Кровь и сахар - Лора Шепард-Робинсон

– Как я могу помочь вам?

– Я хочу стать свободной.

Я развел руками:

– Едва ли это в моих силах.

– Если вы выкупите меня у мистера Стоукса, вы сможете освободить меня.

Я с трудом сдержал улыбку, представляя, как отреагировала бы Каро, если бы я вдруг привел домой красивую рабыню-африканку. Даже если бы я сразу же освободил ее, осталась бы запись о сделке. А учитывая внешность Синнэмон, неизбежно пошли бы разговоры. А мне нужно было избегать скандалов как раз такого рода.

– Я могу дать вам денег, – предложил я. – Если вы доберетесь до Лондона, то получите постановление суда. У мистера Стоукса не будет на вас прав. Я могу помочь вам найти адвоката.

– Мистер Стоукс каждый день приказывает обыскивать меня, иногда по два раза в день. Он найдет деньги, где бы я их ни спрятала. Кроме того, в Дептфорде я не доверяю ни одному человеку и не могу никого попросить отвезти меня в Лондон. Если я пойду пешком, меня поймают.

Я подумал, что мог бы отвезти Синнэмон сам, но риск был очень велик. Даже если мы доберемся до Лондона и нас не поймают, то меня не ждет ничего хорошего, если о моем участии в ее побеге станет известно. Вест-Индское лобби – мощная сила в парламенте, а кража девушки-рабыни у одного из их видных членов – а они явно так на это посмотрят – сделает меня их врагом. Мои начальники в Военном министерстве тоже не отнесутся к этому с благосклонностью. И все же я очень хотел узнать, что ей известно, и не мог забыть, как Стоукс ударил ее. При воспоминании об этом у меня закипала кровь.

Она развернулась, собираясь уйти.

– Подождите! – крикнул я. – Я хочу вам помочь – и вам, и себе. Пожалуйста, дайте мне время подумать. Я уверен, что выход есть. А пока расскажите мне хотя бы, как убили рабов?

Она долго смотрела на меня.

– Их утопили, – наконец сказала она.

– Триста человек?

Я вспомнил пантомиму Исаака в таверне. Что он тогда сказал? «Тяжкая работа, да, Дрейк? Подходит для тех, кого мучает жажда».

Мое неверие, похоже, разозлило ее, потому что ее голос стал тверже.

– Экипаж вывел рабов на палубу. Одного за другим их освободили от цепей и кандалов и потянули к борту, несмотря на сопротивление. Требовалось два члена экипажа, чтобы справиться с одним мужчиной. Многие рабы сопротивлялись, но это было бесполезно. Их сбрасывали за борт, в воду, и они тонули.

Я вспомнил свое путешествие в Америку – виды бескрайнего океана, где со всех сторон нет ничего, кроме воды. Я представил, как хватаюсь за борт, как меня перекидывают через палубное ограждение. Я падаю вниз, в воду. Всплываю на поверхность, у меня горят легкие, соленая вода жжет глаза. Я беспомощно смотрю, как удаляется корабль.

Синнэмон не сводя с меня глаз следила за реакцией, которую производили ее слова.

– Женщины были слабее. Хватало и одного члена экипажа. Детей сбрасывал юнга.

Я в ужасе смотрел на нее:

– Они и детей сбрасывали умирать?

– Шестерых маленьких мальчиков. И еще трех девочек, самой младшей еще не исполнилось и пяти лет. Когда юнга нес их к борту, они кричали, звали своих матерей. А матери были закованы в цепи и не могли им помочь.

– Но почему?! – Я не мог этого понять.

Ее глаза горели, и она смотрела прямо в мои собственные с дикой злобой и яростью.

– По той же самой причине, по которой они все делают. Ради прибыли.

Глава восемнадцатая

Синнэмон отказалась рассказывать мне что-либо еще, хотя я умолял ее.

– Сначала моя свобода, – вот и все, что она сказала.

Мы расстались на причале, и, следуя ее указаниям, я подождал несколько минут перед тем, как идти той же дорогой к воротам, чтобы никто не донес ее хозяину о нашей встрече. Рассказанное ею одновременно ставило в тупик и кое-что проясняло. Я не мог понять, зачем экипажу уничтожать груз, состоящий из рабов, которые должны были принести им прибыль, – тем более что Синнэмон сказала, что мотивом служила как раз прибыль. Мне требовалось узнать больше. Еще меня тронуло то тяжелое положение, в котором оказалась девушка. Но как-то вмешиваться и помогать ей обрести свободу было бы безрассудством. Чем больше я об этом думал, тем больше опасений у меня возникало. Мне никак не удавалось найти решение, но я вознамерился все-таки его отыскать, а потому вернулся в «Черную голову» в поисках ответов на другие вопросы.

В таверне уже было шумно. Парень лет двенадцати стоял на столе и пил ром из бутылки, подбадриваемый толпой окружающих его моряков. Я нашел свободный столик, и вскоре другие посетители попытались вовлечь меня в разговор, воодушевленные моей готовностью угостить их выпивкой. Так я узнал, как зовут капитана «Темного ангела».

– Вам нужен Эван Вогэн. Корабль находится под его командованием уже десять лет.

Мне рассказал это один старый морской волк, который курил трубку из корня вереска, прикусывая ее вставными зубами из слоновой кости. Его изрезанное морщинами лицо окутывал дым.

– Вогэн болен, – вставил еще один мужчина за соседним столиком, который явно надеялся, что моя щедрость распространится и на него. У него не было одной руки, а черная борода выглядела облезлой. – Я слышал, что Манди послал за новым капитаном в Ливерпуль. На следующей неделе должен приехать в город.

Я вспомнил, как Дрейк говорил, что его корабль задерживается в порту.

– Значит, корабль скоро уйдет в рейс? – спросил я.

– Угу, – кивнул старый морской волк. – Но только если Манди удастся укомплектовать экипаж.

Если Дрейк участвовал в убийстве Тэда, это означало, что у меня остается совсем мало времени.

– А что, может не удаться? Я слышал, что рабочих мест на невольничьих кораблях мало.

– Он должен был уйти в рейс несколько недель назад, – вставил чернобородый. – Но те, кто там служил, отказываются снова идти на нем в рейс. Некоторые нашли работу на других кораблях, другие отправились служить королю. Манди даже жалованье поднял, но у него все равно проблемы с экипажем. Не находится желающих.

– На борту этого невольничьего корабля живет слишком много призраков, – заметил старый морской волк.

Парень допил бутылку и запустил ею в стену. Его вынесли из таверны на своих плечах два моряка, которые явно были старше его. Судя по виду, его тошнило.

– Вы имеете в виду утопленных рабов? – спросил я. – Почему их убили? Я не понимаю, какая прибыль экипажу от уничтожения собственного