Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Офицер снисходительно кивнул, снял фуражку. Едва его зад коснулся стула, раздался требовательный звонок. Вздрогнув, лейтенант вскочил, прихватил со стола папку и, путаясь в собственных ногах, скрылся за дверью.
Пользуясь отсутствием хозяина приёмной, оглядел её обстановку. Подмигнув портрету президента, мысленно его спросил: «Как Вы, уважаемый, умудрились взрыхлить такую почву, посеять и собрать такой, как этот лейтенантишко, никудышный урожай!? Трудно Вам будет, почтеннейший, таких фазанов в бой посылать, побегут при первом выстреле. А зачем, скажите, досточтимый, разогнали костяк авиации? Небось думали, вот только Указ издам о создании авиаучилища на пустом месте под Джизаком, лётный состав, инженеры и техники сами собой подготовятся. Нет, дорогой товарищ, авиация — дело очень дорогое и сложное, это Вам не мотострелок с лопатой и автоматом. И ещё, а это Вы знаете не хуже меня, что-то в советских ВВС лиц Вашей национальности почти не было, невозможно их было выучить! Вон, посмотрите, Ваш сосед Нурсултан Абишевич Назарбаев обучает лётчиков, штурманов, инженеров и техников в России. Вы скажете, мол, за это деньги надо платить! Надо, но зато Вы получите специалистов, а не просто лейтенантов с дипломом».
Резко, готов биться об заклад, что от удара, двери распахнулись, и на пороге выросла сначала задница, обтянутая армейским сукном, поочередно выставились ноги, и под негодующий начальственный рёв горбом выдернулась спина, голова, а потом руки.
Выпрямившись, словно и не было позорного изгнания, помощник указал мне на дверь:
— Бахтиёр — ака ждёт тибя, иди быстра.
Большой, просторный, тёплый кабинет, на стене вездесущий и подсматривающий президент. Стульев вдоль стен и по периметру громадного прямоугольного стола не счесть. Два сейфа, выкрашенные в ярко-зелёный цвет, выстроились по углам. По правую сторону от стола на модном столике негромко вещал телевизор. Но самым достопримечательным и удивительным был хозяин апартамента. Большая, стриженная под ёжик голова сидела на широких плечах, украшенных подполковничьими погонами; толстые, цвета перезрелого арбуза щёки надёжно защищали сдавленную галстуком шею; между верхней, слегка оттопыренной губой и мясистым носом росли щёточные усы; маленькие глазки вопросительно уставились на меня из-под нависших густых бровей.
Подражая военнослужащим роты почётного караула, задирая ноги к потолку и печатая шаг, я двинулся к столу.
— Господин подполковник, майор Славянов! Здравия желаю!
Господин вздохнул:
— К сожалению, Строевой устав МЫ пока не поменяли, поэтому надо говорить «товарищ подполковник».
— Слушаюсь.
Подполковник сплюнул:
— Эти «товарищи» нам достаточно навредили за семьдесят лет, пора бы это словечко забыть, как считаешь?
— Так точно. Вы очень тонко выразили своё отношение к «товарищам».
— Ладно, что у тебя ко мне?
Положив на стол копию личного дела, отступил на шаг, замер истуканом.
— Майор, личное дело имеет гриф секретности, объясни, как у тебя оказалась на руках копия?
На законный вопрос ответил пренебрежительно:
— Э-э, госпо… извините, товарищ подполковник, у нас в штабе полка на Украине такой бардак был, можно хоть знамя вынести, хоть всю секретную библиотеку, а если кому бы понадобилось, то и мобилизационный план, печать и самого пьяного командира. Такое невозможно только в одной армии, армии Республики Узбекистан!
Ответом подполковник остался доволен, разрешил сесть, а сам углубился в изучение личного дела.
Листал он его долго, переворачивал страницы слева направо и справа налево, хмыкал, что-то бубнил, кривил рот усмешкой. Наконец, подняв трубку телефона, уверенный, что узбекским я не владею, приказал:
— Срочно найди Хикматуллу, скажи, пусть бежит ко мне, будем потрошить одного барана.
Вдруг подполковник, надувшись шаром, заорал:
— Мне плевать, что его нет в штабе, ищи, иначе я тебя, собачий сын, уволю за саботаж моих указаний! Всё.
Бросив трубку, подполковник скрипнул зубами. Немного успокоившись, проговорил:
— Сиди, сиди, не бойся. Говорю помощнику, чтобы кофе принёс, а он отвечает, что кофе кончилось, остался чай зелёный и что электрочайник сломался. Он мне дороже сына родного, люблю его очень.
На последних словах у подполковника отчего-то задёргался левый глаз и перекосилась челюсть. Полностью остыв, подполковник приступил к предварительному потрошению.
Включив настольную лампу, обозначил световым кругом границу. Найдя между складок мочку уха, нежно её потёр. Придав голосу дружественный оттенок, спросил:
— Где, скажи, майор, хочешь служить?
Выпрямив спину, быстро ответил:
— Где прикажите, господин полковник.
Ему очень понравилось, что я постоянно называю его господином, его слух обласкало внеочередное повышение в звании, его тыловое сердце не выдержало.
— Хорошо. Нам нужны лётные кадры, именно профессионалы. Вакансии есть, с очень приличными окладами. Но…
— Слушаю Вас, господин полковник!
Стирая границы, будущий полковник нервно развернул абажур лампы, не заметив, что его световое пятно нащупало портретное плечо президента. Наклонившись и вдавив грудь в ребро стола, спросил:
— Ты когда входил в здание, видел обшарпанные стены?
— Так точно.
— Осталось нам в наследство от антинародной, чуждой советской власти, — сообщил кадровик и перешёл на шёпот. — Надо помочь с ремонтом, понимаешь?
— О, красить я люблю, только штукатурю плохо. Могу с утра приступить.
Удивляясь моей тупости, промычал:
— Э, зачем это? Другое надо.
Кадровик вывел на листе цифру «5000».
Дёрнув подбородком, я встал. Намереваясь поправить вечно сползавший рукав старого свитера, дёрнул плечом, потянул руку. Положив на язык фразу, полную благодарности, открыл для этого рот. Вся операция заняла не более секунды. Ещё меньше времени понадобилось работнику Минобороны!
Подвергая себя жутким перегрузкам, его туловище вжалось в кресло; голова, хрустнув позвонками, втянулась в плечи; руки, оберегая макушку, скрестились, образовав непробиваемый щит; дыхание замерло.
Пока подполковник упражнялся, я ещё успел подумать: «Беднягу часто лупили в детстве, может, его и сейчас дубасит какой-нибудь взбешенный генерал. Профессия у него трудная, нервная, отягощённая постоянными волнениями. Мои движения он воспринял как посягательство на его драгоценное здоровье. Однако надо возвращать подполковника к жизни, вот-вот появится загадочный второй потрошитель Хикматулла».
Вытянувшись струной, рявкнул:
— Премного благодарен, господин полковник. С Вашего позволения, ровно в десять утра буду здесь, как приказано, господин полковник.
Господин оказался интересной личностью. Кратковременное эмоциональное потрясение, после которого многие душевно перестраиваются, обещая прилюдно покаяться в грехах, а также вести отныне честную и чистую жизнь, у подполковника исчезло, едва до его ушей дошло первое мною произнесённое слово.
Обратное превращение происходило несколько дольше и медленнее. Голова улиткой вытянулась из убежища, осмотрелась; туловище вернулось в исходное положение; руки проделали упражнения, какими обычно их хозяин отгоняет назойливую муху или комара. Не удостаивая меня взглядом, подполковник
