, все далеко не так просто. Эмпирическое знание не может быть непосредственно преобразовано в теоретическое. Как показывают телескопы Эддингтона, оценки Кельвином возраста Земли и измерения теплового излучения наших Монтекки и Капулетти, наблюдения должны быть тщательно интерпретированы, если мы хотим, чтобы они показали нам, каким теориям следует верить. И здесь кроется насущная проблема. Я отказался от объективности научного рассуждения и предложил вместо него чисто процессуальное соглашение. Соглашение может принести нам большое количество данных. Но без объективной схемы интерпретации данные бесполезны, сколько бы их ни было. Каждому ученому они говорят разное.
Как же тогда наука пытается установить истину? Многообещающая идея скрыта во временах между смертью Шекспира и рассветом научной революции. Так отправимся же туда.
Глава 5. Бэконовская конвергенция
Как научный консенсус в отношении процедур, поддерживаемый железным правилом, приводит к открытиям
В 1618 году сэр Фрэнсис Бэкон был возведен в должность лорда-канцлера Англии и стал одним из высших должностных лиц в стране и близким советником короля Якова I. Всего три года спустя, в 1621 году, благодаря стараниям своих политических врагов Бэкон предстал перед судом за взяточничество. Он бежал, сохранив свою жизнь, но не честь, уйдя в отставку с позором. Каким-то образом посреди этого короткого бурного времени Бэкон опубликовал одну из самых важных книг, когда-либо написанных о научных исследованиях: «Новый органон» – план машины знаний, которая должна быть построена в последующие десятилетия научной революции. Слава этой книги была столь велика, что поэт Авраам Коули в песне, которая предваряла книгу Томаса Спрата «История Королевского общества» 1667 года, объявил Бэкона «лордом-канцлером законов природы».
Бэкон безмерно восхищался древнегреческими естествоиспытателями, но видели и что они явно потерпели неудачу. Он видел, что их исследования «вечно ходят по кругу с крайне незначительным прогрессом». Таким образом, «новое начало должно быть положено с основ»: старые философские пути должны уступить место новому методу проникновения в глубинную структуру природы.
Основной жертвой войны Бэкона с прошлым стал «Органон» Аристотеля, что в переводе означает «инструменты»: трактат о правилах рассуждения и правильной организации знаний, считавшийся наиболее авторитетным трудом на эту тему в Средние века. Бэкон надеялся, что его заменит его собственная работа, и эти надежды были ясно изложены на титульном листе.
Когда книга была издана – в 1620 году, – научная революция еще только начиналась. Галилей использовал телескоп для наблюдения за спутниками Юпитера в 1609 году, поставив под сомнение аристотелевский тезис о том, что все небесные тела вращаются вокруг центра Вселенной (которым Юпитер, безусловно, не был). В том же году Кеплер опубликовал свои первые два закона движения планет, математически описав эллиптические орбиты планет, вращающихся вокруг Солнца. Но «Новый Органон» – не столько часть первого акта научной революции, сколько ее шекспировский пролог, закладывающий основы, возвещающий действие, предвосхищающий развязку с точки зрения того, кто видит всю грядущую пьесу, – самого автора.
Метод открытия всего – вот что Бэкон обещал своим читателям. Чтобы продемонстрировать силу своей идеи, он предложил применить ее к величайшей тайне того времени – природе тепла (та же самая тема, которую обсуждали в предыдущей главе наши Монтекки и Капулетти).
Натурфилософы до него не смогли решить проблему теплоты, как и многие другие, но, по мнению Бэкона, отнюдь не из-за отсутствия ключей к разгадке. Чтобы понять природу, вы должны открыть глаза на ее подсказки. Но прежде всего нужно очистить свой разум.
Вы должны отбросить в сторону свои личные предубеждения, привязанности и предпочтения. Вы должны отбросить в сторону также предубеждения, свойственные человечеству в целом, такие как склонность к чрезмерному упрощению, пренебрежение поиском доказательств, свидетельствующих против ваших излюбленных теорий или акцентирование внимания скорее на необычных, нежели на повседневных явлениях. Вы должны отбросить в сторону и все предубеждения, заключенные в природе вашего языка, – вы не должны, например, предполагать, что две вещи с одним и тем же названием имеют одинаковую природу. Кроме того вы должны отбросить в сторону всю философию и, следовательно, любую предшествующую науку, хотя бы частично основанную на философском мышлении, какой была наука древних греков. Таким образом, вы должны отбросить в сторону все знания, которые были получены методом, отличным от метода Бэкона. Эти отвлечения и искушения Бэкон называл «идолами»: позволять им влиять на ваше мышление означало поклоняться ложным богам, а не благоговеть перед разумом.
Может ли какое-либо человеческое существо надеяться, что сумеет отказаться не только от своих личных предпочтений, но и от предположений и наклонностей, которые являются его неотъемлемым правом как образованного человека, как представителя своей культуры и своего вида? Когда на пике своей блестящей карьеры Бэкон предстал перед судом за коррупцию, он заявил, что он «столь же невинен, как и любой рожденный в День святого Невинного», потому что он не позволил взяткам, которые брал, повлиять на его решение. Возможно, он действительно обладал достаточно сильным умом и достаточно суровой душой, чтобы сопротивляться любому побуждению оказывать благосклонность тем, кто улыбался ему, но истории об Эддингтоне и затмении, Пастере и спонтанном зарождении жизни, дрейфе континентов и возрасте Земли предполагают, что ученые, даже великие, в большинстве своем гораздо более гибкие люди.
Но это неважно. Предположим, что разум Бэкона успешно очищен от всяческого идолопоклонства; давайте же посмотрим, как он сопоставляет подсказки, чтобы сделать вывод о природе тепла.
Его первый шаг: собрать все положительные примеры теплоты, то есть все виды обстоятельств, в которых присутствует теплота: в огне, в телах животных; когда лучи солнца концентрируются с помощью лупы, когда два твердых тела натираются друг о друга. Кроме того существуют еще пылающие метеоры, природные горячие источники, пряные травы и многое другое.
Его второй шаг: собрать все отрицательные примеры тепла, то есть все типы обстоятельств, в которых тепла нет. Конечно, этот список может быть бесконечным, поэтому Бэкон рекомендует следующую альтернативу. Для каждого положительного случая найдите аналогичные обстоятельства, при которых тепло отсутствует. Например: тепло отсутствует в телах мертвых животных или когда два
