Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нормального человека в экстремальной ситуации обычно происходит мобилизация всего организма: включаются воля и интеллект. Имея такие мощные средства, остроту ситуации можно или притупить, или вообще исключить. Этот же ака на угрожающую ему опасность отреагировал по-своему: сначала подскочил на стуле, затем сел, уставился на подмоченные брюки, дёрнулся назад. Ударившись головой о стену, подвыл, громко икнул, повалился боком на сейф. К моему испугу изо рта юриста потекла вязкая слюна, закатились зрачки. Однако это не остановило видавших и не такое зеков. Уподобившись патологоанатомам, бригада, осмотрев тело, приступила к делу. Самый бойкий, мною окрещённый Колян, зашёл к телу с левой стороны, схватился за ухо и закричал в него, как в телефонную трубку:
— Ты зачем, гнида, деньги у хороших пацанов жилишь? За это мы тебя на перо поставим, усёк?
Здоровяк Костян громыхнул кулачищем по столу, отчего лопнуло стекло и посыпались карандаши. Вован, втиснувшись между сейфом и стеной, сосредоточил внимание на голове пришедшего в себя пациента. Жутко оскалившись, ухватился пятернёй за челюсть. Засунув грязные пальцы другой руки в рот дурно запахшего юриста, заботливо спросил:
— Тебе язык совсем отрезать? А может, ухо? Чего мычишь, высовывай язык, погань!
Не выдержав такого напряжения, Ака впал в полную прострацию.
В дело вступил я, сказав:
— Ишь как ака в штаны наложил! Перед вами, братья, уже не человек. Куда делась его бравада, куда исчезла его гордая до этого жизненная позиция? Этой визитки больше нет. Чуть нажали, и вся гниль засочилась наружу.
Братья ничего не поняли, переглянулись, засучили рукава…
Позорная и срамная комедия закончилась тем, что кое-как ожившее тело в модном костюме непослушными пальцами извлекло из ящика стола ключ от сейфа, открыло его и, глядя на нас перекосившимися от ужаса глазами, пустило ручьи слёз. Из его лишённой фонации речи сквозило: «Всё берите, только шкуру не дырявьте, и требуху мою ненаглядную наружу не выпускайте!»
Вынув из конверта заокеанские деньги, я отсчитал пять банкнот. Положив остальное обратно, под ропот бойцов запер железный ящик, громко припечатал ключ о разбитое стекло.
— Давай на выход, братки! — скомандовал группе. — На улице объяснюсь.
Не прочесть на прощание короткую нотацию ворюге непедагогично, что я и сделал:
— Смотри, мерзавец, обманешь какую старушку — лично тебя отправлю к прадедушке. Если думаешь, что не узнаю об этом, ошибаешься, собачий сын. Я за твоей шарагой наблюдение установил.
Оборвав телефонный шнур, положил в свой карман. Выходя из кабинета, предостерёг его хозяина:
— Капнешь ментам — если не я, то мои пацаны тебя достанут и вот этим телефонным шнуром удавят.
На улице меня ждали упрёки:
— Не дал нам разжиться, нехорошо это, не по понятиям!
— Братва, предъяву изложите на бумаге, а сейчас надо уносить ноги, хмырь очухается, легавым может настучать.
Через двадцать минут быстрого галопа зашли в ближайшую забегаловку. Заказав крепкий напиток с закуской, произвёл разбор операции.
— Сработали грамотно, чётко и слажено, и за это благодарность. Насчёт претензий ко мне, отвечу так: чем, поступи мы иначе, были бы лучше того чмушника? Та гнида мерит всех на свой костюм, и бомбани мы всю кассу, вся ответственность легла бы на нас.
Не прочитав на лицах слушателей и намёка на осознание услышанного, упростил мысль.
— Этому негодяю старые люди последние копейки приносят в надежде получить помощь. Значит, по вашему понятию надо ограбить немощных стариков? Ну как, дошло?
Бывшие зэки, одобряя мой поступок, дружно загалдели, выразили готовность создать своё мини-подразделение Робин Гудов для борьбы с хапугами и рвачами, предложили мне должность командира. От предложения возглавить спецотряд отказался. Вручив каждому договорную сумму, услышал:
— Подвернётся какая работа, дай знать, мы тут постоянно.
Направив стопы к подземке, подверг критике свои действия: «Вместо того, чтобы учёбой заняться, занимаюсь уголовно наказуемыми вещами. С другой стороны, оставлять этому ангелу в тюбетейке свои кровные деньги — безответственно! Я совершил ошибку с самого начала. Зная их язык, не учёл, а вернее, подзабыл за годы службы их нравы, повадки и традиции, приобретённые за столетия и усовершенствованные за годы независимости, а именно: патологическую любовь к наживе, обман ближнего, а тем более дальнего, переоценку своих и возможностей своего покровителя, пренебрежение к слабому или нижестоящему на социальной лестнице, но униженное преклонение перед вышестоящим, ставка только на собственные интересы в ущерб другим, инстинктивное поведение, а значит, ограниченное мышление. Уверен, это далеко не полный перечень национальной особенности узбеков. Я обязан их знать и знать как можно больше, ибо там, в дальней командировке, эти знания будут необходимы».
Дать полную оценку национальным особенностям местного населения мне не позволяло образование. Можно, конечно, побегать с опросником и на его основании определить национальный стереотип, однако это было невозможно. Разобраться в этом сложном вопросе в какой-то мере помог случай, сведший меня с интересной личностью. Пригласив присесть и подав пиалу с чаем, пожилая женщина, постоянно оглядываясь на дверь, тихо заговорила:
— Обычно национальный характер меняется медленно, но после 1990 года наш народ будто с цепи сорвался, и я, как специалист по душам, не могу оценить это как позитивное явление. Я сама узбечка, но, глядя на происходящее, становится стыдно перед гостями из Европы.
— Всё так плохо?
— Я вам сейчас дам почитать монографию, но с условием, что ни моё имя, ни тем более фамилия и место работы не будут нигде упомянуты.
— Обещаю!
Пробежав глазами текст, спросил:
— Не боитесь вот так — в лоб?
— Боюсь! — женщина поёжилась. — Меня просила сделать анализ британо-французская группа бизнесменов. Сами понимаете, открывая дело в новой стране, они должны учитывать риски. Я сейчас…
Женщина удалилась и вернулась с тонкой папкой.
— Читайте. Правда, здесь не всё, лишь выборки, сделанные англичанами…
«…Основа воспитания в узбекской семье — уважение к старшему поколению. Однако, на самом деле, это ложное уважение, проявляется только внешне, показательно для других людей, соседей. Внутри этого замкнутого образования младший испытывает неприязнь к старшему, потому что с детства каждый испытывает моральные унижения и физические побои. Каждый узбекский мальчик или девочка чуть ли не с бишика (люлька, колыбель) получает тумаки и пинки за любую провинность: малую
