Девять веков юга Москвы. Между Филями и Братеевом - С. Ярославцева

Разные источники по-разному описывают эти события. Восставший народ 18 ноября 1604 г. повязал воевод. Их увезли в лагерь Самозванца. И только третий воевода, дьяк Сутупов, в руках которого оказалась казна, отправленная Борисом Годуновым для войска, сам доставил деньги в лагерь Самозванца. Первым воеводой Путивля был член Боярской думы окольничий М.М. Кривой-Салтыков, а вторым – князь Василий Михайлов сын Рубец Мосальской.

Лжедмитрий не стал народным вождем, хотя именно восстание низов помогло ему овладеть северскими городами. Из захваченных дворян он стал формировать Боярскую думу и двор, для чего присягнувшим «истинному» государю дворянам возвращал их воеводские должности, жаловал в бояре.

Конечно, не все дворяне делали карьеру при дворе Лжедмитрия. М.М. Салтыков имел думный чин окольничего и далеко продвинулся по службе. Он еще в Путивле решительно отказался присягнуть Самозванцу, и путивляне поволокли его к «царевичу» на веревке, привязанной к его бороде. И в лагере «воровских» людей он не стал оказывать никаких услуг Самозванцу и не удостоился его милостей. А князь Мосальский, несмотря на свой княжеский титул и происхождение от князя Михаила Всеволодовича Черниговского, не принадлежал к первостатейной знати. При дворе Лжедмитрия он едва ли не первым сделал стремительную карьеру, став его ближним боярином. Он не покинул Лжедмитрия даже при разгроме под Севском. Говорили, что он спас Самозванца, дав ему своего коня во время бегства из-под Севска. Кстати, дьяка Сутупова Отрепьев сделал своим канцлером – главным дьяком и хранителем царской печати.

Когда 13 апреля 1605 г. Борис Годунов скоропостижно скончался (от апоплексического удара), князья и бояре, стоявшие во главе армии Годунова под Кромами, решили перейти на сторону Лжедмитрия I, не желая подчиняться потомству худородного правителя, занявшему престол. Верные правительству бояре и воеводы бежали в Москву. Многие тысячи дворян, детей боярских и прочих ратных людей покинули лагерь, возвращаясь в свои замосковные и северные города. Через несколько дней присланный «царевичем» в Кромы князь Б.М. Лыков привел оставшиеся войска к присяге.

Расстрига отпустил на три-четыре недели отдыха дворян и детей боярских, у которых земли были «по эту сторону от Москвы», т. е. из заокских городов – Рязани, Тулы, Алексина, Каширы и пр., «...и от того в городех учинилась большая смута». А с остальными войсками пошел на Орел и на Тулу, которые были заняты без всякого сопротивления[257].

«А Рострига пришел на Тулу, и бояре и всякие люди, видя то, и по неволе поехали к Ростриге встречю... и дворяне многие, и столники, и стряпчие, и всяких чинов люди, и власти и гости. И Рострига послал к Москве боярина княз Василия Васильевича Голицына, да с ним ближних своих: боярина княз Василья Мосальского да печатника и думного дьяка Богдана Сутупова. И велел царя Борисова царицу Марию и царевича Феодора из государевых хором свести на старой двор и уморить злою смертью, а царевну Оксинью велел постричь... а Годуновых всех и до малого ребенка послат велел в городы по тюрмам с приставы...»

Сын Бориса Федор, которому уже дали присягу, был задушен вместе с его матерью Марией Григорьевной (дочерью Малюты Скуратова). В то же время Лжедмитрий разослал по заокским городам бояр – «дворян и детей боярских велел для прелести верстат и дават оклады болшие»[258].

20 июня 1605 г. Лжедмитрий въехал в Москву. А уже в конце июня новый царь собрал Боярскую думу и представителей разных сословий на суд над Василием Шуйским, обвиненным в заговоре против нового царя. Как подчеркнул автор «Нового летописца», Лжедмитрий «повеле собрати собор с приглашением духовных властей, бояр и лиц ис простых людей».

На соборе бояре и дворяне не посмели открыто перечить царю. Василий Шуйский был осужден на смерть. Его даже подвели к плахе с воткнутым в нее топором. Но после собора думцы сделали все, чтобы не допустить казни. Лжедмитрий отсрочил казнь, потом заменил смертный приговор ссылкой и даже оставил В. Шуйского в Москве. А Думу обновил, удалив неугодных из столицы. Позже, играя роль кроткого и милосердного государя, он даже вернул Шуйских в Москву, возвратил им их конфискованные вотчины и имущество, после чего они заняли самое высокое положение в Думе[259].

Сестра Якова Зюзина Ольга Васильевна была замужем за Годуновым Алексеем Ивановичем (сведений о нем не нашлось никаких). Нет сомнения, что родство с Годуновыми, даже весьма отдаленное, могло стать весьма неблагоприятным для Якова Зюзина, когда с приходом в Москву посланцев Самозванца начался бунт, «и дома, погреба, и канцелярии думных бояр, начиная с Годуновых, были преданы разгрому...» А после казни царской семьи имущество Годуновых, их родни и приверженцев было отобрано в казну. Самих же Годуновых отправили в ссылку – в Сибирь и в Нижнее Поволжье.

Но судьба свела в эти смутные времена Якова Зюзина с князем Василием Михайловичем Мосальским. Зюзин женился на его сестре, Анне Михайловне. И в 7114 г. (1605–1606) Яков Васильев сын Зюзин был отослан вторым воеводой на Рязань (вместе с боярином князем Василием Кардануковичем Черкасским)[260]. А несколько позже Зюзин получил чин думного дворянина. В Разрядах Смутного времени отмечено, что 8 мая 1606 г. он присутствовал в этом чине на свадьбе Лжедмитрия с Маринкой и сидел следом за сокольничим и думным дворянином Гаврилой Григорьевичем Пушкиным. А на скамье свадебных боярынь, последней в ряду, сидела и «думного дворенина Яковлева жена Васильевича Зюзина Анна Михайловна». Ведь у стола государя «за кушаньем сидел боярин и дворецкой княз Василей Михайлович Мосалской» – ее брат, возглавлявший при самозванце Дворцовый приказ.

Были на свадьбе Лжедмитрия и другие известные лица. В Грановитой палате невесту кратко приветствовал «тысецкой боярин князь Василий Иванович Шуйский», будущий царь. «У послов за ествою сидел стольник князь Дмитрий Михайлович Пожарский», будущий спаситель Москвы от польской интервенции. А у стола стоял среди других стольников князь Алексей Юрьевич Сицкой[261] (о нем будет речь позже).

Деревянная застройка Москвы, XVII в. Гравюра из книги А. Олеария «Описание путешествия в Московию» (XVII в.)

Вельможи усердно разыгрывали свои роли, но все уже знали, что за птица их государь. Свадебные пиршества, нарушившие все каноны русских православных обрядов, сопровождались множеством уличных инцидентов. Польские наемники затевали уличные драки, бесчестили женщин, что вызвало крайнее возмущение столичных жителей. В народе стали говорить, что царь – поганый, что он – некрещеный иноземец, оскверняет московские святыни. В заговоре, организованном немногочисленной боярской верхушкой во главе с В. Шуйским, участвовала и названая мать Самозванца Марфа Нагая, и его любимцы вроде Василия Голицына.

Утром 17 мая 1606 г. вооруженные заговорщики ворвались во дворец, и вскоре Самозванец был убит, а тело его подвергли торговой казни: выезжавшие из Кремля дворяне хлестали труп кнутом, приговаривая, что убитый вор и изменник – Гришка Отрепьев[262]. То й же ночью бояре заседали до рассвета, деля власть. Выкрикнули В. Шуйского. И его сторонники быстро составили грамоту об избрании князя В. Шуйского на царство и отвели на Лобное место для представления народу. На Москве и в замосковных городах целовали крест новому царю.

В Боярском списке 7115 г. (1606–1607), составленном, как видно, уже при В. Шуйском, Яков Васильевич Зюзин записан думным дворянином и назначен в поход окольничим[263]. Кстати сказать, все дарованные Самозванцем чины, звания, должности и владения царь Василий Шуйский сохранил за теми, кто не выступал против него.

Положение новой династии было непрочным. В южных уездах, поддержавших Лжедмитрия I, переворот вызвал негодование: «...Черниговцы, и путимцы, и кромичи, и комарици, и вси рязанские городы за царя Василия креста не целовали и с Москвы всем войском пошли на Рязань: у нас-де царевич Дмитрий Иванович жив»[264]. По всей стране распространилась весть о том, что «лихие» бояре пытались убить «доброго царя»; появились новые самозванцы, с которыми царь Василий Шуйский не смог справиться за все пять лет своего правления.

В полках, посланных В. Шуйским зимой 1606/07 г. под Калугу и осадивших там войска Болотникова, Яков Васильевич служил в наряде, т. е. при пушках. А когда в июне 1607 г. В. Шуйский послал войска для осады Тулы, где тогда разместились главные силы Болотникова, Яков Васильевич Зюзин состоял в сторожевом полку[265]. Позже в Разрядах он уже не упоминался. По предположениям историков, Зюзин погиб в дни этой четырехмесячной осады города Тулы. 100-тысячное войско Шуйского долго не могло взять город. И только когда догадались запрудить реку Упу, протекающую через город, и затопить продовольственные и пороховые склады, Болотников сдался.