A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
15 августа [1926 г.]
297. «Мы с тобой бывали — как одно…»
Гале
Мы с тобой бывали — как одно,Нас одним узлом судьба скрепила,И теперь не будет все равно,И нельзя забыть того, что было.Я боюсь — не помнится, чего,Точно призрак мне велит бояться…….
[Август 1926 г.]
298. «Ты не плачь…»
Ты не плачь —Куплю тебе калач.Ты не сетуй,Дам тебе конфету.Не тоскуй —Получишь поцелуй!Не тужи —Что хочешь, укажи.Что имею,Все не пожалею…Но за то уж, сколькони реви, —Не видать тебемоей любви!
3 декабря [1926 г.]
299. «Золотые самокаты сани…»
Золотые самокаты сани,Где конем зарница впряжена.Унеслись в темнеющем туманеВ даль, что порошей заметена.В небе темном звезды выходили.Путаясь под млечной пеленой.Точно корабли куда-то плыли,Призрачной влекомые волной;Застонали голой степью птицы.Будто примириться не могли.Видя, как последний взгляд зарницыОтошел надолго от земли,И опять своей дорогой трудной.Возвращалась по снегу душа,И над ней, как степь зимой, безлюднойЗвездная немела пороша.
4 декабря [1926 г.]
300. «Я помню тебя, Руслан…»[163]
Я помню тебя, Руслан.Взойдет луна молодая,и льется песня былая,и будит старый дурман.
Углы улыбки твоейменя давно укололи,мне памятны в каждой ролиизгибы нервных бровей.
Зеленый шитый кафтанзатмить действительность хочет,и Риголетто хохочетнад болью призрачных ран.
1925-26 г.
301. «На дне души своей ваш образ берегу…»[164]
На дне души своей ваш образ берегу.Люблю вас, хоть в любви глубокая тоска;и не смотреть на вас совсем — я не могу,хоть грустно так смотреть издалека.
В углу, на ящике каком-то, в темноте,я села вечером. Все думала о вас.Улыбка ваша долго снилась мне,взгляд ваших серых глаз.
Потом мне снился Бог, — высоко где-то там,в пространстве, где едва ль Он стал бы мне внимать,где духи высшие, где свет, где фимиам.
Как мне хотелось взгляд Его очей поймать!— Он увидал меня. Успела я сказать,чтоб счастья, — на земле и после, — дал Он вам.
Бог далеко. Вы — там всегда, где он.Не знаю, где.Бог так глубок, как водопад времен.Но только Вас я вижу в глубине.
Бог слышит ли меня? Язык молитв могуч,и милосердью Божью нет конца,но между Ним и мною слишком много туч,— Ему не видно моего лица.
Открыта для молитв Господня высота?Бог, я зову Тебя! Внемли словам моим!Источник всех молитв — любовь, моя мечта,а цель их — благодать тому, кто мной любим.
[1927 г.]
302. «Отчего ты не здесь, когда верба цветет…»[165]
Гальке
Отчего ты не здесь, когда верба цветет,распускаются почки на ивах?Что так держит тебя, мне тебя не дает,от твоих берегов от счастливых?
Помнишь, в пыльные дни — в желтом ветре степном,на Страстной мы ходили к собору, —под окошком стрельчатым с узорным стекломсердце с жадностью вторило хору?
Помнишь черных передников стройный рядоки свечей чуть дрожавшее пламяв наш Великий Четверг, как он страшно далек,как неласково отнят годами!
Помнишь, помнишь апрель, утра свет голубой,дни счастливой Пасхальной недели,садик с только успевшей родиться травойи крылечко твое — и качели?
Плачь! Тоскуй! Я утешить тебя не берусь,плачь у пальм у своих и лимонов,вспоминая родную далекую Русьи напевы умолкшие звонов.
16 апреля [1927 г.]
303. Ghost Dance
Духи гор по сопкам бродятночью темной,хороводы свои заводятночью темной.Спят в ложбинедома людские,замолчали поля пустые,звезды блещут золотыев небе черном.
Духи гор поползут по склонамвниз, в долину,песни дрогнутпечальным стоном,вдруг застынут.Было время, что в сопках жилитолько духи подзвездной пыли,хороводом в горах бродили,днем и ночью.С дальних странот чужих селенийвраг нагрянул,стал единым царем владенийгорной сети.Тихо-тихо и так печальнопо хребтам и верхушкам дальнимдухи к звездам уйдут кристальнымна рассвете.
Май, кажется 1927 г.
304. «Из дальних стран какой-то добрый случай…»[166]
К.Н.М.
Из дальних стран какой-то добрый случай,какой-то дух привел тебя сюда.Есть в мире земли ласковей и лучше,и есть заманчивее города!
В твоих глазах так много отражалось,в них море плещет и цветы растут.Тебе, конечно, жалким покачалосьпростое все, что ты увидел тут.
На берегах луной залитых Нила,где ты скитался год тому назад,о, не одна египтянка пленилалицом и станом твой зеленый взгляд.
В салонах Вены, в улицах Парижаты, может быть, везде искал следытаких, к которым сердце рвалось ближе,и не были напрасны те труды.
(Я глаз твоих во веки не увижу,что были холодней морской воды…)Признайся, что не только колоколенготических, палаццо и церквейты вид любил: что был мечтами боленот тонких рук и вы гнутых бровей.цыганок смелых или нежных фей.
Где Гималаи снегом в небоподнялись круто, ты блуждал,— не знаю, где ты только не был,чего не видел и кого не знал.
И золотом без меры и без весаты все достал, чего ни захотел,с базаров Анкары и Бенареса,и весь твой дом, как сказочный, блестел.
О, ты провел чудеснейшие годыи лучшие пути исколесили любовался досыта природой,волшебнее которой не просил;
и не прошли без твоего вниманьядесятки женщин, полных обаянья,красавиц смуглых, рыжих, белокурых,оставивших в твоем воспоминаньимимозы Капри, пальмы Сингапураи блики звезд, глядевших на свиданья.
Так для чего же к краю скуки,где никого тебе не надо,ты протянул случайно руки,сверкнул аквамарином взглядаи бросил розу в день разлуки,отравленную каплей яда?
И не промолвив ласкового слова,ушел искать пристанища иного,в сокровищнице памяти, на дне,не унося и мысли обо мне!
28 июля [1927 г.]
305. «Знаешь, кто мы были за завесой…»
Леле
Знаешь, кто мы были за завесоймногих лет, в иные времена?Я была варяжская принцесса,ты была — монгольская княжна.
Мой отец в серебряные латыбыл закован с ног до головы;твой носился на конях крылатыхпо просторам голубой травы.
Я любила сосны и утесы,тени кораблей и моря всплеск,голубые ленты в светлых косахи оружья северного блеск.
А тебе — в степи твоей далекойбыл милей веселый бег коней,песнопенья томные востокаи наряды ярче и пышней.
Но в пустыне раскаленной Гобии в краю, где вечно стынут льды,тихой ночью мы смотрели обена один и гот же луч звезды.
И, мечтая о своих героях,мы тогда не знали, я и ты,что столетья унесут и скроютэти наши древние мечты
и поставят рядом нас с тобою,сотворенных из одной земли,чтобы мы, сведенные судьбою,так друг дружку полюбить смогли.
3 августа [1927 г.]
