Тени и химеры - Тифен Сиовель

шумом унеслась:

– Канцлер Ли! Что-то мне подсказывает, что у вас припасено много историй, чтобы развлечь иностранных принцесс!

– Мы очень волновались, Леонель пошел искать тебя и до сих пор не вернулся…

– Мы должны помешать показать сюрприз любой ценой, Энндал. Они заперли дракона в пагоде, а еще там мои песочные часы.

– Что? Ты видела дракона?

– Что-то точно произойдет!

– Так много людей! – воскликнул Эней, вместе с наложницей и Оанко пробираясь сквозь вихрь шелка, золота и нефрита гостей. – Все эти люди живут здесь?

– Сегодня здесь присутствуют наложницы и евнухи, – ответила Ян Гуйфэй, – а также принцы, герцоги, графы, бароны…

– Я не совсем понимаю, как можно избежать сюрприза, не зная, что он из себя представляет, – пробормотал Энндал.

Наложница Ян Гуйфэй остановилась у длинной каменной плиты. В ней была пробита борозда шириной с ладонь, по которой текла кристально чистая вода. Через луг по искусственному ручью медленно плыли деревянные чашки, наполненные рисовым алкогольным напитком, приготовленные для того, чтобы их хватали гости, когда проходили мимо. Брисеида последовала за ручьем к его источнику – большому деревянному фонтану, украшенному множеством фигурок, как и нефритовые существа во Дворце Созданий. Она смотрела на резного дракона, выплевывающего рисовый спирт в чашки, которые, наполнившись, попадали в поток с помощью маятникового механизма.

У Оанко же были другие заботы:

– Что такое евнух? – спросил он.

– Мужчина, который уже не совсем мужчина и который заботится о наложницах, – сказала Ян Гуйфэй, протягивая ему кубок. – О тех, кто не совсем жены императора.

Оанко вежливо улыбнулся, а затем повернулся к Энею и тихо прошептал:

– Я ничего не понимаю в этой эпохе.

Лицо Ян Гуйфэй озарилось: она только что увидела императора в компании Менга. Тот перестал слушать военный доклад генерала, как только заметил свою фаворитку.

– Это был прекрасный день, и все же он казался мрачным без Вашей Благородной Ясности, – сказала она, поклонившись.

– Что-то больше не хочется заниматься политическими играми, – со смехом ответил император.

– Ваше Величие, мы еще не закончили рассмотрение плана обороны, – вмешался Менг.

– Ах, генерал, кубок остановился у ваших ног, вы должны нам рассказать стихотворение! – радостно воскликнул император, указывая на кубок, застрявший в одном из изгибов миниатюрной реки.

Менг уже собирался нагнуться, чтобы поднять кубок, как вдруг замер, и по его лицу прошла волна гнева. Его брат Бай пробирался сквозь толпу, увлеченно беседуя с министром Сяо.

– Ваше Благородное Величие, сюрприз готов, – сказал тот, подкручивая усы, подходя к своему императору, а Леонель, запыхавшись, подошел к Энндалу и Брисеиде.

– Хорошо-хорошо! – обрадовался император. – На несколько минут отойдите со мной, мой дорогой Сяо, для последних инструкций.

– Брисеида! Я искал тебя…

– Что ты здесь делаешь? – сквозь стиснутые зубы обратился Менг к своему брату.

– Его Благородная Ясность пригласила меня, – спокойно ответил Бай.

Он был одет в очень экстравагантную церемониальную мантию, изобилующую золотом, красками и замысловатыми узорами. Черты лица Бая были жесткими, но легкие морщины и все еще черные волосы, собранные в пучок, делали его лет на десять моложе Менга. Он наклонился, чтобы поднять кубок, и протянул его генералу с веселой улыбкой.

Император снова появился, смеясь, и воскликнул:

– Ну, дорогой генерал, ваше стихотворение?

Менг молча взял кубок и посмотрел на брата.

– Генерал Чу?

– Генералу не дает покоя такое счастье, – решительно заявил Бай. – Быть рядом с вами в столь ранний час, Ваша Благородная Ясность, и ослепленный красотой прекрасных иностранных принцесс, и особенно такой драгоценной дамы, вашей возлюбленной. Позвольте мне примчаться ему на помощь.

– Позволяю.

Бай поднял вторую чашку и поднял ее за здоровье своего брата:

– Кто бы мог подумать, что в прекрасную звездную ночьПеред Сыном Неба и Светом его очей,Величайший генерал, когда-либо известный на земле,Будет наг, как червь, с кубком в руке?Поэзия, вопреки утверждениям некоторых людей,Зависит от фантазии не меньше, чем от ладоней.И если генерал хорош во всем,То сердце его охвачено ярким огнемУж лучше, верные друзья, из вежливостиНе трогайте особо великую ранимостьСражающейся души на поле боя,Но в придворных песнях, запутавшихся в сетях.Пусть ваш солдат щебечет, как душа желает,И скорее прославленный сюрприз я попрошу.За Ваше Величие, за красоту дам я из бокала пью                                                и очищаю душу.

– Браво! – воскликнул император, и все придворные вокруг зааплодировали в унисон. – А теперь сюрприз! Надеюсь, вам понравится, генерал Чу!

Брисеида обменялась взглядом с Энндалом. Рыцарь незаметно подобрал сачок для ловли бабочек, оставленный на лужайке.

– Твой мир удивителен, Менг, я понимаю, почему ты им гордишься, – сказал Оанко, положив руку на плечо генерала.

Последний не отреагировал. Сжав челюсть, он смотрел, как императорская чета уходит прочь, не обращая внимания на суматоху. Менг, в свою очередь, погрузился в толпу придворных, не взглянув на своих спутников.

– Видите, химеры не нужны, одного шпиона в семье Менга достаточно, чтобы наблюдать за нами, – прошептал Леонель, когда Бай исчез в окружении китайской знати, подняв бокал и вслух смеясь над их репликами. – Разоблачить его не составит труда, он даже не скрывается. А это не очень хорошо…

– Найди себе сачок для бабочек, – шепнул ему Энндал.

– Что? Ты же несерьезно…

Из большого шатра появился мужчина и объявил:

– Танец Нефритовой Птицы, придуманный его светлостью, императором Сюань-цзун!

Император проводил Ян Гуйфэй на площадку для танцев и сел среди музыкантов, чтобы сыграть на флейте.

– Идите и встаньте по обе стороны сцены, – добавил Энндал, крепко держа ручку сачка для ловли бабочек. – Смотрите в оба, будьте осторожны.

Ян Гуйфэй начала танцевать под мелодию, которую играл император. Она кружилась и принимала грациозные позы, прекрасно отражая чувственную музыку, в которой были и радостные, и меланхоличные акценты.

Ощущая тяжесть в животе, Брисеида осмотрела толпу. Мужчин, которых она видела в пагоде, не было. Придворные, казалось, совершенно не знали о том, что происходит по другую сторону Дворца Колокольчиков. Она подошла к Лиз и встала слева от полукруглой сцены на лужайке. Она хотела бы рассказать о своем приключении более подробно, но канцлер Ли уже говорил с девушкой.

Ян Гуйфэй закончила свой танец, глядя в глаза своему возлюбленному. Гости восторженно аплодировали.

Тогда император пошел и сел рядом с Менгом среди зрителей, а люди подняли длинные медные трубы и заиграли на больших кимвалах. Сотня лошадей, разделенных на четыре группы, в сопровождении пеших музыкантов въехала на крыльцо, примыкающее к Дворцу Колокольчиков. В шелках и обвешанные золотом, они трясли своими гривами, украшенными жемчугом, вздымали морды и исполняли геометрические танцевальные па, выполняя команды своих дрессировщиков.

Некоторые из лошадей взобрались на трехъярусную деревянную пирамиду, продолжая танцевать под неистовую музыку. Когда флейты ударили последнюю ноту, сто степных лошадей вцепились зубами в деревянные чаши, подняли головы, словно желая выпить, и на последней ноте рухнули на землю.

– Просто невероятно, – пробормотала Брисеида под одобрительные возгласы толпы.

– Подождите, это еще не все… – сказал канцлер Ли.

От деревянной платформы поднимался белый дым. Прозвучал гонг, и из искусственного тумана появилась фигура старика с длинной белой бородой,