Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крякнув с досады, что посуда остаётся за мной, перенёс её на кухню. Оседлав стул, по-восточному раскорячил ноги. Наводя глянец посуде, представив образ Павла Сергеевича, доложил:
«Внешне ситуация в республике спокойна. Первое. Нейтрализованная службой безопасности верхушка партий «Бирлик» и «Эрк» привела к дроблению этих организаций на мелкие группы, не представляющие на данный момент угрозу безопасности государству. Однако не исключена возможность пополнения ими бандгрупп, действующих по всей Ферганской долине, и создание на этой основе мощной исламистской организации. Второе. По непроверенной информации через Термез осуществляется переброска героина из Афганистана по новым маршрутам…»
Слухом о новых тропах наркокурьеров я подпитался в середине декабря. Как всегда, получив пенсию с Иваном Петровичем, пригласив других, мне уже знакомых пенсионеров, зашли в кафе отметить приближение Нового года. Сдвинув столы, накупили всякой всячины: самсы, лепёшки, по палочке шашлыка на каждого, попросили кухонного работника помыть и нарезать зелёную редьку. Выпили, разговорились. Через полчаса стало шумно и тепло от близости родных мне по духу запасников и отставников. Моё внимание привлёк лет пятидесяти пяти сосед Ивана Петровича по столу. Постукивая кулаком по спинке стула, тот горячо рассказывал:
— …Я эту сволочь недавно встретил около стадиона «Пахтакор». Важный такой, машина рядом заграничная, жена очень красивая и дети его. Говорю ему: «Привет, Мурод, как жизнь, служба и всякое такое». Этот крысёныш от меня брезгливо отстранился, как будто я бомж какой, и говорит: «Если я хочу попросить в долг, то могу дать не больше тысячи сумов». Понимаешь, Ваня, он мне такое сказал.
— Так он ещё в полку считался богатеньким, давал сослуживцам под проценты, — сказал сосед справа. — Не уважали его ни солдаты, ни офицеры, зато он пользовался покровительством штаба округа…
— Дай досказать. Я его послал куда следует, так он разорался, грозил за решётку упрятать. Орёт, что у него связи везде, он, мол, теперь не капитан на побегушках, а целый полковник погранслужбы. Этот хорёк в Афгане занимался чёрными делами, поговаривали, что оружие в Союз и наркоту поставлял. Он и сейчас этим занимается.
— Слухи это, дорогой Тахир. — Иван Петрович покачал головой. — Для этого канал нужен, связи на самом верху.
— Слухи говоришь? Ты помнишь Ишмухаммедова, из особого отдела нашей бригады?
— Помню, хороший мужик был.
— Так он мне по пьянке такое рассказывал, застрелиться легче! Его знаешь по чьей подсказке уволили в позапрошлом году?.. Правильно, Мурод подсуетился. Ишмухаммедов поклялся, дурак, вывести на чистую воду героиновые проделки этого шакала, и поплатился за это жизнью.
— Слышал.
— Понимаешь, Ваня, Мурод и сейчас занимается тем, чем занимался в Афгане. Акмаль Ишмухамедов словно чувствовал свою кончину. За неделю, как его не стало, бумаги мне кое-какие показал, вот послушай, что в них написано…
Глава 12
На работу, как на праздник, готовился весь следующий день, а второго января в назначенное время прибыл на развод караула. Инструктаж затянулся минуты на три: сутки не спать, столько же не курить, пресекать попытки прорыва через охраняемый объект несознательных граждан на территорию завода.
Прибыв на место, отыскав в тёплом укромном закутке сладко дремавшего коллегу, оказавшуюся пожилой женщиной, и абсолютно этому не удивившись, приступил к приёму объекта под свою охрану. Приём-передача прошли быстро, нужно было всего лишь проверить чистоту прилегающей территории, которую караульный сам и вылизывал с раннего утра, осмотреть целостность решёток в окнах и расписаться в книге.
Пожелав коллеге приятного отдыха, приступил к несению службы. Походив по коридору двухэтажного здания часа два, вышел на улицу, придирчиво оглядел редких, шатающихся из стороны в сторону граждан. Не обнаружив в их действиях злого умысла, вернулся в тёплое помещение. Вынув из сумки газеты, развернул «Народное слово», пробежал по передовицам и тут же от затеи отказался. Читать местную прессу надо внимательно, вникая в каждое слово, а такое на посту не получается. Аккуратно сложив газеты, проделал несколько гимнастических упражнений, постучал кулаками о стену. Ровно в 17 часов включили уличное освещение, и я в это же время должен был подсветить свою территорию. Как и следовало ожидать, на наиболее уязвимых участках освещение отсутствовало. «Очень подозрительно. Ну-ка, служивый, усиль контроль, враг не дремлет», — сам себе скомандовал и довёл бдительность до высшего предела.
Супостат не заставил себя долго ждать. В двадцать часов десять минут сквозь кромешную тьму в разбитое зарешечённое окно проник вкрадчивый с акцентом голос.
«Ты смотри, — удивлённо уставился я в проём, — на русском языке бормочет, значит, расписание караулов знает, а может, и имя мое».
— Издрасте, Коля — джан [1], меня Журабек зовут, — и на всякий случай навёл на меня страх, — Миня исдес все знают, ошень баятся и сапсем уважают.
— О! — приветствовал голос из тьмы. — Салам алейкум, Журабек-ака!
— Твая давай, друг, открывай левый двер. Скора суда прийдёт мой сыновия, ошен богатыр они. Я им хачу передават мала — мала один вещи.
— Да Вы что, уважаемый? Это же вверенный мне под охрану и оборону важнейший участок! Это граница! На столь важный объект постороннего пустить без разрешения начальства не могу, даже Вас, ака! Это идет в нарушение инструкций.
Досадуя на мое служебное рвение, ака проворчал:
— Э, какой такой обиекта-мабиекта? Нада быстра пускат.
— Не могу!
Пещерный сопящий голос упрекнул меня в умственной отсталости, заподозрил в потере чувства самосохранения и отсутствия уважения к старшему поколению. Наругавшись вволю, подступил с другой стороны:
— Мая сыновия мафиоза, ево все в махалля баятся, уважают сапсем. Связя балшой имеет в прокуратур, милисия и даже их знают директор этат рисовый завод, они балшой друзия.
Несколько отходя от инструкции, спросил нарушителя:
— А что, отец, передать хочешь?
В проёме нарисовался решётчатый силуэт головы, освещённый вынырнувшей из-за облаков луной.
— Э, палавина килаграм гуруч, на рускам рис называитса.
— Так давай, я передам.
— Ёк, нет, сам нада. Твая дивери аткрывай, старана уходи, как слипой хади, а мой ришотка поднимаит, синовия — багатыр мала риса бирут и убигают быстра.
— Нет, папаша.
Понимая, что драгоценное время уходит и что может нагрянуть проверка, ворюга перешёл к активным действиям. Не испрашивая моего караульного дозволения, отец чудо — богатырей ловким, не единожды проделываемым движением, легко, будто покрывало восточной невесты, сдёрнул решётку.
Я обалдел: «Вот, значит, как доставляется рис с госпредприятия на прилавки Рисового базара!»
В это время в окно
