A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
20 февраля [1929 г.]
321. «Ты на троне высоком сидишь…»
Ты на троне высоком сидишь,И одежда Твоя — из порфира,И в покоях великая тишьТвоего недоступного мира.Где верхушки холмов в вышинуПодымаются стройным узором.Ты глядишь на людскую странуТолько небо приемлющим взором.На Твоем утомленном челеТонкий обруч блестящий положен.Мы не видим Тебя на земле,Хоть и знаем, что Ты непреложен.И мучительных дней колеяЛишь тогда забывается нами.Если мы Твоего бытияОщущаем священное знамя,— О, тогда мы горим о Тебе,И следы Твои ищем дорогой,И в своей сиротливой судьбеМы Тебя принимаем за Бога.Но на самом последнем конце.За согретыми солнцем реками.Ты один в сокровенном дворце.Все о чем-то мечтаешь веками.Видишь, мне оттого и печаль.Что зеленой и ясной весноюМне тяжелая Божья скрижальНачертала блаженство иное,Что, пройдя голубую гряду,Одолев неприступные годы.Твоего недостойная взора.Я Тебя все равно не найду.
10 марта [1929 г.]
322. «Высоко над землей вечерней…»
Высоко над землей вечернейлетели в небе журавли.Холодные ложились тенина лик смолкающей земли.В восторге журавли кричали,что светел юг и мир велик,но люди их не замечалии не слыхали этот крик.И только небо серым светомприяло дань бездомных птиц,как будто чуя в этом крикеродную ширь своих границ.
31 марта [1929 г.]
323. «Я в шали, шитой серебром…»
Я в шали, шитой серебром,уйду и отвернусь куда-то.Ты помянешь меня добром,— не я, ты знаешь, виновата.В холодных залах замка тымолитву оборвешь укором,и будут силы темнотыбродить по длинным коридорам.И в блеске дальнего дворцая гордо надсмеюсь над горем,я не пошлю к тебе гонца,и мы веселья не повторим.И вот, за го мы не поймем,что за лиловой гранью далейна солнце сад цветет, и в немлюдские сгладятся печали.
21 апреля [1929 г.]
324. «Голые ветки колотят по крышам…»
Голые ветки колотят по крышам.В келье своей мы сидим, чуть живы,слушаем ветра глухие порывы,тихо на пальцы остывшие дышим.— Господи бурь, сохрани, помилуй, —Синие губы тревожно шепчут.Ветер не внемлет, ветер все крепче,снежную в поле сметает могилу.
25 апреля 1929 г.
325. «Я помню ласковые рощи…»
Я помню ласковые рощи,где пело солнце на траве,но нет давно бывалой мощив моем привычном колдовстве.Видений старых вереницытолпятся в тихий мой приют,и золотые колесницыменя от них не унесут.И я не знаю, сон ли милый,что болью память мне мутит,иль дней последних ход бескрылыйдуша Всевластным не простит.
25 апреля 1929 г.
326. «Иди, — ты хочешь, и я пойду…»
Иди, — ты хочешь, и я пойду,мы станем в далеком глухом садуна желтой дорожке,где солнце дрожит на зеленом пруду,постоим немножко.Будет над липами день потухать,и будут птицы свистать;в последнем оконцесреди деревьев исчезнет солнце.Мы будем камешки в пруд бросатьи будем петь.О, в темноте холодной той,в темноте пустой,ярким оком взглянет на нас вода,если мы придем туда.И в высокой, сырой траве,в небывалом ночном колдовстве,до бровей завернувшись в ночь,кто-то серый и страшный, кто-то слепойнавсегда прибрежной тропойотойдет — прочь.
5 апреля 1929 г.
327. «Холодный и сырой рассвет…»[169]
Холодный и сырой рассветкакой-то новый день приносит.Бог сохранит тебя от беди даст, чего душа попросит.Я знаю; я молилась так.В моих молитвах были стоны,не дрогнул благовонный мрак,и слушали меня иконы.Луч, неявленный до сих пор,прорежет день, пустой и сирый,и запоет незримый хор,и на тебя падут порфиры.Великий, ты взойдешь на трон,твоя ладонь коснется жезла,и по земле прольется звон,что ты пришел! что тьма исчезла!А я — в глухом своем скитуя в этот час свечу поставлю,облекшись в тишь и темноту,твоей победы праздник справлю.Сунгари.
4 часа утра. 18 мая [1929 г.]
328. «Я к тебе приду в сильную грозу…»
В.В.
Я к тебе приду в сильную грозу,Я тебе и ласку и покой везу.Где дрожащих молний отблеск голубой,будем долго-долго мы сидеть с тобой,Будем молча слушать над рекою гром,точно в целом мире мы одни живем,и никто под этот твой уютный кровне придет из серых городских домов.
Слышишь, в даль ночную грозы унеслись?Видишь гладь речную? Видишь неба высь?Чуешь запах луга от сырых кустов?Мы поймем друг друга, как всегда, без слов.
5 июня 1929 г.
329. «Мой древний прародитель был Нептун…»
Мой древний прародитель был Нептун,и ранних игр участники — дельфины,и даже желтых прибережных дюня не видала из своей пучины.
Прошли века, и я осужденабродить одна вдали от океана,и жемчугов покинутого днарукой уже отвыкшей не достану.
Что ж, есть веселье ведь и на земле,и чудеса не хуже есть, чем в море,в котором ночью катятся во мглегорящие мильоны инфузорий.
Здесь даже солнце светит иногда,и нежит аромат земных растений,но в море — бирюзовая вода,и запах соли, и буруны в пене…
И только в море синем и седом,где белых кораблей проходит стая —мой настоящий и любимый дом,и вся земля вокруг него — чужая.
20 июня [1929 г.]
330. «Русь, вдали мы Тебя вспоминаем…»
Русь, вдали мы Тебя вспоминаем,Твое имя пресветлое чтими, чужим обогретые краем,только живы дыханьем Твоим.
Кровь сердец наших больно сочится,но помочь Тебе — сил не найти…О, когда Твой народ возвратитсяна свои вековые пути?
Мы ушли — и, быть может, неправы,но прими — и с восторгом придемцеловать Твои мягкие травы,рубежа Твоего чернозем!
5 ноября 1929 г.
331. «Русь, в полях Твоих кроется сила…»
Русь, в полях Твоих кроется сила,души мерзлые песней согрей!Но зачем Ты тоску породилана кручину своих дочерей?
Нет народов, как Твой ведь, печальных,но дороже и нет голосов,чем степей Твоих, рек безначальныхи Твоих нерушимых лесов.
Голубые мятели летали,Русь, глаза застилали Тебе;загорались зловещие дали,покоряясь Твоей ворожбе.
Русь, прости, что ушли и забыликрасоту Твоей черной земли —это вражьи тревожные былинас в чужие края унесли.
Знаем все: «Дорогую потерюв самых недрах души сбереги».Научи нас надеяться, верить!Уповать на Тебя помоги!
5 ноября 1929 г.
332. «Бледных звезд мелькнула позолота…»
Бледных звезд мелькнула позолота,умер день земных тревожных сил.Тихой ночи черные воротабезглагольный ангел отворил.Вниз взглянул и видит Божьи земли,грустный-грустный стал на страже сам,человечьим стонам молча внемлет,доносящимся к его стопам.Оттого, что на земных могилахне смолкают вопли ни на миг,в небесах скорбит, помочь не в силах,распротершийся архистратиг.
23 ноября 1929 г.
