Вкус яблока - Роберта Хиккетс

- Ты что, забыл? - напряженно улыбаясь, спросила Мэйбл. - По субботам и воскресеньям он работает под твоим чутким руководством.

- Ради такого случая можно сделать и исключение.

- Мал он еще летать один!

Она попыталась произнести это недовольным тоном, как сделала бы любая женщина, вынужденная обсуждать проблемы, касающиеся своего бывшего мужа, с посторонним. Только бы собеседник не догадался, почему Она не горит желанием отправлять своего ребенка на свидание с отцом! Но, судя по тому, что он продолжил разговор на эту тему, похоже, все-таки заподозрил, что дело нечисто.

- Дети и помладше летают одни. В аэропортах для этого имеются специальные служащие. Следят за маленькими пассажирами, встречают и провожают их.

- Сына я одного не отпущу! Сама летать с ним не могу, а свекор со свекровью обычно по выходным заняты.

- Но ведь он шустрый паренек. Не нужна ему никакая нянька!

Еще как нужна, хотелось возразить Мэйбл, но она промолчала. Когда Реджи, подлечив, выпустили из клиники во второй раз, Алан по выходным летал к нему, как и было предусмотрено бракоразводным контрактом. В первый месяц все шло как по маслу. Но потом в один прекрасный день отец бросил мальчика на два дня одного. Вернулся папаша только в воскресенье вечером в невменяемом состоянии. Как-то в выходной он потащил Алана к своим друзьям, о которых она не ведала ни сном, ни духом, и с которыми ее сыну нечего было и делать.

А в следующие субботу и воскресенье произошло такое, что переполнило чашу терпения. В субботу утром она отвезла Алана к отцу, а в воскресенье в три часа ночи в трубке телефона раздался всхлипывающий голос сына. Мальчик был напуган до смерти. Отец бросил его, даже не накормив, и куда-то исчез. Пришлось тут же забрать ребенка домой и в понедельник утром первым делом отправиться к адвокату. Она так никогда и не узнала, куда Реджи уходил и когда вернулся. Он позвонил только во вторник вечером, удостовериться, что сын никуда не пропал.

- Ты не хочешь, чтобы мальчик встречался с отцом. Ведь так?

В голосе его прозвучало такое разочарование, что Мэйбл чуть не рассмеялась. Хоть Гард и испытывает к Реджи откровенную неприязнь, тем не менее считает, что ни одного человека, будь он даже Роллинсом, нельзя лишать общения с сыном. Что ж, тут с ним можно поспорить.

- Один на один - да.

- Боишься, что папаша его похитит? Он уже грозился это сделать?

- Нет. Прошу тебя, Гард, поверь мне, я желаю сыну только добра. Я люблю его больше жизни, и если бы общение с отцом шло ему на пользу, я бы поощряла их встречи.

Слова эти его не убедили, она это прекрасно видела, и продолжать разговор о развалившейся семье не хотелось. Гард перевел взгляд на озеро, видневшееся между стволами деревьев. На тихой водной глади дети учились кататься на водных лыжах.

- Почему у тебя один ребенок? - неожиданно спросил он. - Ты всегда говорила, что хочешь иметь не меньше полудюжины детей.

Мэйбл посмотрела прямо в глаза своего первого мужчины.

- С тобой, а не с Реджи.

Гард вспыхнул - бронзовая кожа слегка побагровела, но он не смутился и задал еще один нелегкий вопрос:

- Ты была с ним счастлива?

Удовлетворив с такой откровенностью его любопытство по поводу детей, женщина как бы дала понять, что ее можно спрашивать, о чем угодно. Ну, что же, подумала она, хочешь не хочешь, придется отвечать без утайки. Слишком уж много было между ними недомолвок.

И она, вздохнув, проговорила:

- Когда я согласилась выйти замуж, то надеялась, что стану хорошей женой и буду счастливой. Я вела себя так, будто не отец толкнул меня на этот брак, а пошла под венец по собственной воле. А еще... делала вид, будто тебя никогда не было в моей жизни. Когда мы жили в Стампе, я запрещала себе думать о тебе, представлять, что ты делаешь в ту или иную минуту. После переезда в Мемфис дело пошло легче, и наконец настал такой момент, когда притворяться больше не было нужды. Я на самом деле стала хорошей женой, действительно была счастлива... - Однако это продолжалось недолго, хотелось ей добавить, но она промолчала.

- И ты любила своего мужа, - безразличным тоном произнес Гард. Как это она заметила в разговоре с ним неделю назад: "По-моему, в какой-то степени я даже любила его". Именно так, слово в слово. Произнесет ли еще раз - да, Гард, я любила не тебя, а его?

Но услышал иное признание.

- Реджи в течение долгих лет был моим мужем и близким другом. Мы жили вместе, спали вместе, вместе воспитывали сына. И любила я его только как друга. Как отца нашего ребенка. Но не как свою половинку, не как самого дорогого человека в жизни... И он это знал, хотя тоже делал вид, что все в порядке. В течение какого-то времени...

Гард подождал - может наконец услышит, почему же они разошлись, но не дождался. Мэйбл долго молчала, а когда заговорила, понял - темы ее бывшей семейной жизни они больше касаться не будут, по крайней мере сегодня.

- Я бы с удовольствием выпила лимонаду у входа в парк есть киоск. Ты хочешь?

- Конечно.

Он поднялся и подал даме руку. Она встала и пошла чуть впереди, но Гард не стал ее догонять. Так приятно было смотреть, как перед ним шествует женщина, плавно покачивая бедрами. Когда он подошел к киоску, Мэйбл уже заказала два лимонада и смотрела, как продавец кладет в стаканы лед, сахар, добавляет воду, а потом сок только что выжатого лимона.

Она взялась было за кошелек, но мужчина покачав головой, вытащил из кармана пригоршню смятых банкнот. При этом на землю упала монетка и эластичная лента, поблескивающая на солнце. Сверкающая серебряная денежка и ослепительно малиновый обручок яркими пятнами выделялись на сером, тусклом асфальте.

Они нагнулись одновременно. Ленту Мэйбл тут же узнала - как же, ее собственная. Подержала, поглаживая дрогнувшими пальцами ткань, но когда Гард протянул руку, не раздумывая положила убор ему на ладонь.

- Спасибо, - поблагодарил он и сунул вещи в карман.

Они еще немного прогулялись по парку, а потом пошли к машине. Был пятый час. Ей пора возвращаться, чтобы успеть забрать сына домой, а Гарду немного вздремнуть перед ночной сменой. Если повезет, никакие сновидения не будут его мучить.

Когда же ему так везло в последний раз, усмехнулся он невесело.

Ответ пришел сам собой - в ту ночь, когда он арестовал Алана.

- Может, поужинаешь сегодня с нами?

спросила Мэйбл.

- А как же сын?

- Я уже рассказывала ему, что мы с тобой когда-то давным-давно были друзьями. Он ничего не имеет против.

- Значит, друзьями? - хмыкнул Гард.

С Мэйбл их связывало что угодно - безудержная страсть, надежда и мечты, слезы и боль, безграничная любовь - но только не дружба.

- Мальчишке еще мало лет, - заметила она. - Рановато знать правду. Так как насчет ужина?

- Только не сегодня. Хочу поспать перед работой.

- Ой, прости, я и забыла, что ты всю прошлую ночь работал. Может, на неделе?

Как просто сказать "да". И просто, и легко. Да, мне хотелось бы встретиться с тобой на этой неделе. Да, я был бы счастлив провести с тобой весь вечер, даже в присутствии Алана. Но еще проще и гораздо безопаснее отвергнуть приглашение. Что он и сделал, подъезжая к ее дому.

- Вряд ли.

Женщина отвернулась, но Гард успел заметить, как ей неприятен отказ, и почувствовал себя последним подлецом.

- Что ж, ладно, - проговорила она и, открыв дверцу, быстро вышла. Когда она снова взглянула на него, в ее глазах светилась благодарность.

- Спасибо, рада нашей встрече, - негромко проговорила Мэйбл.

Повернувшись, направилась по лужайке к дому, а он все сидел, наблюдая, как она поднимается по ступенькам, отпирает замок и захлопывает за собой дверь. Его так и подмывало броситься вслед, сказать, что он наврал, что на самом деле ему было бы приятно поужинать с ней вместе. Двигатель работал вхолостую, а Гард все не уезжал, раздираемый противоречивыми желаниями.

Наконец благоразумие взяло верх, и он, решительно развернувшись, поехал домой, в свою тихую пустую комнату, где его никто не ждет и где столько времени провел в одиночестве. Подальше от того места, где на самом деле хотелось бы быть.

За что она благодарила, размышлял Гард по дороге. За обед? Вполне вероятно. Но только ли за это?

А может быть, еще и за то, что он больше не сердится на нее, что забыл былые обиды и опять вошел в ее жизнь? Ему не хотелось в это верить. Ведь в таком случае придется поверить и в то, что она стремится восстановить их былые отношения, что все еще любит его. А если это так, то почему же он собирается отплатить ей черной неблагодарностью, причинить боль?

Впрочем, стоит ли делать такие поспешные выводы по одному-единственному, брошенному ею доброму взгляду? И вообще он слишком много раздумывает. Нужно поспать хоть пару часов, чтобы в голову не лезла всякая чепуха, решил Гард.

Что он сейчас и попробует сделать.

- А хорошо бы сегодня притвориться больным и не ходить на работу!