Моя нечаянная радость - Татьяна Алюшина

А Федя не растерялся, пошел прямо в наркомат искать того самого летчика, что заворожил его в детстве своими рассказами о полетах. И, вот что удивительно, нашел-таки!

Приставал ко всем занятым чиновникам, гнали его, пугали, что сдадут в милицию, а он упорно ходил и спрашивал, пока не нашелся нормальный дядька и не подсказал, как отыскать нужного человека.

Летчик узнал Федора, даже обрадовался встрече и помог – самолично отвел в летную школу и поручился за него. Поступать туда мальцу было рано по возрасту, еще хотя бы пару годков подрасти, но его приняли слушателем, определили в помощники дворника и угол выделили, а также направили в ближайшую школу, заканчивать учебу. Он закончил за два года три класса и тут же поступил в летное училище, где жил и работал все это время.

Отучился лучшим учеником, каждую дисциплину только на «отлично»! Ну а потом война.

Попал Федор Игнатьевич по своей же настойчивой просьбе в Мурманск, там и провоевал всю Великую Отечественную летчиком. Сбивали дважды надо льдами, прыгали вместе с экипажем с парашютами и несколько дней добирались до наших, вот уж точно, как в «Двух капитанах» Саня Григорьев, только их не двое тогда было, а трое, и несли они раненого штурмана на себе по очереди первый раз, а второй Федя один-то и выжил – расстреляли его экипаж в небе.

Там, во льдах, и похоронил ребят, и салют, как положено, из табельного оружия произвел, а потом трое суток шел через торосы, пока поисковая группа его не обнаружила, ноги поморозил и лицо, на всю жизнь шрамы остались.

Через год после войны, в сорок шестом, Федор демобилизовался и вернулся в гражданскую авиацию, в родной Архангельск, где и проработал полярным летчиком долгие годы.

Там и встретил свою единственную любовь и жену – Анну Григорьевну, студентку исторического факультета, заставившую бравого героя-летчика долго ухаживать за собой. Потом, уже после свадьбы, она призналась, что влюбилась в Федора Игнатьевича, как только увидела в магазине, но все не верила, что он ее выбрал и полюбил по-настоящему и действительно хочет с ней семью устроить, уж больно он был нарасхват и пользовался невероятным успехом у дам. Вот и проверяла.

Проверку Федя прошел достойно и в сорок седьмом году они поженились. Аннушка стала работать в музее краеведом, а в сорок восьмом родился у них сыночек Петенька.

Когда Петеньки было пять лет, отец первый раз взял его с собой в полет и привел в кабину самолета. Петенька крутил головой во все стороны и засыпал Федора Игнатьевича и его экипаж вопросами, тыкал везде пальчиками и с самым серьезным видом, спрашивал:

– Это что? А это для чего? А что она показывает?

Мужики посмеивались, но вполне серьезно отвечали мальцу.

А ночью Пете все снилась тайга зеленая внизу, и он урчал во сне, изображая гул самолета.

– Все, – покачала головой Анна Григорьевна, – испортил ты сына, Фёдор, теперь точно летчиком станет.

К окончанию школы в шестьдесят пятом году Петя Батардин уже знал столько про полярную авиацию, сколько, пожалуй, не знал ни один курсант летного училища, да и не каждый летчик, если честно. Пилотировать, понятное дело, ему никто не давал, времена были строгие, правильные, инструкции не нарушали. Но то, что пацан вызубрил практически всю теоретическую часть и налетал вместе с отцом в кабине сотни часов, это факт. Как и то, что все механики аэродрома знали Петю Батардина как исполнительного и сообразительного паренька, прилично разбиравшегося в устройстве авиадвигателей.

Здоровье у него было отменное, к тому же спортсмен-разрядник – занимался и лыжами, и легкой атлетикой, и силовыми видами спорта. Так что, никаких сомнений – поступил он в Ульяновское высшее авиационное училище гражданской авиации, закончил в семидесятом и попал в Мурманск. Там Петр прошел обучение и спецподготовку на летчика-полярника и сдал все нормативы.

Только это не простая история: стать настоящим полярным летчиком – это годы практики и учебы. И спецтренажеры, и работа в реальных условиях, но в первую очередь – опыт, опыт и еще раз опыт! Вот почему, какая бы романтика у тебя в разных местах ни бурлила и на какие бы подвиги парнишку ни тянуло, пока лет десять не поучишься у настоящих асов и спецов высшей пробы, не налетаешь в самых жестких условиях положенных часов, никаким полярным летчиком, в общем-то, никогда не станешь.

А еще к этой профессии определенный склад характера и дарования необходим, можно сказать – талант, без него никак. Это особая интуиция, выдающиеся способности к ориентированию, тонкое географическое чувствование в мозгу, память, повышенная реакция и способность к принятию мгновенных решений, хладнокровие в экстремальных ситуациях, и это далеко не все.

А еще они все немного чокнутые, эти полярные летчики.

У них Арктика в крови, как ген неизвестный. Что такого в ней мистического и привлекательного, простому человеку не понять, но практически каждый вылет полярного летчика на грани фола. Редко бывают спокойные размеренные рейсы – предугадать, как и когда переменится погода или разольется на все небо северное сияние, глуша аппаратуру, даже самые продвинутые метеорологи пока не могут. Нет, приблизительный прогноз и анализ погодных условий делают, а как же, и самый, точный насколько это возможно, только у Арктики свои законы и свой характер.

Вот и получается, что каждый раз, вылетая в рейс, полярные летчики готовы к любым сюрпризам, а те, как правило, и случаются с завидным постоянством.

И самое поразительное в том, что все эти мужики абсолютно и беззаветно преданы этому краю и своей уникальной профессии и никогда в жизни ее не променяют ни на что другое, и мучаются ужасно, не находя себе места на земле, когда заканчивается их летный век, и все смотрят в низкое заполярное небо с тоской отвергнутого, и снятся им ночами длинные полеты под сполохами полярного сияния.

Вот так.

Петру Батардину повезло по всем статьям – он обладал нужными данными и качествами, необходимыми полярному летчику: и отменным здоровьем, и целеустремленностью, и попал в коллектив людей, прекрасно знавших, помнивших и уважавших Фёдора Игнатьевича. Были там и два бывших однополчанина отца. Так что Петю не только взяли под свое крыло, но и обучали с особым пристрастием и требовательностью, выковывая из него настоящего, крутого специалиста.

В Мурманске же он познакомился со своей будущей женой – Сашенькой Рогатиной, восемнадцати годов, студенткой педагогического института, дочерью офицера-подводника Виктора Михайловича Рогатина. Мама ее Алевтина Антоновна была коренной ленинградкой, пережила ребенком всю блокаду и любила свой город самозабвенно и преданно. Но случилось ей влюбиться еще более преданно и безоглядно в курсанта военного училища Витю Рогатина, и эта любовь перевесила все остальные привязанности, в том числе и к родному городу, и уехала она с мужем по окончании им училища в далекий Мурманск.