Любовь как сладкий полусон - Олег Владимирович Фурашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За сим астаюсь чесная маладуха и пиредавая даярка Илонка Блюватая».
Завершив пасквильный месседж, выдержанный в духе замараевского постмодернизма, Самохина запечатала его в конверт, который бросила в ящик близлежащего почтового отделения Ильска. Затем она поспешила в магазин, чтобы подменить мать.
– Ну, чо, сделала контрольную, доча? – заботливо осведомилась Властилина.
– Сделала, – вяло ответила Нина.
– Молодца! – похвалила её мать. – А чего такая квёлая?
– Голова болит, – соврала ей дочь.
– Я счас шустренько поснедаю, скотину управлю, да тебя сменю, – забеспокоилась Самохина-старшая.
Властилина ушла, и девушка осталась одна в большом и пустом магазине. Если при составлении письма она, не переставая, мстительно хихикала, то сейчас возбуждение оставило её. Взамен навалились апатия и острая тоска. Ей стало невыносимо тяжко от осознания того, что она такая невезучая, что было счастье рядышком, да обошло её стороной. И Нина, уронив голову на прилавок, заплакала навзрыд, задыхаясь от всхлипов.
Она пришла в себя от ощущения того, что кто-то вкрадчиво гладит её по густым с тёмным отливом волосам. Забвение отступило, и сквозь туман забытья прорезался знакомый бархатистый тенорок:
– Кто посмел обидеть нашу кралечку? Кто посмел обидеть нашу лучшую певунью?
Самохина, не поднимая голову с прилавка, повернула её налево и увидела Лукина. Тот, не переставая, гладил её, словно малышку, и приговаривал:
– Вот мы им зададим! Чтоб знали, с кем связались…Не плачь, Ниночка! Не плачь, певунья наша! Я ещё сделаю из тебя диву российской эстрады…
Нине было до того приятно, что кто-то всерьёз беспокоится за неё; что такой авторитет, как Аркадий Николаевич, столь высоко ценит её, что она вновь прикрыла глаза. И принялась вслушиваться в хрипловатые обертоны его многообещающего голоса и благодарно воспринимать его полуотеческие ласки.
2
Хорин Эдуард получил странное письмо из Нижней Замараевки через три дня. Его здравый ум не поддался на провокацию и не поверил ни единой лживой строчке про Стеллу. Безвестной разбитной доярке Илонке Блюватой ум-то не поверил, да зато мужское естество адресата запаниковало: уж слишком непросто ловилась золотая рыбка в образе Стеллы Кораблёвой. Манила она бесценным мигом удачи, но в золотые сети ни за что не шла.
Эдуард впервые столкнулся со Стеллой почти пять лет тому назад. Произошло это в кулуарах Среднегорского университета при сдаче вступительных экзаменов на экономический факультет. Столкнулся он мимоходом, а влюбился навсегда. И ради минуты разделённых чувств Хорин готов был, не раздумывая, поступиться самым дорогим. Кораблёва же его присутствия даже не заметила. Впрочем, она вообще практически ни на кого не обращала внимания. Она тогда не экзамены сдавала, а перемещалась в пространстве, отстранённая от объективной реальности и углублённая в себя.
На факультете Кораблёва общалась преимущественно с Мариной Шутовой и ещё с парой-тройкой девчонок. Парни оказывались вне зоны её интересов. Хотя поначалу разнообразных претендентов на её благорасположение было, хоть отбавляй. И Стелла их не игнорировала, не отшивала, не водила за нос. Она наряду с человеческой доброжелательностью элементарно излучала то неподдельное женское равнодушие, что обескураживает любого мужчину. И Эдуард в этом плане не был исключением. Да ещё его хромота…И лёгкое заикание, оставшееся с детства…
Известно, что уязвлённое псевдомужское самолюбие записных донжуанов немногим уступает злословию сплетниц в юбках. И поначалу это стало питательной почвой для шуточек и дурных выдумок по поводу сексуальной ориентации Кораблёвой. Да только грязные инсинуации протянули не дольше бабочки-однодневки, настолько они не вязались с обликом девушки. Приблизило их смертный час и то, что одному наиболее отъявленному любителю скабрезности элементарно набили морду. А уж когда в студенческую среду просочилась информация о трагической гибели родителей Стеллы, над ней вспыхнул незримый ореол прелестной мученицы, о которой мужчины если и говорят, то с придыханием, а циники и скептики вдруг вспоминают о романтике и истинных непреходящих ценностях.
С первых дней учёбы безответно влюблённый Хорин принялся незаметно сопровождать своего идола: на занятия, с занятий, в перерывах между «парами». Просто так. Без надежды на что-либо. От томления сердца. Постепенно он выведал, что двухкомнатная квартира девушки находится в получасе езды общественным транспортом от «альма-матер»; что она поселила к себе Шутову, прибывшую на учёбу из глухой провинции; что её ежедневно посещает тётка Полина, проживающая неподалёку от племянницы. И это всё.
Отсутствие соперника вдохновило Эдуарда. И навело на размышления, мало-помалу приобретавшие конкретику. Впрочем, поспешных шагов к настоящему знакомству, которое выходило бы за рамки формального общения в режиме «привет-привет», принятого между сокурсниками, он не предпринимал.
Подобие сближения между ними состоялось случайно, во втором семестре, когда Эдуард как обычно «провожал» студентку, находясь на приличном удалении от неё. В тот раз Шутова уехала по каким-то причинам в Ильск, и потому Кораблёва возвращалась домой одна. По-видимому, «конвоир» на каком-то этапе утратил бдительность и попал в поле зрения своей пассии. Та внезапно остановилась за углом сплошного забора из бетонных плит, огораживавших университетский ботанический сад, и обожатель едва не сбил её с ног.
– Хорин, – весьма неприветливо проговорила Стелла, – вы почему постоянно преследуете нас с Шутовой?
«Оп-ля! – подумал тот. – Да она знает мою фамилию!» И данное обстоятельство до того ободрило его, что он преодолел замешательство и честно признался:
– Уже вечер. Боюсь, что кто-нибудь к…вам начнёт приставать или ещё что…
– Спасибо, – с ледяной вежливостью поблагодарила его сокурсница. – Я способна сама постоять за себя. И не надо меня опекать.
Как ни странно, тот мини-инцидент избавил Эдуарда от трусливости. Должно быть потому, что его роль «воздыхателя-тихушника» оказалась раскрытой. И он, уже не таясь от неразлучных подружек, хромал за ними по пятам. Кораблёва делала вид, что не замечает его, а более свойская по студенческим меркам Шутова заговорщицки посмеивалась над «тенью Стеллы».
Чтобы Кораблёва по-настоящему заметила его и не оттолкнула, Эдуард совершал исключительно выверенные поступки. Однажды их сокурсниц обокрали в студенческом общежитии. Стелла организовала сбор средств пострадавшим. И тут Хорин не только внёс свою лепту, но и купил девчонкам в комнату мини-холодильник, набив его продуктами. Несколько позднее он профинансировал лечение студента Былёва, не располагавшего нужными деньгами, равно как и прочий «студиоз».
И наконец, Эдуард, изучив пристрастия Стеллы, совершил тонко рассчитанный ход: он пригласил её и Шутову на вечер поэзии. В областной филармонии выступал сам Евгений Евтушенко, следовавший из Москвы в родную Сибирь, на станцию Зима, через Среднегорск. Билеты распространялись среди узкого круга приглашённых и YIP-персон. Однако, что-что, а каналы влияния у Хорина имелись. И «выбить» три билета для него не
составляло проблемы.
– …Пя-пятый ряд, де-десятое, а-адиннадцатое, двенадцатое места, – чуть заикаясь от волнения, предъявил Хорин билеты студенткам. – Са-самый центр зала.
– Стелл! – выразительно посмотрела Марина на подружку. – Ты же сама сетовала, что туда не пробиться…
И Кораблёва не устояла. Она сдержанно приняла приглашение.
Ледоход начинается с подъёма воды у берегов
