Расскажу… - Ирина Петровна Мирошниченко

Чеховские три сестры кричали: «В Москву! В Москву! В Москву!», плача и страдая: «Надо жить, надо жить». И все равно – в Москву! Для них это была мечта жизни. Вот якобы приедешь в Москву – и все. А каково тому, кто живет в Москве? Также тоскуют. Один кричит: «Ой, хочу в Париж! Ой, хочу в Голливуд! Ой, хочу “красную дорожку” в Каннах, в Венеции!» Я точно так же хотела. И жизнь меня побаловала. Я объездила почти весь мир с разными фильмами, я представляла нашу страну, и это правда.

У меня была одна совершенно поразительная история, поразительная любовь со страной, которая прекрасна. Страна, которая в те годы (это был конец 70-х) казалась мне суперзаграницей. Тем более, я ее узнала с очень многих сторон. Это Венгрия. Это Будапешт. Это сказочная страна. С изумительной историей. С потрясающей архитектурой, укладом жизни, красивейшим языком, добрейшими и темпераментными людьми. Интеллигентными, образованными и цивильными. Город, по которому идешь рано утром, а там начинали работать с семи часов утра, и на Ваци, центральной улице, пахнет кофе, французскими духами и хорошим табаком. Она вся вымыта, эта улица.

Люди сидят, пьют кофе на всех балкончиках, и ты смотришь на них, на белые салфеточки с цветочками. Город, который живет. Потрясающий Дунай, потрясающие мосты. Город, в котором были невероятные «пробки».

Я спрашивала у таксиста: «А почему мы стоим здесь, когда справа всегда дорога пустая?» Он говорит: «Это невозможно, там же только “бус”, “скорая помощь” и пожарные». – «А если нарушить?» Он на меня смотрит, как на сумасшедшую, – как это можно поехать по этой абсолютно пустой дороге, которая предназначена только для трех наименований транспорта?

Город, в котором люди знают, что можно, а что нельзя. Город, в котором потрясающее вино, но очень мало пьяных. Сказочный город с прекрасным телевидением, с замечательными театрами, с прекрасными кинотеатрами. И уже тогда я знала, что рано утром пенсионеры ходят туда бесплатно.

Там полно термальных вод, и существуют бесплатные часы для плавания в бассейне. Там все плавают – стар и млад, кривой, хромой, прекрасный атлет – все. И в кинотеатры с утра все пенсионеры по своим пенсионным книжкам ходят бесплатно. Музеи все открыты бесплатно. Очень культурная нация.

Первый раз я туда приехала с театром. Московский Художественный театр повез в замечательный драматический театр города Будапешта несколько спектаклей. Два из них – с моим участием. Один спектакль Немировича-Данченко, «Три сестры». Я поехала уже с «Машей», средней сестрой, а не с «Олей», потому что это были уже следующие мои годы, и моя следующая роль. Красивейшая, изумительная роль. И второй спектакль – «Иванов», где я играла Сарру.

Приехали мы туда, а надо сказать, что там главный режиссер Иштван Хорвай, который у нас ставил спектакли во МХАТе и который учился в Москве в ГИТИСе, блестяще говорил по-русски. И нас принимали ну изумительно. Все было сделано так: висели объявления по-русски, тут же объявления по-венгерски. В каждой гримерной нас ждали какие-нибудь сувениры, вообще удивительно теплая атмосфера и игралось замечательно!

Однажды после одного из спектаклей культурный атташе нашего посольства пригласил нескольких актеров в замечательный ресторан вечером. Хозяин этого ресторана позже стал моим другом. Господин Бёккени. Замечательный Тибор Бёккени. Как назывался этот ресторан, я не помню. Он находился в Пеште через мост.

И вот для нас был накрыт стол и были приглашены гости. Была приглашена фантастическая пара, супружеская чета – Янош и Анна Берец. Блестяще говорили по-русски. Оба закончили специальную высшую партийную школу, потому что он был членом ЦК Венгерской рабочей партии. А она в это время была главным редактором на телевидении. Анечка Берец, которая родилась и выросла в России. У нас. И у нее была удивительно интересная судьба. Отец, венгерский коммунист, был репрессирован. Мать посадили. Сначала они не хотели уезжать из Союза. Жили в каком-то городе в провинции, а потом вернулись в Венгрию. Аня была ярая коммунистка и хотела, чтобы международное коммунистическое движение процветало, она все для этого делала.

Удивительно красивая пара. Они стали моими друзьями на долгие годы. А Анечка – до последних дней ее жизни (позже я об этом расскажу). Знаете, как-то вот сразу встретились, и стало хорошо.

А в конце стола сидел их друг и внимательно за нами наблюдал. Очень интересный человек с большими глазами. Потом они все стали его просить: «Альберт, сыграй». Альберт взял скрипку и начал играть. О Боже, что это была за музыка! Что это был за вечер!

Я уехала через несколько дней. Мы поехали в какой-то другой город. Естественно, оставила свои координаты. И вдруг через какое-то время мне звонит Анечка. Она в Москве. Ее дочка училась здесь. Марьянна. Она говорит: «Ира, может быть, Марьянка сходит в театр, может, что-то посмотрит, помоги». Конечно, я взяла телефон Марьянны, которая блестяще говорила по-русски. И мы подружились сразу же. Она была совсем молоденькая, но все равно была мне очень дорога.

И вот как-то так все и началось. Чуть позже я поехала еще раз по приглашению, потом мне очень захотелось, чтобы мама моя поехала и увидела эту красоту. И мама полетела туда. Ее принимали все мои друзья. И Альберт, и Янош, и Анна. Она несколько дней там побыла, приехала окрыленная: «Боже! Какая красота!»

Провожала я ее в Шереметьево и безумно боялась: мама в первый раз летела за границу, и я, уже пользуясь своей популярностью, прошла вместе с мамой через государственную границу, через таможню, довела ее до самолета – меня везде пропустили. И в самолет прошла, хотя у меня не было ни билета, ни паспорта, ничего. Я очень волновалась: как мамочка моя полетит? У нее сердце больное. И когда она вошла в этот самолет, я увидела очаровательную пару, изумительного человека, который позже для меня совершил невозможное, которому я благодарна на всю оставшуюся жизнь. Это наш академик. Великий Александр Николаевич Коновалов, который тоже летел в Будапешт со своей супругой. Я была с ним знакома в Москве и к нему кинулась: «Александр Николаевич, я очень волнуюсь, как моя мамочка тут будет лететь. Вдруг ей с сердцем станет…» Он говорит: «Не волнуйтесь, поможем». Мама говорит: «Да прекрати ты, паникерша!» Поцеловала меня: «Иди, беги!» И я выбежала, а она полетела в Венгрию.

Прошло совсем немного времени, и как-то я ехала встречать старый Новый год, 13 января. С той поры я это число очень не люблю. А совсем недавно, 13 мая уже этого года, произошла еще одна беда. И это число я совсем невзлюбила. Окончательно. Так вот,