Провокатор - Д. Н. Замполит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Полагаю, вы согласитесь, что нашей социал-демократии позарез нужна общероссийская газета? – начал я с главного.
– Безусловно, и острота вопроса только выросла после съезда партии в Минске.
Мне стоило некоторых трудов, чтобы не ляпнуть что-нибудь саркастическое. Смех один, а не съезд – два бунда в три ряда, девять человек на полтораста миллионов населения, все арестованы в течение двух, что ли, последовавших недель.
– Так вот, я прорабатываю проект этого издания. Финансы частично есть, частично известно, откуда их можно получить, техническое обеспечение готовится. Я предлагаю вам принять участие.
– Где вы собираетесь печатать газету? Здесь? В Мюнхене? Или, может быть, в Лондоне или Брюсселе? – как мне показалось, последние слова он произнес с некоторым презрением.
– В России.
– Вот даже как!.. – саркастически воскликнул мой собеседник. – Однако печатание социал-демократической литературы встречает препоны даже здесь, как же вы собираетесь это делать там?
Я спокойно ответил.
– Редакция, естественно, должна находиться вне досягаемости Охранного отделения, то есть где-нибудь в удобном месте в Европе. Туда стекаются материалы, там формируется номер, который затем в готовом виде пересылается в Россию, где будет создано несколько подпольных типографий.
– Несколько, хм… – озадаченно хмыкнул Плеханов. – Но на них же потребуется уйма денег, где вы хотите их достать?
– Во-первых, можно поставить дело так, чтобы типография сама себя кормила. Во-вторых, частично это будут мои средства, я изобретатель и получаю отчисления за патенты, – тут я, конечно, блефовал, но что-то заставляло меня верить, что Альберт наладит работу конторы. – Ну и, в-третьих, привлечь еще несколько лиц, готовых поддержать проект.
– Кого же, если не секрет?
– Например, Струве и Туган-Барановского…
Тут я понял, что ляпнул лишнее, так как Плеханов буквально взвился на дыбы.
– Экономистов? Да вы с ума сошли! – зашипел он. – Может, вы еще дадите им публиковаться в этой вашей газете?
– Разумеется. Нужна максимально широкая платфор…
– Ни в коем случае! – Жорж буквально испепелял меня взглядом. – Они сознательно отказались от революционного марксизма и обретаются в какой-то более низкой, прямо-таки подвальной атмосфере. Фактически они подменяют марксизм буржуазным трейд-юнионизмом, а я знаю всех социал-демократов по духу, по направлению мысли, связанных с революционным учением Маркса и Энгельса, и смею вас уверить, что среди них ваших струве и барановских нет. Они существуют вне всякого касательства к марксизму. А вне – это значит, что они потакают буржуазии.
– Ну-у, так мы далеко не уйдем, – я остановился и чуть было не взял Плеханова за пуговицу на пиджаке. – Дело-то предстоит большое, сложное, одним революционным марксистам его не поднять, поначалу придется привлекать всех, а дальше…
– Я испытываю весьма малое желание знать, что там будет дальше, поскольку очень хорошо знаю этих господ, которые, сражаясь с революционным марксизмом, обслуживают классовые интересы буржуазии… – продолжил гнуть свое Плеханов.
Вот же упертый, ему на блюдечке приносят финансы, организацию, технику, только садись да пиши, а он артачится и в пуризм играет.
– Жорж, а вы знаете, что такое пирамида? – я решил малость сбить его с толку и зайти с другой стороны.
– Разумеется. Но при чем здесь это?
– Очень хорошо, сейчас поясню. Вот скажите, что человеку в первую очередь нужно?
– Еда и кров, говорю как материалист, – Плеханов впервые с начала разговора улыбнулся.
– Именно. Поэтому я предлагаю продолжить наш разговор за обедом в каком-нибудь заведении неподалеку, я приглашаю. А пока мы дойдем туда, расскажите про Союз социал-демократов за границей.
Это была довольно странная организация, в нее входили эмигранты, принимавшие программу группы «Освобождение труда». Издавали они сборники «Работник», статьи Плеханова и Ленина, мартовский съезд признал Союз загранпредставительством партии, но чем дальше, тем больше в ней тон задавали «молодые», новое поколение эсдеков, склонное к экономической борьбе, что невероятно бесило Плеханова. Пока он, негодуя и возмущаясь, рассказывал перипетии отношений внутри малюсенькой эмигрантской группки, мы дошли до симпатичного ресторанчика на улице Итали. Накрахмаленные салфетки, начищенные столовые приборы, сияющие бокалы – это было явно приличное место.
Гарсон в фартуке до земли предложил нам сесть на открытой веранде, но мы предпочли уйти в зал, где было меньше шансов, что нас услышат чужие уши, – заграничная агентура полиции действовала вполне успешно. Я передал меню Плеханову, так как не был уверен в своем французском, в итоге мы заказали местный специалитет, филе дю перш – из выловленного в Женевском озере мелкого окуня. Как поведал гарсон, довольно шустро перешедший на немецкий по моей просьбе, из рыбок предварительно полностью удаляют кости, затем макают в соус из топленого масла, белого вина и лимонного сока и жарят на гриле.
Окуньков подали с поджаристой картошкой и свежими овощами, они оказались чудо как хороши и пошли на ура, мы расправились с ними буквально за пять минут и потом, за бокалом местного Chenin Blanc – того самого, на основе которого был приготовлен соус к рыбе (это была еще одна фишка блюда), – продолжили разговор.
– Мы говорили о материальном базисе, фундаменте, на котором строится вся деятельность. Еда – это физиологические потребности, кров – это потребность в безопасности. Дальше идет потребность в принадлежности к какой-то общности, в уважении товарищей, – я продолжал беспардонно коверкать теорию Абрама Самуиловича Маслова, более известную как «пирамида Маслоу», – потом потребность в познании и, наконец, потребность в самореализации, в достижении своих целей.
– Да, любопытный взгляд, возможно, с точки зрения философского материализма… – протянул Георгий Валентинович, но я остановил его предупреждающе поднятым пальцем и продолжил:
– И немало людей удовлетворяются только первыми уровнями и не занимаются ни познанием, ни самореализацией. Как вы думаете, выйдут ли из таких борцы за дело рабочего класса?
– Разумеется, нет! – с убеждением воскликнул Плеханов. – Сознательный борец непременно должен читать литературу, все время учиться и учить других.
– Во-от, – протянул я. – И получается примерно такая же пирамида – внизу те, кто хочет только спать, есть и напиваться по праздникам, потом те, кто готов к политической борьбе и, наконец, самая малая группа – те, кто ведет остальных за собой. И этой пирамиде соответствуют разные группы марксистов – экономисты это нижний, желудочный уровень, затем революционные социал-демократы и, наконец, группа мыслителей и философов, своего рода самореализация рабочего класса.
Плеханов аж приосанился, поскольку явно решил, что я записал его в третью группу. Впрочем, так оно и было – философ он действительно выдающийся, только вот характер скверный.
– И, если мы хотим революции, мы должны – даже обязаны! – работать не только с идейными пролетариями, но и с теми,
